Для всех пользователей шахтерского труда,.. байки из шахты.

Просто вчера был праздник для всех шахтеров... когда возвращался с работы зашел на площадь у дома культуры с бронзовым Лениным. Была стандартная серость, из местной самодеятельности, надувных батутов для детей, и шашлыков шашлыков, и пьяных счастливых лиц под серым низким северным небом, у нас уже осень.

Ни как не могу привыкнуть что у шахтеров есть своя форма, с черными фуражками, и каким то золотом, не отличаю от фуражек полицейских те в черном и эти. Но у людей праздник даже в осенний день отменится не может.

Эти же шахтеры через неделю снова будут заслуженно отмечать день работников нефтяной и газовой промышленности. Ибо шахтеры нефтяные, единственные в мире добывают нефть в шахтах,...

У шахтеров такой же и юмор черный как их фуражки, и как их черные шахты,...

Для шахтеров есть свой сайт, и своя викепедия шахтерская, оттуда я и взял байки из шахтерского юмора. Тут или стой или падай,.. не знаю вам судить кто конечно осилит настоящий черный юмор.

 

Однажды в канун 9 мая собрались возле ствола. Стволовой был старичок на вид, с колоритным таким украинским выговором. Ну мужики, смеясь, говорят

— Серёга, пойди, поздравь ветерана.

Я-то не знал в чём дело. Подхожу, начинаю разговор.

— Вы воевали?

— Ну а як же.

— А где? — продолжаю разговор.

— Та на аэродроме.

— А вы что — лётчик?

— Та не, мы там с другом пидмэталы.

— Это и вся служба?

— Та да. Раз пидмэтаемо аэродром, смотрим — летят самолёты с зирочкамы. Наши пиднимаються и як дадуть — вид тих тикы крыла полэтилы.

— Какие это ваши?

— Ну як яки? Мисершмиты.

— Так ты полицай?

— Я вже отсИдел своё. Хоть и трудно булО — ложили железную дорогу, укладуем: шпала — два полицая, шпала — два полицая. — Да, жаль, что на тебя не хватило.

На этом наш разговор был окончен. Оказывается, после отсидки полицаев, кто выживал, отправляли на шахты.

 

Был у нас товарищ, который, работая взрывником, придумал розыгрыш. Выпотрошил патрон взрывчатки, вытряхнув оттуда детонит, насыпал вместо детонита сухой закладочной массы, воткнул кусок огнепроводного шнура (который неспециалисты «бикфордовым» называют) и увязал всю эту штуку так, что она даже при близком рассмотрении была похожа на «патрон-боевик» (такая красная бумажная колбаска тридцатисантиметровая, которая подрывает основной заряд во время взрыва).

Напустил на рожу грусти вселенской и во время перерыва пошел в слесарку к бурильщикам. Сел, грустный такой, и сидит. Все чай пьют — он сидит, сопит.

Все анекдоты травят — он сидит, сопит.

Все свои подвиги на почве алкоголеупотребления описывают — он сидит, сопит.

Заметили, наконец, его молчание. Спрашивают, ты чего, дескать, такой?

А он говорит, что никакая жизнь ему уже не мила — дети двоечники, жена, похоже, на сторону бегает, блядина. Да ещё начальника сейчас встретил и на неприятности нарвался. И не видать ему премии как своих ушей. — Нафига мне всё это? — кричит.

Достает из сумки боевик и шнур подпаливает. А шнурок, как назло, короткий — секунд на пять от силы.

И вот за эти пять секунд двадцать человек из слесарки через махонькую дверцу умудрились выскочить. За угол отбежали и дышат — отдуваются.

В этот момент к ним за угол патрон дымящийся залетает и крик слышен: «Мужики, я передумал!»

Говорят, били шутника долго и со вкусом…

 

и для троицы самый тяжелая байка не для всех,...

Работал я как-то в звене с Михалычем, мужиком с виду серьёзным, но по жизни хохмачем и балаболом. Опускаемся в шахту во вторую смену, дошли до точки, и, перед тем как лезть в лаву, по традиции садимся на штреке в круг есть тормозки. Складываем кто что имеет в общий котел. Михалыч:

— Блин, опять моя мне целый пакет горчицы положила, она же уже выдохлась, никакая, — и в сердцах выворачивает весь пакет за спину на рельсовый путь, прямо на шпалу.

Горчица легла красиво, такой себе коричневой пирамидкой. Приступаем к трапезе.

В это время возвращается из дальнего забоя с первой смены маркшейдер Людмила Васильевна, женщина чистоплотная и строгая. Ну и замечает эту пирамидку.

— Эх, мужики, мужики, все-таки вы все свиньи, ну вот как можно садиться обедать рядом с такой кучей говна, а? Неужели не воняет?

Михалыч поворачивается:

— Здрасьте, Людмила Васильевна. Насморк у меня, нос забит.

«Замечает» пирамидку, окунает в нее палец и быстро отправляет палец в рот. Пожевал немного, поморщился, сплюнул:

— Тьфу-ты, и правда говно, только видать не нашей смены, какое-то оно несвежее.

Говорят, после увиденного маркшейдерша три дня не могла покушать.

Приятного аппетита.