Его лично знали Сталин и Жуков.

Судьба этого человека не просто невероятна, она фантастична. Представьте себе: было в стране всего четыре человека, которые удостоились звания Героя Советского Союза и стали полными кавалерами орденов Славы. Николай Иванович Кузнецов последний из оставшихся в живых...

Легенда о том, что Кузнецов на войне якобы был "заговоренный", - случайная выдумка. У него четыре ранения, в том числе в голову, в грудь и в ноги, и две тяжелых контузии. Это легендарный генерал Белобородов придумал, что сержант Кузнецов "заговоренный" - потому что за время, когда Николай Иванович командовал противотанковым орудием, у него сменилось (за убылью) пять (!) расчетов.

Первая контузия была в бытность его разведчиком. Взрывали мост, не рассчитали с фитилем и не успели отбежать. Кузнецов тогда даже зрение потерял на некоторое время. А было такое ранение, на озере Сиваш, когда не сдержались, закурили с приятелем, и немецкий снайпер попал в него. Ничего: вынул пулю пассатижами (она на излете была и застряла в мягких тканях) - и вперед, на Севастополь! Кстати, именно за разведоперации он получил две медали "За отвагу", которые он считает не менее ценными, чем Звезда героя. Жаль, что после контузий он потерял "нюх" (или чутье, интуицию, что для разведчика - непременный дар) и пришлось ему переходить в тяжелую артиллерию, где обостренный слух даже мешает.

О первой половине войны Николай Иванович предпочитает не говорить. Дело в том, что несколько подписок о неразглашении давал. Факт (и этого не скроешь), что был он в 42-м на личном приеме в Кремле у Сталина. Позже он видел Иосифа Виссарионовича не один раз, Сталин Кузнецову даже кличку дал: "Малыш". Кузнецов был щупленьким, невысоким, мальчишеского вида. Ему же тогда, в 42-м, было всего-то двадцать! Тем не менее он докладывал Верховному о результатах выполнения секретной операции.

Сталин вел себя спокойно, говорил тихо. Кузнецов представился, доложил, как положено. Сталин сказал: "Присаживайтесь...", отошел к столу, распотрошил папиросу, набил трубку и начал задавать вопросы по операции. В конце разговора Николай заметил, что на карте, которая была расстелена на столе, нелепая ошибка: выступ линии фронта не в нашу сторону, а в немецкую. Он знал, что реально на этой территории немцы. Кузнецов решился сказать: "Товарищ Верховный главнокомандующий, здесь неточность..."

И объяснил. Сталин пристально в течение нескольких секунд смотрел ему в лицо. И сказал: "Ну, что же... Малыш. Спросим с Жукова. Можете быть свободны..."

Кузнецова снова перебросили за линию фронта, и последствий его дерзость не имела. Впрочем, Жуков много позже, уже после войны, намекнул Николаю Ивановичу, что вышел ему нагоняй. Второй раз он встретился со Сталиным уже после войны, после Парада Победы (Кузнецов лично бросал фашистские штандарты к подножию мавзолея, на исторической пленке он легко узнаваем: третий справа во второй шеренге).

Просто пришел - и записался к нему на прием. Ему как герою не смели отказать. Старший сержант Кузнецов просил у Сталина за своего отца, Ивана Моисеевича. И Сталин помог: отца выпустили из лагерей.
Некоторые говорят, что когда Сталин на банкете в честь Победы поднимал тост "за русского солдата", он смотрел в сторону старшего сержанта Кузнецова (он там присутствовал).

Вполне вероятно...

Когда Николай Иванович стал депутатом Верховного Совета, Сталина видел чаще. Всякий раз генералиссимус спрашивал у Кузнецова при встрече: "Ну что, Малыш, как дела?.." А на фронте у Кузнецова была другая кличка: Питерский. Считай, вырос-то в Ленинграде.

Кузнецов видел много военачальников. Жукова в том числе. Вот сейчас принято говорить о жестокости маршала, но Николай Иванович был свидетелем другого. Как-то они три месяца на Юго-Западном фронте стояли под Крапивной. Приехал внезапно Жуков и в первую очередь пожелал посмотреть, что солдаты едят. Когда увидел, что одну капусту, - заставил повара целый котелок в себя затолкать. Сказал ему: "Ну что, приятно? А вы этим кормите солдат..." На другой день появились на передовой мясо и хлеб.

Золотую Звезду Николай Кузнецов получил в апреле 45-го. За Кенигсберг. Тогда, в феврале 45-го, наши гибли десятками тысяч. Били тогда орудия прямой наводкой, артиллеристы знают, что это означает... Первая "Слава" была за бой под Шауляем, в котором от всего дивизиона осталось только одно орудие - во взводе Кузнецова. Вторая "Слава" - за пять подбитых танков в одном бою на подступах к Кенигсбергу.

Но самая дорогая награда - орден Красного Знамени. Это за Севастополь. В отряде было 300 бойцов, в город прорвались 12. Перед этим красноармеец Кузнецов под Бахчисараем подбил связкой гранат свой первый вражеский танк. Их, дюжину счастливцев, немцы прижали к бетонному барьеру у железнодорожной насыпи. После адовой перестрелки в живых остались трое. И Николаю Кузнецову в висок угодил осколок (тот самый, который сейчас не позволяет сделать операцию на глазах).

Хотя боль была невыносима, Кузнецов получил от смертельно раненого комбата приказ: во что бы то ни стало водрузить знамя части и укрепить над зданием вокзала Севастополя. Он был весь черный от мазута, может, потому немцы Николая не приметили, и он смог забраться по трубе на крышу и установил знамя. Это был радостный знак, и наши ринулись в атаку.

Николай хотел незаметно уйти, но поскользнулся и упал на чердак, где засел немецкий пулеметный расчет. Один мощный фриц ударил чем-то Николая по голове, он упал и потерял сознание. Видно, немцы не приняли всерьез щуплого парнишку ростом всего-то 1.60, посчитали, что он уже труп. Но Николай очнулся и увидел, что фрицы курят, сидя к нему спиной. А рядом лежал его автомат. Он схватил оружие, пустил очередь - и всех трех бугаев наповал! Он нашел ящик с немецкими гранатами и стал сверху закидывать вражеские укрепления у вокзала...

На следующий день его приказал найти генерал Толбухин. "Покажите мне знаменосца!" - сказал он. Он долго и с удивлением смотрел на негеройскую внешность парня. После произнес: "Эх, была б у меня звезда - сейчас вручил бы..."

На 25-летие освобождения Севастополя пригласили и Николая Ивановича. С удивлением он увидел в списке павших на мемориале свое имя. А на вокзале вспомнил, что его наводчика Пашу Шевякова здесь после боя зарыли... Обратился к предисполкома, стали полы разбирать, землю раскапывать... и впрямь нашли они останки красноармейца Шевякова! Даже солдатский медальон был при нем...