Природная этика, часть 6

Часть 6

2.3.1. Врожденные инстинкты и условный инстинкт религиозности

Конечно, новорожденный не имеет ни малейшего представления о мире, в котором оказался. Осознанное представление о мире и религии приходит много, много позже. Но родители не ждут, пока ребенок вырастет и осознает мир, чтоб спросить у него - хочешь быть православным, или католиком, иудеем, мусульманином? Родители просто укореняют новорожденного младенца в своей религии, совершая ритуальный обряд крещения, обрезания и пр. Они как бы «вручают» ее младенцу, приучают к ее обрядам, праздникам, обучают ритуалам. Так религия предков, укорененная в семье, в обществе, укореняется и в сознании ребенка. О том, что религиозность есть условный инстинкт, свидетельствует и тот факт, что различные религии имеют вполне устойчивые географические ареалы распространения. Что, конечно же, связано с принудительной передачей религии по наследству. И должно случиться нечто необычное, чтоб человек оставил ее и стал исповедовать иную религию или стал атеистом.

В ареале устоявшейся религии другая религия может получить широкое распространение лишь насильственным путем. Огнем и мечом христианство замещало язычество в Европе, Латинской Америке, Африке. Православие силой замещало язычество в Киевской Руси, а ислам – и в собственном ареале арабов - в Аравии, и в завоеванных арабами странах Ближнего Востока, и других регионах мира.

Условный инстинкт религиозности, или просто – религиозность, кладет отпечаток на все стороны жизни индивида. Но мы рассмотрим воздействие религиозности только на Творчество и Альтруизм.

А. Религиозность и Творчество.

При всем разнообразии религий, у всего их множества есть один общий знаменатель - каждый верующий любой религии снимает с себя ответственность за свою жизнь и судьбу (об одном исключении ниже), передоверяя их своему богу. Он рассчитывает, что за усердное исполнение заповедей своей религии обретет после смерти жизнь вечную в покое и блаженстве. По сути это сделка. Сколь трусливая, столь и корыстная. Она оборачивается интеллектуальной зашоренностью, утратой свободомыслия, ограничением творческих устремлений лишь дозволенным догматами религии, а часто и утратой инициативы, предприимчивости. И как результат суммирования частностей – застой там, где религия не отделена от государства.

Так было и в Европе. С утверждением христианства потянулась череда веков застоя, мракобесия, фанатизма и изуверской жестокости католической инквизиции. Тягомотный застой мог длиться и длиться, как и поныне длится во многих странах ислама, если бы в 13 веке несколько хорошо образованных итальянцев не открыли для себя, и как оказалось для нас, потомков, произведения античных (языческих) поэтов, писателей, философов, чудом сохранившихся в разных христианских монастырях. В мире античного человека боги это бессмертные физически совершенные люди, живущие такими же страстями как все смертные, разделяя в тоже время заботы и страсти смертных. А смертные герои почти ни в чем не уступают богам. Этот мир язычества не мог не восхитить, хотя бы своим разительным контрастом мрачному, давящему миру средневекового христианства.

Вскоре увлеченность античностью - яркой зарей европейской цивилизации, вдруг вспыхнувшей сквозь толщу веков забвения, стала всеобщей в среде образованных людей того времени. И на смену схоластике вполне закономерно пришла идея гуманизма - нет в мире большей ценности, чем разум и жизнь человека, его индивидуальность, его способность познавать и развиваться. Вместе с произведениями Данте, Петрарки, Боккаччо других писателей, художников, философов идеи гуманизма распространялись по Европе.

В какой мере идеи гуманизма повлияли на немецкого пастора Мартина Лютера, не знаю, но его борьба с римским папством за «католицизм с человеческим лицом» (если уместно использовать в данном случае такое словосочетание) не была бы успешной без двухвековой «обработки» европейских деятелей разного уровня идеями итальянского возрождения. В конце концов, именно идеи гуманизма взорвали схлопнувшийся мир средневекового католицизма. В 1555 году император Священной Римской империи истый католик Карл V подписал Аугсбургское соглашение, согласно которому каждое княжество было в праве выбрать себе католицизм или протестантизм. Так протестантство стало легитимным на европейском пространстве.

Протестантизм и есть то исключение, о котором упомянул выше. Протестант не должен полагаться на Бога, не должен молить его о помощи в делах, он должен заслужить его расположение успешным ведением своих дел. А успешными они могут быть лишь при раскрепощенном творчестве. Свобода предпринимательского творчества и свобода личная, без которой не может быть и свободного творчества, – действующие начала протестантизма. Оно прорвало схлопнувшийся мир средневекового католицизма. Протестанты создали капитализм.

А тому, кто в этом сомневается, следует вспомнить историю России. Преобразования Петра I (Вяземский считал, и с ним трудно не согласиться, что Петр поднял Россию на дыбы, но так и не послал ее вперед), отмена крепостного права Александром II, реформы Столыпина, - все вязло в православном безынициативном патриархальном крестьянстве с общинным мировоззрением. В России никогда не было протестантизма, а потому и капитализм вырастал в ней убогий. Вырастал во многом усилиями иностранцев. Вот и повторяла Россия зады протестантской Европы (повторяет до сих пор, и конца этому не видно), а не стояла во главе ее, как надлежало бы ей по огромности территории, богатству природы, многочисленности населения.

И по контрасту припомнить историю США. Английские протестанты и разноязычные эмигранты из разных стран Европы с нуля создавали это государство «под себя». За каких-то два века страна стала лидером современного человечества.

Не могу не заметить, что предложенная в первом эссе Формула, предполагает еще более свободную и активную творческую жизнь, чем она дозволена протестантам. Ведь протестант стремится к успеху, прежде всего ради снискания благорасположения Бога. А наиболее полное раскрытие своего творческого потенциала, своей индивидуальности для него дело второстепенное. Формула же не предполагает никакого служения кому бы то ни было, никакой идее и не ограничивает творческих устремлений разума ничем кроме собственного Альтруизма. В Формуле нет ничего мистического, религиозного и она не предполагает никакой загробной жизни. Жизнь у человека есть только та, которой живет сейчас и здесь. После смерти – лишь память о нем. И чем больше он успел создать полезного - построить, открыть, изобрести, дать людям в звуках, образах, слове, красках нечто восхитительное, тем в большем числе поколений сохранится интерес к его личности, творчеству и благодарность за созданное им. Это ли не стимул к творчеству?

«Твори, трудись художник, не предавайся сну, ты времени заложник у вечности в плену» - эти строки Пастернака (может, не совсем точно воспроизвел, но так запомнились) – вполне можно признать поэтическим эквивалентом Формулы.

Б. Религиозность и Альтруизм

К сожалению, этот подраздел не получился таким же компактным, как предыдущий.

Уж больно тема деликатная – не хочу оскорблять верующих, но не могу и не хочу изменять собственному взгляду на мир, человечество, религию, что складывался десятилетиями. И каждое свое утверждение подкреплять буду не цитатами из трудов авторитетных личностей (у каждого свои авторитеты, чужие нам не указ), а рассуждениями и общеизвестными фактами. Вот текст и «разбух».

Религия это та институциональная структура любого социума, которая практически монопольно «разруливает» этические, нравственные проблемы, время от времени возникающие в нем. Поэтому хорошо бы понять – а сама-то она нравственна? Не понуждает ли верующих к поступкам несовместимым с природной сущностью человека, к подавлению, в частности, индивидуумом своего Альтруизма? Ведь есть же религии, содержащие такие совершенно неприемлемые для альтруиста положения, как публичные казни, побитие камнями. Вот об этом и будем рассуждать.

Тем же, кого длинные рассуждения раздражают, могу сказать уже сейчас – религиозность и Альтруизм индивида, живущего в конкурентном социуме, не очень-то совместимы. Если же интерес к подробностям есть, то милости прошу чтение продолжить.

Сначала о религии как таковой.

Религия была вызвана к жизни вполне естественной потребностью людей иметь представление о мире, в котором живут. Человек хотел и хочет знать, как этот мир устроен, почему происходит то, что происходит, и почему он должен обходиться с другими людьми так, а не иначе. Но это не праздное любопытство праздного пассажира типа - «А, сколько стоит этот пароход?». Что бы выжить, древнему человеку надо было знать очень многое об окружающем мире. Он узнавал, и хранил в памяти. Больше негде было. И стариков, накопивших много полезной информации, уважали и берегли, не бросали, не убивали, когда еды было мало. Убивать стали потом, когда письменность уже была. В одном необычайно талантливом фильме о жизни средневековой японской деревни повествуется именно о том, как голодной зимой бросают еще живых стариков на растерзание хищным птицам. Жуть. А после изобретения письменности – уважали людей, которые умели писать и читать. Такими были в основном жрецы, хранители знаний и бесценных книг. Они толковали их народу, объясняли, как мир устроен, как друг с другом жить надо, нравственности обучали.

Во избежание недоразумений в толковании понятий этика, мораль, нравственность поясню, какой смысл в эти понятия вкладываю я, автор.

Этика. Почти все словари утверждают по сути одно и то же – этика есть учение о нравственности. Наиболее лапидарен словарь немецкого языка Карла-Дитера Бюнтинга:

«Этика -1. Нравственное учение; учение о нравственных поступках и стремлениях (Sittenlehre; Lehre vom sittlichen Handeln u. Wollen), 2. Общепринятые нормы образа жизни».

А «учение» С. И. Ожегов определяет как «совокупность теоретических положений о какой-нибудь области явлений действительности». Что предполагает наличие у «нравственного учения» некоторой объективной базы, раз уж речь идет о «явлениях действительности». На самом же деле, ни в одном из известных нравственных учений нет объективной базы. У всех в основании мифы, мистика, пророчества, субъективные мнения. А мистические, субъективные учения нельзя ни доказать, ни опровергнуть, поэтому и обсуждать их не стану, пустая трата времени. Так что из определения Бюнтинга принимаю только его второе значение – «Общепризнанные нормы образа жизни». Да и то с такой оговоркой.

Социумов без общепринятых норм общежития нет. А в обществах, терпимых к инакомыслию сосуществуют различные этические системы, как религиозные, так и светские. Но все «локальные» системы покрывает собою «Право». Его Ожегов определяет как «Совокупность устанавливаемых и охраняемых государственной властью норм и правил, регулирующих отношения людей в обществе …». Строится же право на базе определенных принципов, сумму которых и буду называть «государственной этикой». Нарушителей права государство преследует всей своей мощью. А за неисполнение норм локальных этических систем государство нарушителей не преследует. По существу локальные этические системы, в том числе религиозные, являются факультативными, им можно следовать, а можно и проигнорировать.

Мораль. По Ожегову - «Нравственные нормы поведения, отношения с людьми, а также сама нравственность». Возможно, филологи как-то различают мораль и нравственность, но для наших целей эти понятия практически равнозначны.

Картину мира – как мир возник, как функционирует, откуда дождь и мороз, откуда Солнце, Луна, звезды, день и ночь и пр., жрецы рисовали народу в меру своих способностей мифологизировать реальность. И не было в мире народов, которые не имели бы своей религии, своей картины мира, своей этики. У подавляющего числа народов создатель и управитель мира некий всемогущий «бог», который, как правило, имел антропоморфные черты. В языческих религиях богов много.

Так что религия, рисовавшая картину мира и утверждавшая соответствующую ей этику, была необходимым элементом любого социума. А еще религия сплачивала народ, что способствовало его выживанию.

Так продолжалось с глубочайшей древности до Коперника, до Галилея. В эпоху открытий в астрономии, археологии, антропологии, физики, химии и пр., начала складываться картина мира все разительней отличавшаяся от картины созданной фантазией жрецов. А уж в эпоху орбитального телескопа «Хаббл» и межпланетных исследовательских аппаратов, никто из здравомыслящих людей и даже высшие иерархи христианства более не настаивают на безусловной истинности ветхозаветной картины мира.

У современной науки, в том числе у космогонии, еще много нерешенных проблем, но и в своем нынешнем виде научная картина мира в одном флаконе с ветхозаветной этикой уживаются с огромными напряжениями. Пожалуй, вовсе не уживается. Вот, скажем, заповедь «не убивай» теологи сопрягают с утверждением, что Бог создал человека по своему образу и подобию, следовательно, убивая человека, убиваешь и частицу Бога, наносишь Богу оскорбление. Но персонаж, изображенный Микеланджело в Сикстинской капелле, не обнаруживается даже в самых отдаленных уголках вселенной. Правда ныне Бога таким никто и не мыслит, а мыслят «мировым» или «универсальным» разумом, разлитым по всей вселенной. Некой субстанцией типа той, которую Станислав Лем изобразил в «Солярисе». Никакого подобия с этой аморфной субстанцией человек из плоти и крови не имеет. И по этой причине в океане «вселенского разума» пошел ко дну и краеугольный камень ветхозаветной этики – раз нет у человека сходства с Богом - вселенским разумом, то и убивать человека можно!

Да, такой этики, которая бесконфликтно уместилась бы в один флакон с новейшей научной картиной мира, увы, наука пока еще не создала. И должок этот погашать не торопится. Видимо есть у «физиков» и «лириков» некий конфликт. Видимо не понимают лирики язык, на котором физики описывают мир.

Ну, а теперь к основной теме раздела – нравственно ли христианство, не понуждает ли к действиям противным природе человека?