Что мешает России договориться с Америкой

Свеженазначенный глава Госдепа Майк Помпео провел первый телефонный разговор с Сергеем Лавровым. Итоги разговора стороны оценили по-разному. В частности, Вашингтон использовал его как повод выставить России целый ряд требований. И если изучить эти требования, становится понятно, почему Москва и Вашингтон на нашем веку ни о чем не договорятся.

«Хотя США стремятся к улучшению отношений с Россией, достижение этого потребует от России продемонстрировать, что она готова принять конкретные меры для решения наших обеспокоенностей, включая вмешательство во внутренние дела США», – говорится на сайте американского внешнеполитического ведомства.

На сайте российского МИДа содержание разговора Лаврова и Помпео сформулировано более обтекаемо: «Проведен обмен мнениями по ряду аспектов совместной повестки дня, включая двусторонние отношения, усилия по урегулированию сирийского кризиса и преодолению конфликта на Украине на основе Минских договоренностей от 12 февраля 2015 года. Министр и госсекретарь согласились с необходимостью работы по выполнению поставленной в телефонном разговоре президента России Владимира Путина и президента США Дональда Трампа задачи преодолевать имеющиеся разногласия через профессиональный диалог в интересах нормализации атмосферы российско-американского взаимодействия».

Однако заявление Госдепа о необходимости «конкретных мер» практически обнуляет надежду на возможность «профессионального диалога».

Как знает любой профессионал (в какой бы сфере он ни считал себя таковым), полноценный диалог возможен только в том случае, если сторонам удалось договориться о терминах и прийти к некоторым базовым смыслам, которые разделяют обе стороны.

Например, невозможен профессиональный диалог между настоящим историком и сторонником «новой хронологии», согласно которой истории Древнего мира вообще не было, а Иван Грозный – это четыре разных человека.

Невозможен профессиональный диалог между атеистом-эволюционистом и верующим-креационистом.

Не о чем договариваться убежденному расисту с антифашистом, монархисту с анархистом, а футбольному болельщику – с образованцем, считающим спортсменов и любителей спорта вырожденцами.

Преодоление разногласий невозможно, когда нет базиса, оттолкнувшись от которого стороны могут идти к компромиссу.

Во времена холодной войны у США, по крайней мере, было понимание, что СССР – это равный им по силе, а в чем-то и превосходящий соперник, с которым хочешь не хочешь, а договариваться придется.

 

Теперь этого понимания у Вашингтона нет. Они вообще не понимают, как с нами надо разговаривать. Отсюда странные требования, которые даже при доброй воле и искреннем желании сотрудничества непонятно, как выполнять.

Взять, к примеру, слова Помпео о «конкретных мерах» по невмешательству во внутренние дела США.

Как он себе это представляет? Владимир Путин кладет правую руку на Конституцию России, а левую – на Библию, и торжественно клянется не вмешиваться во внутренние дела США?

Россия выдает Америке Вована и Лексуса, которые регулярно выставляют западных политиков идиотами и тем самым, безусловно, вмешиваются во внутренние дела этих стран?

Россия торжественно отключает исходящий трафик интернета из нашей страны? Читать записи в американском «Фейсбуке» можем, комментировать – нет?

Можно придумать еще с десяток вариантов разной степени фантастичности, но ни один из них не поможет решить проблему, поскольку существует эта проблема исключительно в головах американцев.

То же самое и с другими американскими «обеспокоенностями». Подавляющее большинство из них могли бы решиться сами собой, если бы США следовали предвыборной программе Дональда Трампа и перестали вмешиваться в существующие конфликты и инициировать новые по всему миру. Россия и Украина, Северная и Южная Корея, Сирия и Турция, Иран и Саудовская Аравия, Израиль и арабский мир уже давно пришли бы к той или иной договоренности, если бы не противоречивая внешняя политика США.

«Обеспокоенности», касающиеся двухсторонних отношений, тоже можно было бы снять, если бы Вашингтон рассматривал Москву как равноправного партнера или хотя бы как равноправного оппонента. Вместо этого в США изобретают обоснования для своей «моральной исключительности».

В целом американская политика последних лет сводится к тому, что США демонстрируют желание игнорировать существование России. А когда это не удается, крайне удивляются и начинают разговаривать с Москвой тем же языком, каким привыкли разговаривать с подчиненными им странами. Когда не удается и это, озвучиваются абсурдные заявления о «вмешательстве во внутренние дела» и «аморальности России».

Слова Помпео, сказанные им накануне назначения на пост госсекретаря, давали некоторые основания для осторожного оптимизма. «Я знаю не понаслышке, какие болезненные жертвы приносят мужчины и женщины, носящие форму. Так что, когда журналисты, большинство из которых никогда со мной не встречалось, вешают на меня или на вас ярлык «ястребов», «сторонников войны» или еще что похуже, я лишь качаю головой. Немногие боятся войны больше, чем те из нас, кто служил», – заявил тогда он.

Также Помпео обещал «добиваться реализации задач президента в области внешней политики неустанной дипломатией, а не отправкой молодых людей на войну».

Если же «неустанная дипломатия» будет сводиться к выставлению России заведомо неприемлемых требований (вроде признания себя виновной в уничтожении рейса МН17 над Донбассом), оптимизм быстро сменится пессимизмом.

Выставление кому-либо ультимативных требований в принципе имеет мало отношения к дипломатии.