1941: ИЗ ПИСЕМ НЕМЕЦКИХ СОЛДАТ ДОМОЙ

Вот как гитлеровцы описывали в дневниках и письмах домой свое продвижение по белорусской земле в 1941 году.

Рядовой 113-й пехотной дивизии Рудольф Ланге:

«По дороге от Мира (поселок) до Столбцов (райцентр Брестской области) мы разговариваем с населением языком пулеметов.

Крики, стоны, кровь, слезы и много трупов.

Никакого сострадания мы не ощущаем.

В каждом местечке, в каждой деревне при виде людей у меня чешутся руки.

Хочется пострелять из пистолета по толпе.

Надеюсь, что скоро сюда придут отряды СС и сделают то, что не успели сделать мы».

Запись ефрейтора Цохеля (Висбаден, полевая почта 22408 В):

«25 июля. Темная ночь, звезд нет. Ночью пытаем русских».

Другой фашист, обер-ефрейтор Иоганнес Гердер писал:

«25 августа. Мы бросаем ручные гранаты в жилые дома. Дома очень быстро горят. Огонь перебрасывается на другие избы. Красивое зрелище. Люди плачут, а мы смеемся над слезами».

Из дневника унтер-офицера 35-го стрелкового полка Гейнца Клина:

«29 сентября 1941 года…

Фельдфебель стрелял каждой в голову.

Одна женщина умоляла, чтобы ей сохранили жизнь, но и ее убили.

Я удивляюсь самому себе — я могу совершенно спокойно смотреть на эти вещи…

Не изменяя выражения лица, я глядел, как фельдфебель расстреливал русских женщин.

Я даже испытывал при этом некоторое удовольствие…».

Из дневника обер-ефрейтора Ганса Риттеля:

«12 октября 1941 г. Чем больше убиваешь, тем это легче делается.

Я вспоминаю детство. Был ли я ласковым? Едва ли.

Должна быть черствая душа.

В конце концов, мы ведь истребляем русских — это азиаты.

Мир должен быть нам благодарным…

Сегодня принимал участие в очистке лагеря от подозрительных.

Расстреляли 82 человека.

Среди них оказалась красивая женщина, светловолосая, северный тип. О, если бы она была немкой. Мы, я и Карл, отвели ее в сарай. Она кусалась и выла. Через 40 минут ее расстреляли»…

Запись в блокноте рядового Генриха Тивеля:

«29.10.1941: Я, Генрих Тивель, поставил себе целью истребить за эту войну 250 русских, евреев, украинцев, всех без разбора.

Если каждый солдат убьет столько же, мы истребим Россию в один месяц, все достанется нам, немцам.

Я, следуя призыву фюрера, призываю к этой цели всех немцев…»

Из письма, найденного у лейтенанта Гафна:

«Куда проще было в Париже.

Помнишь ли ты эти медовые дни?

Русские оказались чертовками, приходится связывать.

Сперва эта возня мне нравилась, но теперь, когда я весь исцарапан и искусан, я поступаю проще — пистолет у виска, это охлаждает пыл…

Между нами, здесь произошла неслыханная в других местах история: русская девчонка взорвала себя и обер-лейтенанта Гросс.

Мы теперь раздеваем донага, обыск, а потом… После чего они бесследно исчезают в лагере».

Из письма ефрейтора Менга жене Фриде:

«Если ты думаешь, что я все еще нахожусь во Франции, то ты ошибаешься.

Я уже на восточном фронте…

Мы питаемся картошкой и другими продуктами, которые отнимаем у русских жителей.

Что касается кур, то их уже нет…

Мы сделали открытие: русские закапывают свое имущество в снег.

Недавно мы нашли в снегу бочку с соленой свининой и салом.

Кроме того, мы нашли мед, теплые вещи и материал на костюм.

День и ночь мы ищем такие находки…

Здесь все наши враги, каждый русский, независимо от возраста и пола, будь ему 10, 20 или 80 лет.

Когда их всех уничтожат, будет лучше и спокойнее.

Русское население заслуживает только уничтожения.

Их всех надо истребить, всех до единого».

Изданный Гитлером за пять дней до нападения на Советский Союз приказ, утверждавший право немецких солдат грабить и истреблять советское население, вменял офицерам в обязанность уничтожать людей по своему усмотрению, им разрешалось сжигать деревни и города, угонять советских граждан на каторжные работы в Германию.

Вот строки из этого приказа:

«У тебя нет сердца, нервов, на войне они не нужны.

Уничтожай в себе жалость и сочувствие – убивай всякого русского, советского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик.

Убивай!

Этим ты спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее своей семьи и прославишься навеки».

Из приказа командующего 123-й германской пехотной дивизией от 16 августа 1941 года:

«Рекомендуется прибегать к строжайшим мерам наказания, как-то: вешать казненных на площадях для общего обозрения. Об этом сообщать гражданскому населению.

На виселицах должны быть таблицы с надписями на русском языке с примерным текстом «повешен такой-то и за то-то».