ПОКЕР НА ЧУЖОМ ПОЛЕ ( о деятельности иностранных спецслужб, в 3 частях, часть II «Клинч» )
Предисловие.
Эта повесть, написанная живым, образным языком, интересна не только своим содержанием, но и тем, что её автор – хорошо известный в Макспарке блогер, явившийся непосредственным участником описываемых событий.
Повесть - по понятным причинам, подписана его псевдонимом.
Часть 2. Клинч
Суббота, 27 февраля 1999 г.
В 7 часов утра я уже стоял на остановке автобуса. Город спал, автобусов было не видно, да и машин тоже. Странно, что на табличке номер нужного мне автобуса 5А отсутствовал. С опозданием на 10 минут автобус №5А все же появился, но, не доезжая 100 м до меня, свернул в сторону. Я понял, что стою не на той остановке.
Следующий автобус ожидался через 40 минут, причем ехать на нем пришлось бы в сторону, противоположную вокзалу. Я решил больше не искушать судьбу и двинулся пешком по знакомому маршруту. По пути меня обогнали на легких велосипедах две молоденькие японки из нашей группы. Я помахал им рукой.
Когда я вошел в здание вокзала, японки брали билеты в кассе. Мы поздоровались. Выяснилось, что они собирались за два дня изучить Лондон вдоль и поперек, а ночевать решили где-нибудь в гостинице. Электропоезд Кембридж – Кинг-Кросс уже стоял на пути, мы сели в вагон и, болтая, стали ждать отправления.
Электричка задерживалась с отправлением на 2-3 минуты, когда радио в поезде объявило: «Уважаемые пассажиры! Наш поезд на вокзале Кинг-Кросс не останавливается». Я машинально схватил свою сумку и выскочил из вагона. Двери закрылись, поезд тронулся, и тут я убедился, что стою на платформе один. Прочие пассажиры странному объявлению не поверили. Вновь заговорил репродуктор: «Поезд на Лондон, Кинг-Кросс отправляется через 15 минут со второго пути».
Я понял, что мной занялись всерьез. Чтобы организовать такое липовое объявление, надо иметь на руках удостоверение очень серьезной конторы. Следовательно, этой конторе что-то от меня нужно.
Пять лет назад в Америке я уже сталкивался с работой спецслужб, поэтому кое-какой опыт у меня имелся. Нет, никто не гонялся за мной с пистолетом, не совал под подушку магнитофон и не сулил бешеных денег за продажу Родины. Просто чересчур много людей: профессора и корреспонденты, переводчики и русские эмигранты, мужчины и женщины - настойчиво стремились со мной пообщаться, интересовались работой, состоянием, положением в стране, нефтью и экологией.
Мне даже устроили случайную встречу с бывшим полицаем, бежавшим в конце войны в Голландию, а затем в США. Никакого отвращения к нему я не почувствовал, старику было за семьдесят лет, и он жестоко страдал астмой. Уже по дороге домой, в самолете моим, опять же, случайным соседом оказался какой-то русский член международной комиссии по ядерному разоружению. Его русский язык отличался едва заметным английским акцентом, а интересовала его радиоактивная обстановка в нашем районе. Я не смог в полной мере удовлетворить его любопытство: уровень радиации у нас как был, так и остался намного ниже нормы.
Пристальное внимание разных людей в Кембридже я почувствовал уже три дня назад, но не придал этому значения. Теперь нужно было осмыслить все заново.
Скорее всего, это знаменитая «Сикрет Интеллиженс сервис», воспетая в детективных романах о Джеймсе Бонде. Может быть, конечно, и MI-5, военная разведка, но это вряд ли. К военным секретам я никакого отношения не имею. Впрочем, Сибирь – это ресурсы нефти и газа, основа промышленного потенциала страны, такое интересно всем.
Видимо, им не понравилось, что я еду в Лондон в компании с японками. Почему-то нужно было, чтобы я ехал один. Сергей вчера тоже неожиданно отказался ехать со мной в Лондон.
Что-то мне не нравилось в поведении Сергея. Я ни разу не видел его на занятиях, но это объяснимо. Он с трудом говорит по-английски, зато хорошо понимает английскую речь. Так бывает, когда человек хочет скрыть хорошее владение языком. Не факт, непонятно, зачем ему это нужно.
Банк. Он сказал при первой встрече, что накануне поменял деньги в банке. Но перед этим было воскресенье, все банки закрыты. Это легко проверить. Похоже, они с первого дня приставили ко мне своего человека. Следовательно, знали о моем приезде и готовились.
Поезд подошел к перрону вокзала. Не спеша, я прошел через вокзал на улицу, где стоял ряд телефонов-автоматов, и набрал номер м-ра Дрио, которого угораздило жениться на русской женщине и потому заиметь в России родственников. Вежливый магнитофонный голос ответил мне, что номер набран неправильно и посоветовал обратиться к оператору. Я повторил попытку – результат был тот же. После десятка опытов с разными телефонами я внутренне обматерил оператора, телефонную карту и себя самого, сделал перерыв и закурил.
У меня не было монеты в 10 пенсов, чтобы позвонить из обычного автомата, попросить ее у прохожих было неловко, а телефонная карта здесь почему-то не срабатывала. Битый час прошел в бесплодных попытках дозвониться, наконец, я отчаялся, закурил новую сигарету и принялся искать выход из глупой ситуации.
Из здания вокзала медленно вышла средних лет женщина в черном обтягивающем одеянии. Подошла близко ко мне, быстрым движением отвернула ворот блузки, демонстрируя татуированную грудь. Проститутка. Я качнул головой, она молча развернулась и, не торопясь, проследовала за угол.
Интересно, почему она предложилась именно мне? Не похоже, чтобы они здесь промышляли, кругом полно полисменов, служба безопасности вокзала патрулирует. Только не время об этом думать, других забот мало, что ли?
Через полчаса я все же догадался, в чем дело. Моя карта предназначалась для междугородних переговоров, а я пытался напрямую позвонить по городскому номеру. Стоило добавить код Лондона, и в трубке зазвучали нормальные гудки. М-р Дрио обещал подъехать к вокзалу через 20 минут.
- * -
М-р Дрио подрулил к вокзалу на черном мерседесе и пригласил меня в машину: найти здесь место для парковки было невероятной задачей. Мы медленно двинулись по улице, выбирая место, где можно остановиться и поговорить.
Юсуф Дрио был родом из раздираемого войной Ливана. В Англии он жил уже семь лет и даже обзавелся собственным бизнесом, несколько водителей на его автомашинах занимались частным извозом. Поблагодарив за посылку, он спросил, что бы мне хотелось посмотреть в Лондоне и куда меня подвезти. Честно говоря, мне совсем никуда не хотелось. Слишком уж настойчиво меня подталкивали в Лондон, чтобы здесь задержаться. Я попросил подвести обратно к вокзалу. Это его удивило.
Подумав, он попросил меня подождать, может быть, жене захочется поговорить о России. Сейчас она с дочкой в школе арабского языка, но занятия скоро должны закончиться. Отказаться было невежливо.
По дороге Юсуф остановился у магазина сотовой связи, ему нужно было то ли купить, то ли сдать в ремонт телефон. Потом мы подъехали к кинотеатру, выпили в баре по чашке кофе и стали ждать появления женщин.
Ожидание затянулось часа на полтора. Было холодно, дул пронизывающий ветер. Около нас остановилась еще машина. Юсуф объяснил, что это его друг и завел с ним долгий разговор по-арабски. Меня пригласили в машину погреться, я отказался. Мне хотелось только одного – чтобы эта бодяга скорее кончилась. Наконец, появилась Ольга, жена Юсуфа, с пятилетней девочкой. Мы зашли в «Макдональдс» перекусить и тем временем пообщаться.
Ольга, конечно, много расспрашивала о России, о своем дяде (раньше он сильно пил, но уже несколько лет, как бросил). Не скажу, чтобы она была в телячьем восторге от здешней жизни. Трудно, своего дома нет, приходится снимать квартиру. Все свободные деньги вкладываем в бизнес Юсуфа. Зато дочка уже говорит на трех языках: английском, арабском и русском. Если уж нам не суждено достигнуть высот в жизни, будем жить и работать ради счастья детей.
Раньше Ольга работала в нефтяной компании АРКО, но сейчас в нефтедобыче кризис. Ее сократили, иногда подрабатывает переводами с русского языка. Я постарался подбодрить ее: цены на нефть уже начали расти, даже в России появились признаки промышленного подъема. На этом разговор и закончился.
Мы завезли Ольгу с дочкой в театр. Юсуф еще раз предложил показать лондонские достопримечательности и после отказа высадил меня у вокзала. Приличия ради я побродил по местным магазинам (цены здесь были запредельные), а потом сел в поезд до Кембриджа. Когда я вернулся домой, уже стемнело.
Вечером м-с Тошик и Даниэл наперебой расспрашивали меня о столичных впечатлениях, которых не было. Они были весьма удивлены, даже разочарованы. Что поделать, я вообще не люблю больших городов, к тому же плохо понимаю английский. Да и скучно бродить одному по незнакомому городу, даже сфотографироваться нельзя без помощи прохожих.
Кажется, дамы прониклись моими проблемами. Выяснив, что завтра я собираюсь сделать покупки для жены и детей, они подробно объяснили мне дорогу к торговому центру. Даниэл даже предложила утром проехать вместе с ней в город, оказалось, нам по пути.
Я спросил, не привозили ли для меня телевизор. Да, привозили, но он оказался неисправным, и служащие фирмы завтра обещали доставить другой. Оказывается, не только в России бывает паршивый сервис.
- * -
Воскресенье, 28 февраля 1999 г.
Утром мы с Даниэл сели на тот самый автобус № 5А, что сбил меня с толку утром в субботу. Долго петляя по городу, автобус наконец-таки привез нас в центр, где мы и распрощались. Я быстро нашел по описанию двухэтажный супермаркет, он состоял из отдельных секций с товарами на любой вкус. Обследование их заняло немало времени, дольше всего я задержался в магазине детских игрушек.
Дочка просила привезти ей куклу, но самая дешевая из них стоила не меньше, чем у нас телевизор. Мне понравились резино-пластмассовые зверюшки, после долгих раздумий я, наконец, выбрал симпатичную змею и тут краем глаза заметил, что на полу лежит голубой кошелек. Молния на нем была застегнута не до конца, из открытой части виднелись уголки купюр.
Я поднял кошелек и оглядел зал. В магазине было человек десять, в основном, женщины, и все они сосредоточенно разглядывали стеллажи с игрушками. На меня не смотрел никто. Продавщица склонилась к столу за стойкой прилавка и производила сложные вычисления на калькуляторе.
Я окликнул ее, положил кошелек на стойку и объяснил, что он лежал на полу. Девушка кивнула, убрала кошелек и обратилась к своему занятию.
За три часа, проведенные в торговом центре, я почти ничего не купил. К симпатичной змее добавились только упругий оранжевый мячик, несколько аметистовых щеток для коллекции и подсвечник, который мы с Наташей часто ставим на стол по вечерам. Все остальное было слишком дорого. Как говорил Остап Бендер: «Киса, мы чужие на этом празднике жизни».
На обратном пути мне пришло в голову завернуть с улицы под арку, где тоже светились огни реклам. В этом уголке располагались магазины музыкальных инструментов.
Больше всего было роялей и пианино, дальше стояли электроорганы, синтезаторы и прочая современная техника. Посетителей в магазине было немного, в основном, родители с детьми, которые с довольным чириканьем извлекали из инструментов новые звуки. Даже представить себе подобную картину в России было невозможно.
Удержаться было трудно. Испросив у администратора разрешение, я выбрал благородного вида рояль «Ямаха» и пробежал пальцами по клавишам. Звук был чистый, клавиатура мягкая. Я не играл на подобном инструменте с тех пор, как мое старое дрезденское пианино осталось в разрушенном Грозном. В магазине была чудесная акустика, и любимая мелодия «The love story» звучала взволнованно и нежно.
Было так прекрасно забыть обо всем под музыку, которая тебе подвластна. Никто не мешал мне, да я и не замечал никого, потому что сидел спиной к залу. Очнулся я, когда администратор осторожно тронул меня за плечо, этот рояль хотел посмотреть другой покупатель, а мне предложили перейти за другой инструмент.
Оказалось, что он занят. Молодой парень тихо играл на нем классическую музыку, кажется, Шуберта. Видно было, что он давно не касался клавиш, пальцы не всегда слушались и иногда извлекали не ту ноту. Рядом стояли парень с девушкой, негромко переговариваясь по-русски.
Музыкант был родом из Грузии, а сейчас жил в Германии. Как и я, он не имел своего инструмента, но в Кембридже ему раз в неделю удавалось поиграть в какой-то компании. Второй парень оказался из Латвии, девушка – с Украины. Разговор был коротким, потому что мне предложили занять место за роялем.
Играл я не менее получаса, старинные романсы сменялись джазовыми мелодиями, под конец я даже вспомнил музыкальную пьесу собственного сочинения. За игрой я и не заметил, как молодые ребята тихо вышли из магазина.
По дороге домой какой-то парень на плохом английском языке спросил у меня сигарету. На Западе это не принято. Русский что ли? В любом случае меня не тянуло к новым знакомствам.
- * -
Дома я в первую очередь опробовал телевизор. Он принимал всего четыре программы, но для меня и этого было достаточно. Канал Би-Би-Си-1 через каждый час передавал новости и прогноз погоды, дикторы говорили по-английски четко и внятно, и я понимал их речь вполне прилично. С тех пор телевизор работал у меня постоянно, не мешая выполнять домашние задания или читать книгу.
Вечером в столовой я разговорился с хозяином дома. Он поинтересовался моими впечатлениями о Кембридже, мы поговорили о высоких ценах в Англии и низких – в России. Разумеется, он несказанно удивился, узнав, что рояль, на котором я сегодня играл, дороже, чем моя пятикомнатная квартира. Его собственный дом, по местным меркам, весьма скромный, стоил не меньше трехсот тысяч долларов.
Я поинтересовался у м-ра Тошика, сложно ли иностранцу открыть в Англии счет в банке и управлять им потом из-за границы. Эта мысль появилась у меня после прошлогоднего финансового кризиса, я даже специально взял с собой полторы тысячи долларов на этот случай. М-р Тошик был явно не в курсе банковских дел, но особенных сложностей не предвидел.
М-с Тошик презентовала мне программу телепередач и посоветовала посмотреть вечером интересный фильм про Китай. Документальный фильм рассказывал о периоде «культурной революции», со всеми присущими ей молитвами и побоищами. Для меня в нем не было ничего нового, и я отправился спать.
- * -
Понедельник, 1 марта 1999 г.
Это уже становилось традицией: я проснулся в два часа ночи со свежей головой, вполне пригодной для любой работы. Спать голова абсолютно не желала. Поворочавшись с боку набок, я смирился с мыслью, что заснуть не удастся, потихоньку включил телевизор и стал перечитывать роман Марининой. К шести утра сон все-таки пришел, а когда я проснулся, стрелка часов перевалила за цифру десять.
В доме было тихо. Даниэл училась сегодня в первую смену, м-р Тошик, вероятно, ушел на работу, хозяйки тоже было не слышно. После утреннего туалета я направился на кухню готовить себе завтрак.
В кухне был полный порядок, но на столе лежало распечатанное письмо с грифом «Конфиденциально», адресованное хозяину. Я усмехнулся. Трудно представить, какие могут быть секреты у младшего больничного персонала, разве что сведения о зарплате. А меня еще в детстве учили, что нехорошо читать чужие письма.
По дороге в школу я зашел в тот же банк, разменял доллары на фунты и убедился, что банк по воскресеньям не работает. Да и по будним дням он открывался в 10 часов, Сергей уже в девять утра был в школе, так что поменять деньги в этом банке он никак не мог.
В нашей студенческой группе народу прибавилось. Первым из новоприбывших был японец Гаку, выпускник медицинского института и мастер спорта по дзю-до, по его внешнему виду это чувствовалось. Вторым новобранцем оказался лощеный молодой парень по имени Одылжан из Ташкента. Женщины, возможно, сочли бы его красивым: стройный брюнет, выше среднего роста, смуглое лицо с чуть раскосыми карими глазами. На меня же он произвел впечатление избалованного маменькиного сына, не отягощенного приличиями и манерами: за столом сидел, развалившись со скучающим видом, на вопросы Виржинии отвечал, снисходительно улыбаясь и блуждая взглядом по потолку. К тому же у него не оказалось ни словаря, ни тетради, чувствовалось, что он приехал не заниматься, а развлекаться.
Угадав, что я русский, Одылжан подошел ко мне в первом же перерыве и завел довольно нудный разговор. Он, оказывается, собрался поступать в Кембриджский университет, для этого необходимо сдать экзамен TOIFL и найти подходы к нужным инстанциям. Так вот, не могу ли я помочь в этом деле, хотя бы подсказать, куда обратиться.
Я, разумеется, ничем помочь ему не мог, да мне и не слишком хотелось. Пять лет обучения в Кембриджском университете стоят не менее 150 тыс. долларов. По моим понятиям, человек, имеющий такие деньги, не должен сильно рассчитывать на бескорыстную помощь ближних. Одылжан не унимался, доказывал, что в Университет кого-то принимают даже бесплатно. Вопросы сыпались из него, как мусор из помойного ведра, но, слава Богу, перерыв кончился.
На следующем уроке мы изучали предметы домашнего обихода. Каждому было предложено описать свою любимую комнату. Потом Виржиния разделила нас на группы по 2-3 человека, один рассказывал, другой задавал вопросы, а третий готовил свое мнение о прослушанном диалоге.
Вообще-то в нашем доме мне больше всего нравится спальня, но эта симпатия носит сугубо личный характер. Поэтому я рассказывал о домашнем кабинете. Не зря говорят: русские живут, чтобы работать.
Очередь дошла до Одылжана.
- Моя любимая комната… плавательный бассейн. - скромно начал он. - Я в нем отдыхаю, расслабляюсь…(словарного запаса ему явно не хватало)…я бы хотел проводить в нем все свободное время…
- Какие размеры имеет твой бассейн? – строго по учебному плану спросил Гаку.
- Пятнадцать метров в длину и пять в ширину.
- А в глубину? – Гаку был настойчивым человеком.
- Ну…метра два…
- А какая в твоей комнате мебель? – продолжал Гаку. Мне тоже стало интересно, как меблируют в Ташкенте бассейны.
Одылжан осознал, что бассейн все же не комната:
- Ну… там есть кресла… и еще душ! – Тут Виржиния, с любопытством следившая за разговором, предложила мне сформулировать свое отношение к любимой комнате Одылжана. После краткого описания я не удержался от ехидного заключения:
- …А еще я думаю, что его папа – VIP, именно поэтому у него есть собственный бассейн.
VIP (very important person) – по-русски означает «очень важная персона», большая шишка. Одобрительный смех всей группы подтвердил, что мое предположение разделяют многие, в том числе, и Виржиния. Одылжан ничуть не смутился, наоборот, его лицо расплылось в довольной улыбке.
- * -
Вечером по дороге из школы я зашел в гастроном - моя провизия была на исходе. Ассортимент сегодня был победнее, пришлось ограничиться сыром, набором овощей и фруктов, а, кроме того, копченой скумбрией, которая была так же густо приправлена перцем и специями, как и все харчи м-с Тошик.
Когда я вышел из магазина, уже стемнело, на улицах зажглись огни. Спешить мне было некуда, я медленно шел вдоль дороги, не обращая внимания на мелкий моросящий дождик. Заканчивался час пик, движение на улице было довольно оживленным.
Вдруг я заметил, что дорогу перебегает невысокая женщина, в каждой руке у нее было по две сумки, доверху набитые каким-то электротехническим хламом. Метрах в пяти от меня из сумки что-то выпало, женщина заметалась - справа на нее надвигались слепящие фары приближающейся машины. Все же она выпрыгнула с проезжей части, при этом выронила одну из сумок, на асфальт посыпались какие-то провода и металлические диски.
Чисто машинально я метнулся на дорогу и успел вынуть из-под колес утерянный предмет (это оказалась настольная лампа). Впрочем, машина двигалась не слишком быстро, я это почувствовал, так что никакого риска не было.
Мы вместе собрали рассыпавшиеся вещи. Женщина быстро говорила слова благодарности, из которых я понял далеко не все. Поэтому я честно признался, что плохо говорю по-английски и, тем не менее, спросил, могу ли еще чем-нибудь помочь. Она не очень решительно отказалась, указала на ближайший дом, мол, здесь живет. Я помог донести сумки до двери (она открыла ее своим ключом) и откланялся, размышляя о забавном эпизоде.
Случайность? Вряд ли. Трехэтажный дом с просторным участком земли стоит не меньше полумиллиона долларов. Во дворе я заметил вполне современную машину. Владельцы такого имущества не бегают в темноте с сумками по дорогам. Скорее, мне устроили небольшой тест на доброжелательность, а, может быть, решили проверить мою реакцию в нестандартных ситуациях.
Несколько последующих дней по дороге в школу я обращал внимание на этот дом, и никаких признаков жизни в нем не заметил. Шторы были всегда опущены, красная машина стояла на том же месте. Не похоже, чтобы встретившаяся мне женщина была хозяйкой этого дома. Конечно, она могла в отсутствии владельцев за домом присматривать, но тогда при чем здесь электротехнический хлам?
Информации поступало все больше, и ее нужно было своевременно оценивать. Вот что у меня получалось.
Школа представляет собой идеальное место для вербовки агентуры. Со всех концов планеты собирается сюда молодежь, дети не слишком бедных родителей. Со временем какая-то карьера им обеспечена. А пока они пьют пиво, гоняются за девушками, кое-кто пробует наркотики. Получить на них компрометирующий материал – проще простого. Конечно, из сотни таких шалопаев выйдет, в лучшем случае, два-три толковых агента. Да никто и не будет сразу брать их в оборот, можно подождать десять, пятнадцать лет. Молодые вырастут, займут неплохие должности, но останутся управляемыми.
Если все это так, руководство школы должно быть в курсе дела. Вероятно, директор и некоторые преподаватели имеют соответствующий чин в разведслужбе. Ключевая фигура среди них – Джо. Экзамен TOIFL – это и главная проблема, и заветная мечта потенциальных иммигрантов. Ради него человек всегда готов оказать небольшую услугу нужному преподавателю. Кроме того, Джо, безусловно, обладает незаурядным умом и эрудицией, знает психологию и умеет тонко вести дискуссию. Именно эти качества необходимы специалисту по вербовке агентуры.
До сих пор я лишь осторожно присматривался к мелькающим вокруг меня персонажам, обходил мелкие ловушки. Сейчас пришло ощущение, что пассивная тактика неизбежно приведет к поражению.
В молодые годы я успешно играл в шахматных турнирах, в 17 лет стал чемпионом Крыма и еще с тех пор усвоил жесткую логику спортивной борьбы: чтобы заставить партнера ошибаться, нужно каждым ходом ставить перед ним нестандартную задачу. Лучше всего мне удавалась подобная тактика в тяжелых позициях, я с удовольствием изматывал противников в трудной обороне, чтобы при первой же возможности бросить свои фигуры в молниеносную контратаку.
В нынешней ситуации о контратаке нельзя было даже мечтать, но активизировать игру было необходимо. Я прикинул свои возможности на этот счет и немного успокоился. Шахматы научили меня еще одному правилу: лучше иметь плохой план, чем вообще никакого плана.
- * -
На ужин м-с Тошик решила сделать мне приятное – приготовила запеченную рыбу. Морская рыба внешне была похожа на сазана, мне встречались такие экземпляры в Красном море у берегов Египта, жаль, названия не запомнил. Я был признателен хозяйке, потому что рыбу действительно очень люблю, в том числе, мороженую строганину. М-с Тошик слушала об этом с содроганием. Наверное, в ее глазах я все больше походил на эскимоса.
Рыба была большая и вкусная, мы с хозяином доели последние куски с откровенным удовольствием, а на долю м-с Тошик выпало столько похвал, что она сияла, как никелированный чайник.
После ужина в одной из телевизионных программ я набрел на фильм, который показался мне не совсем обычным. На роскошной вилле в Австралии развлекается группа молодых художников с прелестными женами. Скуки ради, а, может быть, для пользы здоровью, все расхаживают по саду голыми и близко общаются в разных сочетаниях. «Общение» происходит в самых неожиданных местах, и почти всегда на глазах у кого-то из друзей. Но в финале каждый из мужчин приходит к выводу, что собственная жена все же лучше всех, и расставание происходит без сцен ревности и прочих переживаний.
Вот уж не ожидал увидеть такой фильм в благопристойной Англии, где искренне беспокоятся о нравственности. Даже в более ветреной Америке показ обнаженного тела допускался только до пояса, да и то по кабельному телевидению, ибо доступ к нему ограничен. Впрочем, времена меняются, а с ними меняются не только люди, но и, наверное, телевизионные передачи.
- * -
Вторник, 2 марта 1999 г.
Утром я застал на кухне м-с Тошик в полнейшем расстройстве. Оказалось, вчерашняя рыба не пошла хозяину впрок: он проглотил кость, которая застряла в горле. Бедняга промучался всю ночь, ранним утром его отвезли в больницу, возможно, ему предстоит операция. Я выразил глубокое сочувствие, но поторопился в школу.
В первом же перерыве я обратился к Виржинии с небольшой просьбой.
Из России я привез свою статью по молекулярной физике, опубликованную десять лет назад. Тогда я из любопытства, но всерьез занимался теорией жидкости, мне удалось возродить давно забытый подход к этой проблеме и получить очень интересные результаты. Я показывал статью признанным специалистам, никто не нашел в ней явных ошибок, но выводы не укладывались в господствующую теорию. Я и сейчас убежден, что это серьезное исследование вполне соответствует докторской диссертации.
Наконец, я перевел материал на английский язык и отправил в американский журнал «Физика потоков». Ответ пришел откровенно ругательный. Рецензент был убежден, что в теории все хорошо и мои изыскания попросту не нужны. Я сомневался в качестве английского перевода и попросил Виржинию бегло оценить работу переводчика. Она согласилась, но без особой охоты.
Одылжан в перерывах снова приставал ко мне с расспросами, теперь его интересовали мои занятия. Я отвечал односложно. Он явно не относился к числу интересных собеседников, да и его настырная манера разговора меня несколько раздражала. Мы также перекинулись парой слов с Сергеем и решили вечером еще раз посидеть в «Робин Гуде».
В начале урока TOIFL Джо с улыбкой популярного конферансье объявил:
- Завтра мы едем в Лондон познакомиться с английским парламентом. Лорд Бленд, блестящий оратор, будет говорить о мировых ценностях, его речь стоит послушать. У нас будет автобус, по дороге можно фотографировать из окон, а к обеду мы успеем вернуться в Кембридж. Сбор в 9 утра у входа в школу.
Я подумал, мне стоит поехать. Тем или иным способом, они заставят идти на контакты, так уж лучше побеседовать с компетентным человеком, чем с шестерками. Кроме того, Джо относился ко мне с некоторым пренебрежением, и было соблазнительно попытаться в прямом разговоре сбить с него эту спесь. Речь ведь наверняка пойдет о России, а я еще не встречал ни одного иностранца, хорошо разбирающегося в российских проблемах. Это для них сказано: «Умом Россию не понять, аршином ветхим не измерить…»
На всякий случай я подошел к Джо после урока и переспросил, точно ли сбор желающих утром в школе. Я не всегда хорошо понимал быструю речь Джо, но сейчас все было правильно.
- * -
Вернувшись домой, я окунулся в горестный плач м-с Тошик – ее мужу стало хуже. Он с трудом говорит, проклятая кость причиняет сильную боль, если состояние не улучшится, придется делать операцию. Через пару часов ей нужно идти в больницу ухаживать за ним, возможно, на всю ночь, а тут еще должна прийти ее знакомая, Карина, чтобы настроить барахлящий компьютер. Даниэл в школе, к тому же обещала вернуться поздно вечером. Не соглашусь ли я побыть дома пару часов, пока не придет Карина? Она прекрасная женщина и замечательно умеет обращаться с компьютером.
Я, разумеется, согласился. Не то чтобы я сильно поверил в историю с рыбьей костью: вчера вечером после ужина м-р Тошик выглядел прекрасно и никаких болей не испытывал. Но отказаться не было причин, кроме того, я подумал, что меня хотят познакомить с Кариной. Ранее в разговорах я упоминал, что мой отец был армянин, а имя Карина часто встречается среди армянских женщин. Я ничего не имел против нового знакомства, потому что до сих пор не мог понять, чего от меня хотят.
Я ведь не двадцатилетний мальчик, блестящая карьера мне не грозит, и вряд ли представляю для них интерес в качестве потенциального агента. Следовательно, их интересует информация о нашем регионе, где сталкиваются интересы государства, чиновников, мафии, российских и иностранных нефтяных компаний. Размеры интересов выражаются миллиардами долларов. Разобраться в этих хитросплетениях непросто, компетентное мнение человека со стороны может оказаться весьма полезным.
Но в этом случае они должны свести меня с людьми, разбирающимися в ситуации. Одылжан и японские девушки для таких целей явно не годятся, а вот Джо - вполне. Прямой подход выглядел неестественно, поэтому они действовали через женщину, Викторию. Способ не сработал, но это не значит, что его не повторят. А для меня ценно, что женщины менее искусны в подобных играх и чаще совершают ошибки.
Хозяйка ушла. Я допил кофе и отправился в свою комнату заниматься. Как всегда, включил телевизор и принялся заполнять пропуски в английских предложениях. Так прошло около двух часов, наконец, я услышал внизу голоса и спустился.
М-р и м-с Тошик с оживленно-счастливыми лицами раздевались в прихожей. Оказывается, хозяину уже сделали несложную операцию, врач извлек кость, и м-р Тошик мне ее продемонстрировал.
Я тогда не понял, почему они вернулись так быстро, и куда девалась обещанная Карина. Сейчас я думаю, они хотели посмотреть, что будет делать квартирант, оставшись в одиночестве. Вдруг он начнет искать в комнатах микрофоны и прочую технику?
- * -
После ужина я, не задерживаясь, отправился в «Робин Гуд». Сергей уже сидел за столом и оживленно беседовал с кем-то по мобильному телефону. По смыслу разговора я угадал, что его собеседник находится в России:
- …Нет, твою просьбу выполнить не смогу. Деньги на исходе, осталось в аккурат на последние дни и дорогу. Нет, открыть счет в банке здесь сложно, нужно не менее трех месяцев прожить в Англии… - Сергей врал очень неудачно. Инструкция для студентов нашей школы настойчиво рекомендовала студентам положить деньги в банк, если учебный курс продолжается хотя бы три недели. Похоже, Сергей ее не читал, но я решил ему подыграть:
- Нужно ехать на остров Мэн, там офшорная зона, соответственно должны быть льготы для иностранцев. - Сергей кивнул и продолжил свой разговор, в котором я больше не нашел ничего примечательного.
Его вранье было явно предназначено в мой адрес, и это мне очень не понравилось. На Западе наличие счета в банке – первый и обязательный признак добропорядочности человека. Ты можешь быть хоть магараджей в своей стране, но, если это не подкреплено солидной суммой на счете, с тобой будут обращаться не лучше, чем с бездомной собакой, даже адвоката не сможешь нанять. Раз им не понравилось мое намерение открыть счет, следовательно, они не исключают возможности жесткого обращения, когда и счет, и деньги могут мне пригодиться.
Ресторан постепенно заполнялся. Соседний столик заняли два японца, Сергей перекинулся с ними парой слов и предложил присоединиться к нам. По-английски они говорили неважно, поэтому процедура знакомства и обычного в таких случаях разговора заняла не менее получаса. Затем в зале появилась Акико, сияющая своей застенчивой улыбкой.
Я совсем не знаком с японскими обычаями, но, похоже, девушки там не могут появиться в общественных местах без мужчины. В данном случае старший японец как бы присматривал за ней. А я решил изобразить интерес к миловидной Акико, а заодно чуть расшевелить компанию.
Разумеется, балагурить по-английски было совсем не просто, но в этот вечер у меня получалось. Я расспрашивал Акико о ее любимых занятиях, о том, когда в Японии девушки начинают думать о замужестве, рассказывал истории о влюбленных и анекдоты из серии «старый конь борозды не портит». Она смущенно отвечала, японцы подсказывали нужные английские слова, и все от души развлекались.
Акико поинтересовалась моим напитком, я предложил попробовать джин с тоником, ей понравилось. В духе ухаживания я принес ей такую же порцию, отказался от денег, сославшись на то, что в России мужчины всегда платят за женщин. Японцы встретили наш обычай одобрительно, лишь Сергей почти не участвовал в разговоре, молча потягивал свое пиво.
После спиртного Акико оживилась, щеки порозовели, и она пожаловалась, что напиток оказался слишком крепким. Впечатление было такое, будто она слегка захмелела. Это послужило еще одним поводом для шуток, и только Сергей, наклонившись к моему плечу, неодобрительно заметил по-русски:
- Она еще несовершеннолетняя, ей запрещено пить крепкие напитки, так что ты не слишком усердствуй.
- Пустяки, - ответил я. - В бокале не больше двадцати грамм водки, что может случиться от такой дозы. А ведь милая девочка, не правда?
- Все равно, не стоит тебе сильно увлекаться. Все они милые, да только восток, как сказал классик – дело тонкое, не нажить бы себе неприятностей.
Я и сам прекрасно знал, что в Англии совершеннолетие наступает в 21 год (в Японии, кажется, в 20 лет), и по местным законам слишком настойчивое приставание может быть истолковано, как посягательство на достоинство женщины, тем более, несовершеннолетней. Я вовсе не собирался делать им такой подарок, поэтому мое ухаживание ограничивалось болтовней через стол, даже подсаживаться к Акико я не собирался. Неожиданная забота Сергея так и осталась для меня непонятной.
Но все на свете имеет конец, закончился и этот вечер. Я шел домой, пустынные улицы были залиты лунным светом, а кругом стояла такая великолепная тишина, что даже в дом заходить не хотелось.
- * -
Среда, 3 марта 1999 г.
Утром, когда я подошел к школе, часы показывали без двадцати девять. Я опасался опоздать, а пришел рано, школа была еще закрыта. Потом появились преподаватели и студенты, но ни Джо, ни кого-либо из нашей группы не было. Я подождал еще минут 20 и отправился наводить справки в приемную директора школы. Здесь тоже никого не было, кроме самого директора (кажется, его звали Аллан), он сказал, что Джо в школе и должен находиться в четвертом классе. Класс был закрыт на замок. Я подождал еще немного и поплелся домой в самом паршивом настроении.
Занятия в этот день начинались в час дня, и первым уроком был TOIFL. Джо сидел за своим столом, как ни в чем не бывало прихлебывал свой сок. На мой вопрос о несостоявшейся экскурсии он вытаращил глаза и заявил, что поездка состоялась, но группа собиралась на вокзале. Я выразил сожаление, что неправильно его понял и занял свое место.
Чтобы добраться до Лондона поездом или автомашиной нужно не менее часа. Добавим минимум полчаса езды по городу, хорошо еще, если пробок не будет. В оба конца получается три часа, а через четыре часа Джо уже сидит в своем классе. Непосредственно на речи в парламенте остается всего лишь час. Это уже не экскурсия, а прямо-таки ковбойские скачки галопом.
Значит, они решили поиграть в кошки-мышки. Я слишком явно показал свой интерес, а они на всякий случай щелкнули меня по носу. Неприятно, конечно, но надо продолжать игру.
В перерыве между уроками основного английского я подошел к Виржинии и показал свою статью. Она начиналась с формулы Максвелла для вязкости газа, кстати, выведенной им почти сто лет назад на экзамене. Результат был ошеломляющий.
Увидев мудреные термины и формулы, Виржиния потеряла дар речи. Некоторое время она растерянно перебирала листы (там рассматривалось термическое движение, вязкость жидкостей и даже сверхтекучесть гелия), потом выдавила из себя, что не является специалистом в этой области, не в курсе специальной терминологии. Я заверил, что терминологию хорошо знаю сам, мои сомнения касаются только грамматики. Под моим нажимом мы вместе разобрали одно из предложений, и я понял, что перевод выполнен вполне квалифицированно. Виржиния тем временем вылетела из класса и отсутствовала минут семь, так что урок начался с опозданием.
Я отметил для себя, что она тоже участвует в наших играх. Только, в отличие от других, Виржиния не туз, не дама, а находится где-то на уровне восьмерки. Мне и раньше показалось странным, что француженка, проживающая всего шесть лет в Англии, преподает здесь английский. Возможно, она оказывала кое-какие услуги британской разведке во Франции, затем не по своей воле вынуждена была уехать, вот ее и пристроили в тихом месте на виду у друзей.
Разумеется, все эти предположения мало чего стоили из-за отсутствия подтверждающих фактов, но и явных возражений они не вызывали.
- * -
Дома я безуспешно пытался позвонить Наташе. У меня были две телефонные карточки, но вежливый до противности женский голос всякий раз отвечал, что номер набран неправильно. Сначала мне это просто не понравилось, через час я рассвирепел, потом внутри выросло гадкое чувство жалости к себе самому. Хотелось разбить телефон, но я вернулся в свою комнату и на одном дыхании сложил Наташе хорошие стихи. До сих пор считаю, ничего лучшего я в жизни не писал.
Результатом было невероятное облегчение, как после исповеди. Накопившиеся эмоции отступили, и мозг принялся за обычную работу.
В первую очередь я решил, что следует изменить стиль одежды. Раньше, как и многие студенты, я ходил в джинсах, темной рубашке (правда, с галстуком), а сверху одевал видавшую виды кожаную куртку. Теперь я отгладил костюм, заодно наскоро постирал джинсы и на всякий случай переложил из шкафа в карман пиджака паспорт и всю свободную наличность. Все свое ношу с собой - в этом качестве я чувствовал себя гораздо привычнее. Теперь можно было отправляться в «Робин Гуд».
Моя знакомая компания уже сидела там. Изменения в ней были минимальны: оба Сергея, швейцарец Питер, японец, только вместо Измаила присутствовал австриец Макс, молодой бизнесмен лет тридцати, занимавшийся торговлей лекарственными препаратами.
Я подошел к стойке заказать свой обычный джин с тоником, и тут случилось странное – девушка за стойкой обсчитала меня на 10 фунтов. Приняв 20-фунтовую банкноту, она не назвала ее, как положено, а невозмутимо дала мне сдачи с десяти. Я, естественно, возроптал, но мне тут же была показана десятифунтовая бумажка, разумеется, другая, в кассе их было достаточно.
Несколько секунд я размышлял, стоит ли поднимать шум, будучи совершенно уверенным в своей правоте. Дело в том, что в моем бумажнике были банкноты достоинством только по 20 фунтов. Но свидетелей не было, и я решил, что при моем плохом английском языке шансы на успех близки к нулю. Пришлось выразить общее сожаление и, вернувшись на место, задуматься, ради чего был сыгран этот эпизод.
Возможно, режиссер просто решил потрепать мне нервы, вывести из равновесия. В том же ключе была сыграна утренняя сцена, когда я бродил вокруг школы в поисках желающих посетить английский парламент. По идее я должен сейчас разозлиться на самого себя, на плохое понимание языка и держаться подальше от англичан, от которых одни неприятности. Логично сойтись поближе с русскими, крепко выпить для расслабления души или отправиться по злачным местам, куда меня упорно подталкивали на прошлой неделе.
Нужно признать, что они своего почти добились. Настроение у меня было самое гнусное, трудно было даже предположить, какую шутку они выкинут в следующий раз. Следовало как можно скорее нарушить такой ход событий, и я, поразмыслив, обратился к сидящему рядом Сергею:
- Сегодня у меня невезучий день. Утром проторчал в школе, чтобы поехать с группой в парламент, а, оказалось, все собирались на вокзале. Чертов Джо, знал ведь, что я плохо понимаю его неразборчивую речь, а не потрудился повторить вразумительно. Всё же англичане относятся к русским с явным пренебрежением, мы для них вроде папуасов…
- Ну это ты зря…- опешил Сергей.
- Разумеется, внешне они вежливы и привычно улыбаются, но я каждую минуту ощущаю налет презрения к провинциалу, непонятно зачем выбравшемуся из глухих сибирских болот в просвещенную Европу. Как же, у них великолепная техника, а в России даже кредитные карточки еще не в ходу. Поверь, я не в первый раз сталкиваюсь с подобным отношением, если хочешь, могу рассказать на эту тему небольшую историю. - Сергей кивнул и закурил сигарету.
- Лет восемь назад я в течении трех недель проводил исследования с инженерами известной англо-американской фирмы «Петролайт». Это крупнейшая в мире компания по поставкам химических реагентов для нефтяников. Они привезли с собой прекрасные приборы, наша лаборатория была оснащена, конечно, хуже. В культурную программу входила русская баня. Так вот, в перерыве между парилкой и выпивкой, один из англичан, доктор Николайдис, пожаловался, что любит играть в шахматы, но нет партнеров, приходится играть с компьютером. А я – кандидат в мастера по шахматам, выиграл у него раз, другой, третий… Второй англичанин удивляется: «Интересно, почему русские так хорошо играют в шахматы?», а я ему довольно точно отвечаю: «Потому что для игры в шахматы не нужна техника, технология, компьютеры и программы, достаточно иметь хорошие мозги».
Сергей еще раз кивнул и призадумался. До конца вечера он пребывал в меланхолическом размышлении, изредка поддерживая разговор краткими репликами.
Рассказывая ему давнюю историю, я имел в виду две цели. Во-первых, Ставрос Николайдис, грек по национальности, специалист по коррозии металлов, свободно владеющий пятью языками, действительно живет в Ливерпуле, при желании его легко можно было отыскать. Я знаком с ним 16 лет, он видел меня в работе и много раз высоко о ней отзывался. Мы оба профессионалы примерно одного класса, говорю об этом не ради похвальбы, а потому, что в серьезных научных спорах он неоднократно признавал мою правоту.
Во-вторых, я специально упомянул о своей шахматной квалификации. Опытный шахматист всегда просчитывает ситуацию на несколько ходов вперед и в простые ловушки не попадает. А я уже слегка устал от этих примитивных ловушек и втайне надеялся, может, отвяжутся?
Австриец Макс завел со мной разговор о России, оказывается, его фирма успешно занималась у нас поставками антибиотиков. Естественно, его интересовали последствия финансового кризиса, перспективы промышленности и торговли, коррупция и настроение людей. Я охотно вступил в разговор, не сидеть же в раздумье букой. Все особенно оживились, когда Макс спросил меня, насколько сильна в России коммунистическая идеология.
Я никогда не был членом партии и считаю, что коммунизм во многом напоминает религию. Никто не доказал, что существует Бог, но миллиарды людей верят в разных богов. Точно так же никому не удалось построить коммунизм, но сотни миллионов пытались это сделать. Фанатичная вера всегда стремится уничтожить противников, реки крови ее не пугают. Поэтому трудно сказать, чем Сталин и Берия хуже или лучше турок в период армянской резни или испанской инквизиции.
Когда я вернулся домой, все уже спали. Телевизор предложил американский фильм «Камасутра», и любопытство победило сон, хотя и ненадолго. Прекрасные съемки на природе, красивые женщины, даже эротические сцены поставлены толково и не слишком откровенно. А в остальном – типичная жутко-индийская трагедия. В финале возлюбленного героини казнят весьма экзотичным методом, под горький плач всего народа на него наступает слон…
После полуночи, укладываясь в постель, я обнаружил, что хозяйка ее поменяла. Медведь в лесу сдох, белье ведь положено менять по четвергам, а сегодня только среда. Но я догадался – искали исчезнувшие из шкафа деньги и паспорт. Я уже несколько раз имел возможность убедиться, что хозяйка шарит в шкафу, где они лежали. Вот и сегодня, уходя в бар, я не довел до упора дверь шкафа-купе на пару миллиметров, а сейчас она была закрыта до конца. В моей комнате спрятать что-либо невозможно, разве что в наволочке или под матрасом, поэтому постель перерыли, но ничего не нашли. Пришлось сменить белье, чтобы я не заметил следов обыска.
Настырные люди, однако, такие легко не отвяжутся. Жаль. Придется продолжать нелегкую партию.
- * -
Четверг, 4 марта 1999 г.
Сегодня в 10 часов мне предстояло сдавать тренировочный экзамен TOIFL, из-за него я пропускал уроки основного английского. Что поделаешь, Джо занимался со студентами из разных групп, у кого-то получались накладки.
Перед уходом из дома я вынул из сумки текст своей статьи по молекулярной физике, положил на подоконник и прикрыл сверху какой-то учебной бумажкой. Я не сомневался, что они постараются получить копию статьи, поэтому сдвинул скрепку, которой были скреплены листы, и запомнил ее положение. На листах было два старых отпечатка от скрепок, я же передвинул скрепку чуть в сторону от них.
Улицы были залиты солнцем, в парке заливались трелями птицы, стояла редкая теплынь, не менее 20 градусов выше нуля. В школьном дворе прямо на глазах распускались нежно-розовые цветы миндальных деревьев. Экзамен проходил в новом крыле школы, из окон просторной и светлой аудитории в обе стороны открывался обзор на весеннее оживление на улицах.
Джо методично и доброжелательно объяснил правила экзамена. Мне даже показалось, что он стал говорить медленнее, во всяком случае, понимал я его гораздо лучше. Затем последовало лирическое отступление.
Джо говорил о роли звуков в человеческом восприятии мира. Специальные исследования показали, что звуки не только несут информацию, но и, во многом, формируют эмоциональное содержание личности. Медики используют музыку для лечения болезней, причем не только психических. Сейчас вы сами убедитесь, закончил Джо, как музыка увеличит ваши силы, и это поможет вам показать более высокие результаты на экзамене.
Он включил магнитофон, и зазвучала музыка. Это был Моцарт, кажется, седьмая симфония. Завораживающая и нежная, она настолько сливалась с дурманом наступившей весны, что на глаза навернулись слезы, и мне пришлось отвернуться к окну. В пенистом напитке английской весны, как горечь миндаля, ощущался привкус напряженной игры на нервах.
Музыка смолкла, и магнитофон стал диктовать вопросы экзамена. Все включились в работу.
Для меня это был первый опыт участия в подобных тестах, естественно, не обошлось без тактических ошибок. Как и многие другие студенты, я не совсем правильно распределил время и не успел управиться в заданные два с половиной часа. Джо великодушно прибавил отстающим еще пять минут. Потом все по очереди подходили к нему, чтобы определить набранное количество баллов.
В разделе восприятия языка на слух я ответил правильно лишь на 40 % вопросов. Джо огорченно вздохнул.
- Это мое самое слабое место. – подтвердил я.
- Как и у многих мужчин. - заметил Джо. – Женщины гораздо лучше воспринимают на слух любой язык, это физиологическая особенность женского организма.
По остальным разделам мои результаты были лучше. С каверзной грамматикой я наполовину справился, а в разделе восприятия печатных текстов положительных ответов было почти две трети. Здесь мне помогал уровень общих знаний, многие термины в русском и английском языках имеют сходство. В целом, я набрал 470 баллов (для успешной сдачи экзамена требовалось 550), и Джо размашисто написал на моем листе: «Совсем неплохо для первого раза! Не снижать темп! На следующем тесте цель – 510 баллов».
У Виктории было 517 очков, но Джо остался недоволен, раньше ее результаты были лучше. Остальные выступили примерно на моем уровне.
Когда я вышел из школы, от весенней идиллии не осталось и следа. Порывистый ветер гнал по небу рваные облака и задирал до плеч плащи прохожих. Стало холодно, и мне пришлось застегнуть куртку.
Дома я в первую очередь осмотрел листы статьи. Скрепка была на том же месте. Зато окно, у которого лежала статья, было открыто, чего раньше хозяйка никогда не делала. Холодный ветер лихо задувал в комнату. Я закрыл окно и подумал: похоже, здесь работали квалифицированные специалисты. Положение скрепки они отметили сразу, но точно воспроизвести расположение стопки бумаг на подоконнике было невозможно. Вот они и открыли окно, мол, хозяйка делала уборку и могла что-нибудь сдвинуть.
Столь тщательный подход делает мне честь, неужели меня приняли за серьезного противника? Впрочем, выводы делать рано, возможна и случайность, так что подождем новой информации.
Забегая вперед, скажу, что окно в комнате открывалось в мое отсутствие еще два дня. Каждый раз я исправно его закрывал, после чего эти нудные операции прекратились.
После обеда я, как обычно, включил телевизор. Би-Би-Си сообщало, что в Кембридже зафиксирован групповой случай кишечного заболевания. В качестве возбудителя называлась кишечная палочка, трое заболевших госпитализированы. Это была программа горячих новостей, поэтому сообщение повторялось каждый час.
Я не придал этому значения. Кишечная палочка – обычный микроб, он присутствует в организме любого человека. Худшее, что он может вызвать, называется расстройством желудка. Стоило заняться домашним заданием, завтра на уроке у Ричарда мне предстояло участвовать в любопытной дискуссии, и следовало к ней основательно подготовиться.
Вечером, сразу после ужина я отправился в «Робин Гуд». Сегодня мы с Сергеем не встречались, соответственно, не договаривались о планах, и мне было интересно, появится он там или нет.
Я взял джин с тоником и расположился за дальним столиком у окна. Ресторан заполнялся медленно, в течение часа я не встретил ни одного знакомого лица, за исключением директора школы. Он пришел с дамой, сначала они заняли столик неподалеку от меня, а затем с компанией перебрались в противоположную часть зала.
Мой напиток быстро кончился. Я подошел к стойке заказать еще один и увидел за столиком у входа почти всю знакомую компанию. Сергей, Питер, один из японцев (я так и не научился их различать) и юная Акико. Ба, какая встреча! Разумеется, меня пригласили за стол и стали расспрашивать о результатах на экзамене TOIFL.
- Почему ты сменил костюм? – спросила Акико и добавила. - Тебе очень идет.
- Я хотел бы ответить, что экзамен для меня - праздник, но в действительности я попросту постирал свои джинсы.
Разговор сразу принял потешное направление. К нам присоединились еще две японки, уже знакомая Сашико из нашей группы и новенькая по имени Юмико, расположившаяся слева от меня. У нее было приятное загорелое лицо, хорошая фигурка, и выглядела она вполне взрослой девушкой, хотя училась на третьем курсе университета. Будущая журналистка приехала в Кембридж всего на четыре дня, по-английски говорила чуть хуже меня, так что наш разговор получился довольно оживленным. К тому же я изображал легкое ухаживание: время от времени пристально заглядывал Юмико в глаза, подносил зажигалку прикурить, нечаянно касался ее руки и т.п. Компания с одобрением над нами подтрунивала.
Акико завтра уезжала из Кембриджа, по этому случаю решила сделать фотографии на память. Все бросились позировать и под этим предлогом обниматься. Юмико тоже чуть заметно придвинулась ко мне, но я воздержался. Представляю, что сделала бы жена, увидев меня на фото в обнимку с миловидной японкой…
Чтобы отыграть роль до конца, при выходе из ресторана я на прощание весьма неловко чмокнул Юмико в щеку. Народ пришел от этого в буйный восторг, кто-то захлопал в ладоши, и все разошлись, весьма довольные собою.
- * -
Пятница, 5 марта 1999 г.
Утреннее сообщение Би-Би-Си оказалось серьезнее. Число заболевших кишечной инфекцией в Кембридже выросло до 25 человек, все помещены в больницу, трое в тяжелом состоянии отправлены в Лондон. Врачи пока не опасаются массовой эпидемии, но призывают население соблюдать осторожность, тщательнее готовить пищу и усилить профилактические меры личной гигиены.
По дороге в школу, возле ресторана «Робин Гуд» навстречу мне с воем промчалась машина скорой помощи. Это был не маленький микроавтобус, а большой закрытый автомобиль, в нем свободно разместился бы не только больной, но и большая бригада врачей. Машина скрылась в направлении района Черри Хинтон.
Не успел я пройти полукилометра, как скорая помощь с оглушающим сигналом промчалась в обратном направлении. Это уже начинало действовать на нервы, поэтому пришлось переключить мозги на медицинскую тему.
Теоретически организовать нужное сообщение на Би-Би-Си не составляет большого труда. В любой больнице всегда найдется десяток-два больных с кишечной инфекцией, стоит лишь с подачи влиятельного лица броско изобразить обычные факты, а уж репортеры готовы сделать сенсацию из любого пустяка. Но слишком уж натурально выглядят рейды скорой помощи в нашем районе. Трудно вообразить, что инсценировка выполнена специально для меня, но совсем пренебрегать такой возможностью тоже нельзя. На всякий случай стоит подумать, чего они добиваются.
Впереди выходные дни, и, возможно, они хотят опять подтолкнуть меня к поездке в Лондон. Для человека, опасающегося инфекции, вполне естественно при первой возможности покинуть опасный район. Англичане очень дорожат своим здоровьем, любой из них так и сделает. Они ведь не знают, что молодые годы мне не один раз приходилось попадать в карантин по холере. Да и вообще, русский человек более фаталист по природе и привык на такие пустяки не обращать внимания. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет.
С Сергеем мы встретились перед лекцией, вместе расположились в первом ряду слева от кафедры.
- Завтра улетаю, посему вечером намечена прощальная процедура. – сказал он. - Сбор в восемь часов в «Робин Гуде», явка обязательна.
- Естественно. - согласился я и на секунду задумался. Появилась возможность устроить Сергею еще одну небольшую проверку. - Тебе не составит труда бросить в Московском аэропорту письмо в почтовый ящик? - Тут настала очередь задуматься Сергею, но времени на размышления у него было не больше.
- …Собственно, я лечу прямым рейсом в Петербург, но если тебя это устроит…- Я быстро отвел свои силы на заранее подготовленные позиции:
- Не стоит, из Питера до Москвы письмо будет тоже идти неделю, а тем временем я и сам успею вернуться. Да и острой необходимости нет, просто хотел послать родным привет из Кембриджа.
- Кажется, в понедельник в Москву летит Сергей (младший), можно передать письмо с ним.
Я действительно был не прочь послать родственникам весточку, потому что все мои попытки дозвониться домой или на работу пока успехом не увенчались. Но было рискованно знакомить моих противников с их адресом, они, наверняка, начали искать бы там костлявую руку КГБ и проводить разные ненужные проверки. Тут в аудиторию вошел Майк, и началась лекция.
Лекция была посвящена организационной и политической структуре Соединенного королевства. Майк начал с низов, небольших городов и сельских районов, затем плавно перешел к парламенту, кабинету министров и королевской семье. Сегодня любимым словом Майка было английское stupid (глупый, тупой). Студенты в Англии, безусловно, тупые, но и преподаватели вовсе не лучше. В офисах повсеместно тупые чиновники, полицейские – тупые, министры – тупые, королева…, нет, королева - умница, любимица всего английского народа, но зато ее муж (тут Майк сделал многозначительную паузу, обратив глаза к небу),… пожалуй, из всех тупых - самый тупой! Дальше пошел разговор о государственном устройстве.
- Соединенное Королевство Великобритания по конституции состоит из пяти доменов, всем известны Англия, Шотландия, Уэльс и Северная Ирландия. Пятым доменом является расположенный между ними остров Мэн, его мало кто знает. Там живут какие-то странные люди, там даже официально разрешен гомосексуализм! У них совершенно дурацкие законы, и можно совсем не платить налогов. Вот почему на острове Мэн собрались жулики со всей Англии и Европы. Не советую молодым студентам попадать на этот остров, потому что вас обдерут до нитки.
Оказывается, Майк в курсе наших игр и ему тоже не хочется, чтобы я на острове Мэн открыл счет в банке. За заботу спасибо, хотя я вовсе не собирался тащиться ради этого через половину страны. Банков и на нашей улице достаточно.
- * -
Домашнее задание, выданное Ричардом неделю назад, было весьма любопытным.
Осенью 1972 г. чилийский самолет с 45 пассажирами на борту потерпел аварию и упал в Андах, высоко за границей вечных снегов. После крушения в живых осталось 27 человек, но участь их была незавидна. Некоторые были ранены, все жестоко страдали от холода, а из еды у них осталось лишь несколько шоколадок из бортового пайка. Не было никаких признаков того, что их разыскивают спасатели, и один из пассажиров уже предложил питаться мясом погибших в аварии товарищей…
А что бы делали Вы, оказавшись на месте потерпевших?
Ричард разбил группу на пары, моим партнером оказалась австрийская секретарша Астрид, с которой мы познакомились в день приезда. С чисто женским любопытством она приступила к расспросам. Поскольку я накануне подобрал все нужные слова, отвечать было легко.
- На мой взгляд, главная проблема потерпевших крушение заключалась в том, что среди них не нашлось лидера, способного организовать остальных и выработать план, повышающий шансы на спасение. Безусловно, следовало выбрать группу самых молодых и сильных, снабдить их веревками, остатком продуктов и отправить вниз за помощью. Остальных лучше всего собрать в корпусе самолета, законопатить снегом щели, чтобы они могли держаться вместе и беречь тепло.
- Но у них совсем не было еды, а там находились раненые, женщины и дети…- вставила Астрид.
- Человек может прожить без еды 30 дней, кроме того, в резерве были кожаные ремни, обувь. Шоколад следовало оставить для самых слабых.
- А ты бы смог есть человеческое мясо? - Это был главный вопрос повестки дня.
- Нет, никогда.
- Почему?
- Трудно сказать. Наверное, я перестал бы уважать себя после такого поступка.
Диалоги закончились, и Ричард предложил Одылжану изложить свой вариант действий в такой ситуации. Тот начал весьма самоуверенно и с обычной ухмылкой.
- Я пошел бы вниз. Бесполезно сидеть в снегу и ждать спасателей. Я взял бы с собой мясо и питался им по дороге. Не вижу в этом ничего зазорного, мертвым уже все равно, а живой человек должен думать о спасении своей жизни.
Одылжан излагал все это не слишком убедительно. В нашей игре ему досталась роль «плохого мальчика», и мне трудно судить, был ли он таким на самом деле, или не очень удачно притворялся.
- А остальных ты оставил бы наверху? - не удержался я.
- Нет, почему же, они могли тоже идти со мной. Наверху оставаться было нельзя, потому что у них было мало еды и теплой одежды…
- Чтобы избежать гибели, людям нужны не столько еда и одежда, но, в гораздо большей степени, ум, воля и взаимопонимание. - По-английски эта фраза звучит короче и потому убедительнее. Подумав, я решил добавить зеленой молодежи еще информации. – Много раз в Кавказских горах мне приходилось попадать в подобные ситуации, разумеется, не столь катастрофические, но достаточно опасные. Однажды с парнем из нашей группы случился приступ язвы желудка. До ближайшего села было не менее 12 часов пути, да и там получить медицинскую помощь было невозможно. Нам пришлось нести его на руках, он реально мог умереть, но приступ удалось преодолеть с помощью имеющихся у нас лекарств.
История эта действительно имела место, я ее приукрасил лишь самую малость. А с английским выражением stomach ulcer (язва желудка) пришлось впервые столкнуться пять лет назад в Филадельфии. У одного из членов нашей группы тоже была язва, приступ произошел поздним вечером, но американка, руководитель группы, невозмутимо отрезала: «У него нет страховки, ничего нельзя сделать». Я предложил собрать необходимую сумму среди своих, но ей было лень оторвать задний бюст от кровати ради какого-то русского. Правда, наутро ее же помощница подняла всех на ноги, нашла и страховку, и врача, и лекарства, приступ был ликвидирован. Что поделать, у каждого народа есть свои собственные сволочи
- * -
В перерыве я зашел в буфет выпить кофе и обнаружил там почти комическую картину. Полным ходом шла упаковка посылок в Россию. В центре событий находился Сергей-младший (предполагалось, что он летит в Москву), тут же сидел Николай с небольшим рюкзачком и еще какой-то русский парень, мне незнакомый. Видя, что я не проявляю интереса к почтово-багажным манипуляциям, Сергей-младший сам предложил взять у меня письмо, но я отмахнулся и отправился курить на улицу.
На втором уроке Ричард как-то незаметно вышел на криминальную тему. После слов «мафия» и «коррупция» он объяснил нам, как по-английски «взяточник», «убийца», «кровопролитие» (он особо остановился на том, что оно может быть умышленным или непреднамеренным). Далее пошли юридические термины: «суд», «обвинение», «адвокат», «тюрьма», многие из них были мне знакомы. Стало совсем уж не по себе, когда дело дошло до слов «изнасилование» и «насильник».
Предстояли выходные дни, мои противники настойчиво подталкивали к поездке в Лондон, как бы там не создалась ситуация, в которой знание этих слов может пригодиться. Ни малейшего желания попадать в такую ситуацию у меня не было, поэтому в голове созревало решение вообще никуда не ездить и даже на вечерние проводы Сергея в бар не ходить.
Всю дорогу из школы я размышлял, как бы деликатно отказаться от приглашения, не вызывая особых подозрений. Но даже дома ничего подходящего в голову не приходило. Телевизор каждый час методично вещал о поносах в Кембридже. Текст сообщения с утра не изменился, лишь добавились съемки: санитары в белых халатах выносили из дома носилки с мучеником и укладывали его в машину.
После ужина я в раздумье прилег на кровать, покуривая уже третью сигарету. Часы показывали четверть восьмого, когда в тишине прозвучал телефонный звонок. Хозяйка позвала меня к телефону.
- Александр? – послышался в трубке молодой голос. – Привет, это Сергей.
- Что-то по голосу не похоже. – отрезал я. В тот же момент я догадался, что звонит Сергей-младший, но решил ошибку не исправлять. Не припомню, чтобы я давал ему номера своего телефона, да и вообще не особо с ним общался.
- Да нет, это Сергей говорит. Мы же с тобой завтра едем в Лондон…- терпения у них явно не хватало. Я соблазнился возможностью сыграть на совпадении имен:
- Что за чушь! Сергей завтра улетает в Россию. И вообще, что Вам от меня нужно? - на другом конце провода и вовсе смешались.
- …Так это ты, Александр? Я думал, что я Сергею звоню, а оказывается, это твой телефон… У тебя нет номера телефона Сергея?
Паузы ради я сходил за записной книжкой, строгим голосом продиктовал ему телефон и положил трубку. Слабоваты у них актеры, определенно, любители. Уверен, больше этот Сергей на моем горизонте не появится.
После такого разговора я окончательно утвердился в своем намерении в бар не ходить. Приглушив телевизор, лег на кровать, включил настенную лампу и стал читать роман Марининой. Минут через пятнадцать книжка выпала из рук на пол, глаза закрылись, и я ровно задышал в полусне, ни на минуту не теряя сознания.
Я не сомневался, что они постараются вытащить-таки меня в бар и для этого позвонят по телефону. В этом случае я все же выигрывал некоторое время, кроме того, появлялась возможность сослаться на усталость, уснул, мол, случайно.
Так прошло минут пятнадцать. В доме было тихо, и звонок телефона в этой тишине прозвучал отчетливо. Слышно было, как хозяйка с кем-то говорила по телефону, слов, конечно, разобрать было нельзя. Потом она поднялась, постучала в комнату к Даниэл, и они вдвоем очень громко заговорили наперебой. Я безмолвствовал. М-с Тошик спустилась обратно.
Послышался шум мотора, к дому подъехала машина. Хлопнула дверь, хозяйка с кем-то говорила уже на улице. Затем машина отъехала.
Снова зазвенел звонок телефона. Хозяйка сняла трубку, слышно было, как она поднимается на второй этаж. Подойдя к моей двери, она вполголоса позвала «Александр!». Я непроизвольно дернулся встать, но вовремя опомнился, перевернулся набок и снова ровно задышал. Хозяйка ушла.
Пришлось пролежать в кровати не менее двух часов. У меня хорошее чувство времени. Периодически я принимался считать до тысячи – это примерно соответствовало четверти часа. Наконец, я решил, что уже достаточно поздно, и изобразил пробуждение. Часы показывали без двадцати десять. Я, не торопясь, встал, снял очки, выключил телевизор и лампу, разделся и улегся в постель. Уснуть удалось почти сразу.
Проснулся я около двух часов ночи. Хотелось пить. Бутылка лимонада стояла на столе у телевизора, открывая ее, я случайно взглянул в окно. Под окном стояла большая черная машина, раньше я такой возле дома не видел. Я наклонился к окну, чтобы рассмотреть машину получше, и вдруг мотор заворчал, машина резко отъехала метров на пятьдесят от дома и, как бы в недоумении, остановилась. Мне даже показалось, что на приборной панели блеснул голубой экран телевизора, хотя ничего особенного в этом нет, машины с телевизором здесь не редкость.
Когда я улегся в постель, мотор снова заурчал, машина вернулась на прежнее место. Можно было подвести итоги.
Я и раньше не исключал наличия микротелевизионных камер в своей комнате, теперь же эта мысль получила прямое подтверждение. Мощность передатчиков телекамер наверняка небольшая, в комнате было темно, поэтому наблюдатель подъехал прямо к окну. За четыре часа безделья он успокоился, но, когда я глянул в окно, испугался, что будет виден экран, и машинально среагировал. Вряд ли он доложит начальству о своей оплошности.
Когда я еще раз проснулся в шесть утра, машины под окном уже не было.
- * -
Суббота, 6 марта 1999 г.
Утром я решил, что стоит продолжить изучение Кембриджа. Автобус довез меня до центра города, и я двинулся по средневековой улочке, где размещались, в основном, магазины сувениров.
Я не торопился, заходил в магазины, время от времени вынимал фотоаппарат, чтобы запечатлеть ресторан «Исаак Ньютон» или другую достопримечательность. Улица проходила по мосту через реку Кем, затем поднималась в гору, справа виднелся холм с площадкой обозрения. Я постоял несколько минут на холме и сделал пару снимков.
Сверху город был не менее красив, чем снизу. Привычных взгляду заводских труб почти не было, дома окружали цветущие деревья, то тут, то там острыми пиками взмывали ввысь старинные башни. Приятно было обозревать такую красоту, но мысли в голове работали в другом направлении.
Я ожидал, что меня будут вести по городу, но ничего похожего не заметил. Не удивительно, если за дело взялись профессионалы. Но вот вопрос: на кой ляд им сдалась моя скромная персона? Чем я им так насолил, что никак не отвяжутся?
Дальше начинались окраины. Я вернулся к реке и пошел вдоль берега. Речка была неширокой, метров 30-50, но красивой, вода отливала изумрудной зеленью. По берегам стояли вековые вязы и клены, под ними расположились рыбаки с разнообразными снастями. Я постоял около них, поклевок не было. Зато по реке медленно проплыла на боку синеватая рыба, похожая на леща. Рыба находилась при последнем издыхании, видимо, не все в реке было ей по вкусу. Признаюсь, я очень хорошо понимал ее «душевное состояние».
Чуть поодаль у берега курсировали стая уток и красавец-лебедь, прохожие кормили их хлебными крошками. Лебедь был нахальный, с шипением отгонял уток и норовил вырвать хлеб прямо из рук. И здесь конкуренция, подумал я. Кто смел, тот и съел.
Домой я вернулся к обеду. Пока я собирал на стол свои скромные харчи, м-с Тошик крутилась вокруг, заговаривая на разные темы. Наконец, она не выдержала и напрямую спросила, кто это звонил мне вчера.
- Звонил молодой русский парень. – я решил в избытке снабдить ее информацией. – Он мне не очень нравится.
- Почему? - с детской наивностью спросила хозяйка.
- Я редко вижу его на занятиях, чаще – в баре. Ему скоро 30 лет, но он все еще учится, а не работает. За его учебу в Кембридже платят папа с мамой, сумма не маленькая. Мне нужно год трудиться, чтобы заработать такие деньги.
- Что же плохого в том, что молодой человек продолжает учебу?
- В сущности, ничего. Только в бывшем Советском Союзе честный человек не может своим трудом накопить 20 тысяч долларов. Их можно только украсть или иным способом отнять у других. Все российские миллионеры приобрели состояния криминальным путем, поэтому я не могу испытывать к ним уважение. Их дети не намного лучше, они не учатся, а мучаются от безделья. Он приглашал меня сегодня вместе поехать в Лондон, но я не могу понять, зачем ему это нужно.
- Может быть, он просто хотел помочь тебе познакомиться с городом? – м-с Тошик все же не теряла надежды оправдать Сергея-младшего, но я решительно обрубил все концы:
- Он слишком молод, чтобы заботиться обо мне.
Для мусульманина этот довод является абсолютным. Молодому человеку не положено обсуждать действия старших, тем более, навязываться с услугами. М-с Тошик успокоилась и ушла к соседке, а я отправился к своим конспектам и телевизору.
- * -
Сообщения о кишечной инфекции в Кембридже продолжались без особых изменений. На другом канале шла передача «О, счастливчик!», в то время по программе НТВ она еще не выходила. Мне стало интересно. Эту передачу на английском языке смотреть легче, чем другие, потому что вопросы одновременно пишутся на экране и повторяются вслух, причем не один раз. Ведущий был не хуже Диброва, а вопросы – простенькие, я легко угадывал большую часть ответов, за исключением тех, что касались географии или истории Великобритании. Зато впечатляли суммы выигрышей – уже второй игрок ушел с площадки, унося в кармане 64 тысячи фунтов. Я досмотрел программу до конца и спустился вниз, чтобы в десятый раз попробовать дозвониться до дома.
Накануне в школе я купил уже третью телефонную карту, но ни одна из них не срабатывала. Я пытался позвонить своим сотрудникам – безуспешно, в трубке звучали короткие гудки или занудный магнитофонный голос «номер набран неправильно». Тогда я решил рискнуть и набрал свой домашний номер без карты, в счет кредита м-с Тошик. О, чудо! Со второй попытки в трубке зазвучал голос Наташи.
От неожиданности язык у меня заплетался, но злоупотреблять кредитом было нельзя. Разговор длился не больше минуты: у меня все в порядке, поздравляю с наступающим праздником, целую, люблю. Еще я прочитал Наташе свои стихи. Окружающие предметы поплыли в глазах, но это были слезы радости. Невесть откуда появилась уверенность, что все кончится хорошо.
Через час, когда вернулась м-с Тошик, я рассыпался в извинениях и выразил готовность многократно возместить ущерб, нанесенный ее кредиту. Она долго мялась, но в итоге успокоилась на сумме в пять фунтов.
Было пять часов, когда диктор Би-Би-Си объявил, что начинается прямая трансляция выступления министра финансов в парламенте с проектом налоговой реформы. Сначала я смотрел ее вполглаза, а потом заинтересовался.
Это было впечатляющее зрелище. Огромный зал, ложи для почетных гостей, трибуны для зрителей и прессы, изысканные наряды женщин и строгие костюмы мужчин. Речь министра время от времени прерывалась аплодисментами, пожалуй, вполне заслуженными.
Он начал с того, что темпы роста производства Великобритании постепенно отстают от мировых, и такое положение более не терпимо. В качестве главной проблемы министр назвал огромный бюджет страны и высокие налоги на производителей. Проект программы предлагал в несколько раз повысить акцизы на спиртные напитки, табачные изделия и нефтепродукты, тем самым стимулировать их экспорт. Освободившиеся средства предполагалось направить на поддержку предпринимательства, социальные программы и охрану окружающей среды.
Программы Би-Би-Си отличаются хорошим звуком и произношением, поэтому я понимал речь министра до мельчайших деталей. За его спиной располагались кресла для почетных гостей, и среди них я узнал королеву, которая тоже аплодировала оратору. Зал то и дело взрывался бурными возгласами одобрения.
На секунду я отвлекся от экрана, а когда снова вернулся к нему, королевы за спиной министра не было. Режиссер вырезал кусок пленки, подумал я, но тут же опомнился. Речь министра не прерывалась ни на секунду. К тому же в нижней части экрана периодически появлялась надпись «прямая трансляция».
Я присмотрелся к персонам в почетном ряду. Высокий джентльмен с худым лицом, полноватый лысый мужчина, седой усатый лорд, дальше виднелась эффектная дама. Камера переместилась в зал, а когда снова вернулась к трибуне, королева сидела на прежнем месте, а лысый мужчина отсутствовал.
Монтаж.
Я быстро пролистал в памяти мелкие детали, связанные с телевизором. Вряд ли можно найти в Англии еще один аппарат, который принимает только четыре программы. И потребовалось целых два дня, чтобы снабдить меня этим редким аппаратом. Он показывает эротические фильмы. Наконец, никто из моих знакомых в Кембридже не знает и не боится кишечной инфекции.
Сначала я подумал, что телевизор кабельный. Самого кабеля не было видно, но для проверки я выдернул из гнезда штекер комнатной антенны. Изображение исчезло.
Впрочем, телевизионный передатчик, настроенный на специальной волне только для одного приемника, тоже не уникальная хитрость. Именно такую технику использует герой неплохого фильма «Гений».
Позже я стал более внимательно наблюдать за телевизионными передачами и обнаружил, что на одном и том же канале иногда появляются разные телекомпании. Так, по третьему каналу обычно вещала телекомпания nrtv, но иногда на него «случайно» выходила со своей передачей BBC-2.
За ужином разговор зашел о кулинарии, хозяева расспрашивали меня и Даниэл о любимых блюдах, и все сошлись на том, что стоит устроить завтра день национальной кухни. Даниэл вызвалась испечь бразильские пампушки с чесноком, а я так вкусно рассказывал об ухе из форели, что у самого текли слюнки. В итоге с меня было взято торжественное обещание, что завтра я эту знаменитую уху собственноручно приготовлю.
Сварить уху – не проблема, сложнее самому в суп не попасть.
ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ…
Часть I «Дебют» (начало) - http://maxpark.com/community/politic/content/6351645
Часть III«Пат» (окончание) - http://maxpark.com/community/politic/content/6351651
Комментарии