О тюрьме, молодежи и Илюхине с экстремизмом

   В вопросах правоприменения  СССР исторически также неоднороден, как и собственно право.  Чего уж говорить о современной России.  

   В своей статье  (http://gidepark.ru/user/3531751057/article/243890)   г-н Илюхин пишет: «У нас часто ерничают на тему, что в CCCР привлекали к уголовной ответственности за сорванные на полях колоски.

Да, за воровство привлекали - было…" , - говорит, словно речь идет о целесообразности  вообще применять в России уголовную  ответственность.

   При этом оказывается  самый раздражающий момент в деятельности депутата – это вносить изменения и дополнения в Уголовный кодекс.

Ничего страшного, г-н депутат! В гражданском законодательстве и статей намного больше, и трактуются судами они неоднозначно, создавая сумятицу в головах не только рядовых  торговцев и производителей. Что ж теперь жаловаться на Уголовный кодекс, коль сами и приняли те без малого пять сотен норм в УК? Нужно меньше, да лучше? Вперед!

   Но не в экономии норм  дело. Размахивать нормой можно, как и знаменем.

   Но дело то – в применении той самой нормы. Нужны четкие критерии вины. Нужны четкие комментарии статей. Суды ссылаются на отсутствие практики. А откуда ей взяться? Так дают объявления  о приеме на работу хитроумные агентства, мол требуется молодой, но уже опытный работник (!). Вы сами создали такую систему, при которой как сидело в тюрьмах в 80-х по миллиону сограждан, так и сидят по ныне, невзирая на редкие амнистии и гуманизацию.

   На самом-то деле трагедия заключается в том, что «нравственное убийство», как выразился г-н Ильюхин,   происходит задолго до того момента, когда молодой человек попадает собственно за решетку. Такое нравственное убийство происходит, когда тех, кого «не поставили к  стенке» растлевает  своей безнравственностью молодых… Само устройство жизни толкает молодежь в руки «кущевских» и прочих и так уже 20 лет!

   Давайте всё-таки определимся: что такое декриминализация  общества и  гуманизация уголовного законодательства. Ведь именно это имел в виду Илюхин, когда говорил  о  смягчении некоторых видов  уголовной ответственности. Если нет составов по одному из видов преступлений, то над этим и нужно работать. Неужели в стране нет юридического сообщества, способного дать определение «экстремизму»?  Абсурд как раз то, что  бесконечно долго уголовное законодательство имеет вид лоскутного одеяла. И под видом борьбы  с  лоскутностью Илюхин готов оторвать эти  еле держащиеся на теле права лохмотья, в то время как следует всю ткань уголовного и не только законодательства  объединять одной, но четкой концепцией!

   Суть ее:

- первое, ужесточение наказания за преступления, связанные с насилием против жизни и здоровья человека,

-  второе, равная ответственность за преступления против любого вида собственности – частной, государственной, муниципальной,

- третье, квалифицировать преступления, совершенные чиновниками, как отягчающее обстоятельство,

- четвертое, дополнительные виды наказаний, как то – запрет занимать определенные должности, иметь звания, льготы – должны применяться автоматически при признании виновным…

   По поводу нравственности.

Мы не только от нее не отказывались, мы – из последних сил  внутренним своим неприятием боремся  с той безнравственностью, которая свалилась на нашу голову и процветает в стране…

   Но господа-товарищи, давайте не будем наивными. В то время как Илюхин рос в деревне, где не закрывали на замок  свои калитки, уже были и ГУЛАГ, и репрессии, и доносительство из зависти и подлости человеческой.

Вернуть ту нравственность, означает по-Илюхину, вернуть и ту деревню, и  ту чистоту, но её уже нет  и не будет

   В последнее время звучит тезис о смысле наказания в его «неотвратимости, а не в суровости».  Если неотвратимость – есть смысл всякой ответственности, то суровость – это критерий относительный. Сурово, когда миллион сограждан отбывает наказание в местах лишения? Сурово, учитывая, что условия в зонах далеко не «сахар». А где такие меры как общественные работы, где вообще попытки принять не столько «воспитательные» или ограничительные меры, сколько меры ответственности, вовлекающая оступившегося в орбиту «полезности» для общества?!

   То же касается и экономических преступлений. Если за взятку положим наказание в виде штрафа и плюс к нему трудовую повинность, то взяточник,  будь то чиновник или  иной «приличный с виду человек», наряду с неотвратимостью, что так нечасто случается у нас при все громоздкости репрессивного аппарата, получит наказание сколь суровое, столь и «гуманное», ибо позор и накладность такой ответственности поважнее перспективы отсидеть пару лет и при хорошем поведении вернуться к «теме» и нажитому «непосильным трудом».

   Раздутость Уголовного кодекса – миф.  И вопрос, как  совершенно справедливо замечает Илюхин, лежит в иной плоскости. Но это не только плоскость  экономических отношений, при которых народ – «бедствует», он и при большевиках  – бедствовал, и при царе. Общество больно не от обилия норм, а от противоречивости их,  лоскутности и мозаичности. Слишком много в правовых вопросах взяли на себя политики, мнящие себя правоведами, смешивающими собственную хромоту  по-Илюхински, с  президентской…

   Есть Конституция и страна, в которой полно юристов-правоведов самой высокой квалификации. Есть Ассоциации по профессиональному признаку (юристов, например).

   Кто и когда из коммунистов обратился к профессионалам своего дела с одной лишь целью – получить право как норму, а не как  способ его обойти?

   Почему митинговая риторика должна быть лучше, чем закон?

   Почему понятия  немногих становятся  правилами для всех?

Может потому, что прижилась в стране митинговщина – по-большевистски, с надрывом, с лоскутами вместо права, цивилизованного, справедливого и гуманного.

   А претензия к Президенту если и есть в вопросах юридических, то она в том, что не под силу одному крепить и строить правовую систему.

   Мало используются  научные подходы, ум и профессионализм многих …

   Так  обопритесь же на профессионалов!