О "кровавом тиране" Сталине

На модерации Отложенный

Я учился в нормальной советской школе перестроечной эпохи. Вместе со всеми тогдашними школьниками я пережил вторую волну разоблачения зверств сталинского режима в нашей стране. Поверил. Тем более, что в то же время наша семья узнала наконец о судьбе нашего репрессированного в 1937 году предка - моего прапрадеда по материнской линии. Вал разоблачительной информации накрыл наше поколение с головой, но вместо чувства очищения принес нам (многим из нас) ощущение выбитой из-под ног почвы. Детство мое прошло на фоне советских фильмов 1960-70-х годов о войне, в которых нет-нет да и появлялась фигура Сталина - малопонятного ребенку по своим функциям, но вызывающего уважение уже тем, что сам Жуков и другие советские военачальники в его присутствии вытягиваются по стойке "смирно". И вдруг - тиран, палач, политический преступник...

После школы был исторический факультет. Седые профессора советской закалки в подробностях расписали ужасы коллективизации, перегибы индустриализации, преступные чистки рядов партии и РККА в 1937-38 гг. Казалось, что факты перевешивают любые попытки хоть какого-то оправдания этого персонажа в глазах нашего народа. В это время, получив доступ в архивы, я в подробностях ознакомился с делом своего прапрадеда, который был расстрелян как активный участник контрреволюционного заговора, хотя был он 64-летним сторожем санатория, к тому же - инвалидом без обеих ног. Естественно, предка моего судил не суд, а пресловутая "тройка". Тут уж "пепел застучал в моё сердце" настойчиво и требовательно. Возникла решимость разобраться самому и вбить в грудь "кровавому тирану" справедливо заслуженный осиновый кол воздаяния.
Начал я с того, что решил обсудить эту тему со своей прабабкой - дочерью того самого репрессированного предка. Выяснил, что отец ее был когда-то городовым, добровольцем ушел на Первую мировую, домой, однако, вернулся только в 1921 году, о том, где пропадал несколько лет после революции - не рассказывал даже близким. Правда однажды прговорился: рассказал, что ноги потерял при артобстреле в 1919 году. Видимо, предок мой участвовал в Гражданской войне не с той стороны, о которой можно было бы говорить в те времена открыто.
Рассказала мне пробабка и о том, как его забирали в 1937-м. И вдруг, как бы спохватившись, сказала, что отца ее первый раз арестовывали еще в 1929-м по обвинению в диверсии на заводе. Но тогда следствие разобралось, нашло истинного виновника и отца вскоре после ареста отпустили. "Сталинская машина репрессий еще не набрала тогда своих максимальных оборотов, вот потому все так и закончилось" - подумал я, оперируя излюбленными формулировками своих профессоров. А пробабку мою тем временем прорвало на воспоминания и она поведала мне еще одну прелюбопытнейшую историю.
Ее муж - мой прадед - был в то время у нас в районе директором кирпичного завода. В 1937-м был арестован парторг его завода - старый большевик-латыш. Прадеда вызвали в НКВД и предложили дать показания против парторга. Прадеду моему было в то время 29 лет. По всей видимости он был до такой степени запуган ситуацией в стране, что... послал следователей-НКВДшников к чертовой матери. Более того - написал поручительство за своего парторга. Через пару дней старого латыша отпустили. Все эти два дня моя прабабка ждала, что за мужем тоже придут. Не пришли. Ни тогда, ни позже.

Эти истории, рассказанные моей прабабушкой, впервые заставили меня отказаться от любых стереотипов при оценке событий прошлого и начать думать и анализировать факты исключительно самостоятельно.
Я задумался: почему машина репрессий - безжалостная и неудержимая - дала сбой в случае с парторгом кирпичного завода? Неужели дело только в заступничестве моего прадеда? В это как-то не особо верилось. Почему же он даже не попытался заступиться за своего тестя?
Когда я работал с материалами дела своего прадеда в архиве, то обнаружил, что решение (кстати, сформулировано именно так - решение, а не приговор) "тройки" датировано 12 ноября 1937 года, расстреляли же прапрадеда уже 14 ноября того же года. При этом семье официально был объявлен традиционный в этих случаях приговор - десять лет лишения свободы без права переписки.
Получается так: в том случае, когда судьба человека зависела от нормального следствия и судебного разбирательства (как с моим прапрадедом в 1929-м и с латышом-парторгом в 1937-м) даже общее настроение "чистки", царившее в стране еще не являлось фатальным фактором для подследственного. Хоть с прадеда моего и потребовали неких показаний против его парторга, но получив жесткий и решительный отпор, следствие вынуждено было констатировать - не виновен.
Совсем иное дело - "тройка" и ее решение. Это - конвейер. Тут не было никакого следствия и разбирательства, максимум - один-два предварительных допроса. "Тройка" состояла из начальника областного управления НКВД, прокурора области и председателя обкома. Решение фактически принималось уже по факту того, что на человека был сделан донос, например (как правило рассматривались дела по 3 доносам). Все решения принимались заочно (опротестовать не мог ни одного слова и сам подследственный), иногда - сразу по спискам. Как институт внесудебного уголовного преследования "тройки" появились в соответствии с приказом наркома внутренних дел Н. И. Ежова от 31 июля 1937 года № 0447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов».
Вот тут у меня возникла определенная "нестыковка" в голове: как же характеризует весь политический режим эпохи Сталина наличие сразу двух репрессивных машин - обычных следственных и судебных процедур и "троек", если даже в отношении одного и того же человека (моего прадеда) или при объективно схожих обстоятельствах (случай с парторгом) исход дела мог быть абсолютно разным?

Если под рукой одного и того же Вождя народов одни карательные органы вели строгое разбирательство, а другие - устраивали мясорубку, то как это может повлиять на формирование исторической оценки той эпохи и личности самого Вождя?

Вот один очень важный вопрос: карали ли "тройки" за реальное инакомыслие, или реальную контрреволюционную деятельность? Или же выполняли некий сформированный руководством НКВД план для более ярких показателей "раскрываемости" (как это называется в нынешних органах) в отчете по итогам года? Учитывая случай с моим прапрадедом и другие известные мне аналогичные ситуации, я теперь однозначно склоняюсь ко второму варианту. Движущей силой процессов с участием "троек" вне всякого сомнения была наша обыкновенная российская показуха.
Если бы сталинский режим реально поставил перед органами НКВД цель выявить и уничтожить в советском обществе очаги инакомыслия и антисоветской деятельности, то разве могла бы процедура рассмотрения столь важных дел вестись без протоколов (!), вообще с минимальным документированием? Отсюда вывод: реальная причастность обвиняемого к числу "врагов народа" членов "троек" интересовала в последнюю очередь. Как и участие подследственных в заговорах, в шпионской деятельности и т. п.
10 апреля 1939 года инициатор "чисток" 1937-38 гг. Николай Иванович Ежов был арестован, а 4 февраля 1940 года - расстрелян. На следствие по делу идейного отца "троек" ушло не 2 дня, а чуть менее года. Вот еще один наглядный пример деятельности советских репрессивных органов в эпоху Сталина.

Продолжу свои рассуждения: если перед "тройками" не ставилось реальных политических целей и задач, если их организатор и его ближайшее окружение (Фриновский, Евдокимов и Дагин) были уничтожены после тщательного следствия по фактам их антисоветской деятельности (обвинялись в подготовке путча в ноябре 1938 года), то почему вина за эти преступления так оголтело возлагается современными исследователями именно на самого Сталина?
Сейчас многие, наверное, подумали: "Ну, вот - начинается очередная сказочка про доброго царя и злых бояр!". Спешу заверить: не начинается. Я всего лишь в начале пути, на котором хочу разобраться в этом сложном вопросе.
Несет ли ответственность лидер государства за деятельность местных полулегальных судей и палачей, которые выносят заочные приговоры по спискам, не протоколируя и не документируя свою деятельность? Давал ли лидер государства свою персональную установку на подобную деятельность ее организаторам, если сами организаторы два года спустя были взяты под стражу, а еще через год - расстреляны?
С некоторых пор я сам одергиваю себя от поспешных исторических выводов по фактам советского прошлого эпохи Сталина, особенно после того, как узнал про историю с 40 тысячами расстрелянных командиров РККА накануне Великой Отечественной войны. Долгие перестроечные и постперестроечные годы цифры эти на все лады муссировались как историками, так и СМИ как одна из главных причин военной катастрофы 1941 года. Мол, постреляли опытных военачальников, вот и результат - немцы под Москвой. Вот фрагмент из книги В. Суворова "Очищение" (я знаю, что Резун - фигура одиозная и автор неоднозначный, но данный фрагмент четко подтвержден документами и неоспорим): "29 июля 1938 года — пик террора. После этого он резко пошел на спад. 19 сентября 1938 года начальник 6-го отдела УКНС (Управление командного и начальствующего состава) РККА полковник Ширяев представил заместителю народного комиссара обороны армейскому комиссару 1 ранга Е. А. Щаденко справку о числе командиров. уволенных из рядов РККА в период с начала 1937 года по сентябрь 1938 года. Документ хранится в РГВА. фонд 37837, опись 10, дело 142, лист 93. Документ опубликовали генерал-майор юстиции А. Т. Уколов и подполковник В.И. Ивкин в «Военно-историческом журнале» (1993.N 1.С. 56).
Вот он, первоисточник. Цифры такие: в 1937 году уволено 20 643 человека, в 1938 году 16 118. Вот откуда пошло: 36 761.
Но в справке речь не о РАССТРЕЛЯННЫХ, а об УВОЛЕННЫХ. 54 года эта справка была документом секретным, и к ней имел доступ весьма ограниченный круг безгранично бессовестных людей. Эти люди совершили преступление против истории, против нашей страны и нашего народа. Они сообщили цифру — 36 761. Из этого каждый делал, казалось бы, столь логичный вывод: раз уволен, значит, арестован, а раз арестован…
Но это не так. Уволен не всегда означало, что арестован. А если и арестован, это не всегда означало, что расстрелян.
Справка дает дополнительные сведения: из числа уволенных в 1937 году арестовано 5811 человек, в 1938 году — 5057. Всего арестовано 10 868 человек.

Есть ли разница: 40 тысяч РАССТРЕЛЯННЫХ или 10 868 АРЕСТОВАННЫХ?
Арест и расстрел — разные вещи. Некоторых арестованных расстреливали. Но не всех. На примере поясню разницу. В 1937 году из рядов РККА был уволен командир 5-го кавалерийского корпуса комдив Рокоссовский Константин Константинович. Но из этого не следует, что расстрелян. Он был не просто уволен, а арестован. Но и это еще не расстрел. Его посадили, потом выпустили. Он прошел всю войну. Завершил ее в звании Маршала Советского Союза и командовал Парадом Победы на Красной площади.
Среди 10 868 арестованных командиров он не один: выпускали многих."

Вскрытый В. Суворовым факт фальсификации в данном случае весьма показателен по отношению ко многим социальным процессам сталинской эпохи, получившим оценки при Хрущеве, или в перестроечное время. Я не пытаюсь огульно защищать Сталина. Я пытаюсь предостеречь нас всех от его огульного обвинения. Просто потому, что вымывание пластов собственного прошлого до состояния зияющей пустоты ведет к утрате точек опоры всего самосознания нации. А это - гибель.