Танкисты-ветераны ВМВ о боях и сражениях. Бой на "Ягд-пантере"

Воспоминания командира экипажа Германа Бикса, командира взвода 1/35-го танкового полка 4-й танковой дивизии Вермахта.

"Мы были сильно недовольны, когда вместо обещанных и привычных нам танков «Пантера» получили всего лишь «Ягд-Пантеры», которые в неразберихе последних дней так и не попали по назначению в какой-нибудь самоходно-артиллерийский батальон.

Но в конце концов нам пришлось ознакомиться с этими машинами получше. Они не имели вращающейся башни, поэтому наводить пушку на цель приходилось грубо, поворачивая всю машину, а сидеть приходилось почти снаружи. Однако, с другой стороны, этот колосс из низкокачественной стали имел превосходную 88-миллиметровую пушку с огромной пробивной силой, поистине сказочной дальностью и точностью стрельбы. Так что, познакомившись со всеми преимуществами «Ягд-Пантер», мы очень быстро привыкли к ним. А скоро нам представилась возможность испытать их в деле.

… Должна была подойти пехота ближнего сопровождения. Тем более что я уже не мог наблюдать, что происходит справа и слева от меня. И как раз в это время Советы сумели приблизиться к нам тремя цепями так, что никто этого не заметил.

По мере того как я смог различить переднюю цепь, мне стало также ясно, что они преспокойно установили напротив два противотанковых орудия. Они хотят взять меня за горло? Ну что ж, я приказал зарядить пушку фугасным снарядом, дал указание наводчику и – бах! В воздух полетели куски дерева и тряпок! Эти ребята нас попросту надули – выставили на позиции макеты орудий, чтобы спровоцировать нас открыть огонь. Хитро задумано! И мы, как последние болваны, попались на эту хитрость. 

Я тихо, как мышь, отвел свою САУ чуть-чуть назад, чтобы нас нельзя было заметить спереди. Только высунув голову из башни, мне удалось выглянуть из-за укрытия.

Я не мог поверить своим глазам: прямо к нам направлялась длинная танковая колонна, причем головной танк был уже в 1200 метрах от нас, а вплотную за танками следовали машины снабжения.

Еще до того я успел заметить в окрестностях несколько надежных точек, где можно было закрепиться на достаточном расстоянии от противника. Так что я мог пойти на такой риск и выстрелить по переднему танку бронебойным снарядом, когда он приблизится метров на 800.

Не знаю почему, но мой наводчик умудрился послать первый снаряд не в танк противника, а в огромное дерево, росшее на обочине дороги. Ствол разлетелся в щепки, и могучая крона обрушилась на головной танк. Тот дернулся, так как ветки дерева внезапно закрыли ему обзор, и в следующий момент нырнул в глубокую придорожную канаву, где и остался стоять неподвижно.

Следующий танк шел вплотную вслед за первым. Он сразу же остановился, но меня не заметил. Вся колонна повернула свои башни направо и принялась обстреливать темневшие вдали пехотные позиции, к тому времени давно брошенные.

Тут-то и настал наш черед.  Башни всех танков противника были обращены к нам боковой стороной, и нам  оставалось только тщательно прицелиться, так как снарядов было мало. Даже если останется хоть один вражеский танк, нам придется туго.

Поэтому сначала я приказал стрелять по танку в середине колонны, который загорелся после первого же выстрела. Следующим был танк, замыкавший колонну. Выстрел! И вот он горит. Затем мы принялись за всю колонну.

Уцелевшие в панике попытались развернуться, но только застряли в придорожной канаве, где их окутали пламя и густой дым от горевших на дороге танков.

Я приказал открыть огонь по грузовикам. Но тут наводчик доложил, что у нас осталось всего два снаряда. Все пулеметные ленты также были расстреляны без остатка. Настала пора скрыться с поля боя, так как даже самый лучший танк без боеприпасов становится бесполезной железкой.

Мы медленно откатились назад. Почва была рыхлой, почти как болото. Развернуться здесь было невозможно. Мы могли только осторожно отходить назад метр за метром, чтобы держать в поле зрения противника, который постепенно приходил в себя.

Мотор самоходки громко ревел от напряжения. Еще несколько метров, и мы выехали на твердую почву. Однако каждый раз, когда водитель жал на газ, гусеницы начинали буксовать. И тут вдруг я вздрогнул от ужаса: на расстоянии каких-то 300 метров от нас на окраине деревни стоял советский танк. Ему удалось проскочить незаметно для нас между домами, где наверняка не должно было быть немецких танков.

Как и должно было случиться, он заметил нас. Застыв от неожиданности, не в силах ничего поделать, я смотрел, как он медленно поворачивает башню в нашу сторону. Мы же, к сожалению, не могли сделать то же самое на своей самоходке, так как наша башня не могла вращаться.

Потом вражеский танк замер на месте. Любой мог безошибочно определить, что сейчас последует выстрел. «Нет! – заорал я почти инстинктивно и тут же крикнул экипажу: – Жми назад и влево! Стой! На месте направо»!

Но наши гусеницы завязли в глубокой грязи и с трудом слушались управления. Я занервничал, и мое беспокойство передалось экипажу. Заряжающий, первым почуявший опасность, напомнил: «Осталось только два бронебойных снаряда»! Сердце мое застучало.

Против своей воли я должен был признать, что мы уже ничего не можем поделать, так как эта груда металла в луже грязи почти не слушалась управления. А пушка советского танка уже была наведена прямо на нас. Но что это, правда, или мне показалось? Она, пожалуй, нацелена чуть выше, чем надо!

По моему телу прошла дрожь. Внезапно мы получили неожиданное преимущество. Я следил за каждым движением противника, не упуская ни одной мелочи. И тут противник совершил роковую ошибку. Водитель, чтобы не терять времени, решил подвести машину ближе, так как его задняя часть слишком осела назад. В результате этого маневра его задняя часть еще больше опустилась вниз, так как грунт под ними был таким же топким, как и под нами.

За несколько секунд до того я готов был сдаться. «Ну, Герман, можешь помолиться. Сейчас с нами все будет кончено»! Но теперь я вдруг увидел шанс для нас.

Только спокойно! – приказал я себе. Медленно я развернул машину.

Теперь и мы были готовы к стрельбе. Пушка была направлена как раз в сторону советского танка. Наводчик тщательно прицелился. Наш противник увязал в грязи, задняя часть все глубже уходила вниз. Мне было хорошо видно, как он всеми хитростями пытался опустить пушку ниже, но тщетно.

Вдруг я увидел, как открылся люк, и из него показался советский танкист. Что это? Очередная уловка или экипаж хочет сдаться? Мы привыкли ко всему. Но нет, я не должен рисковать! Мы выпустили наш предпоследний снаряд прямо в гусеницу танка, так, на всякий случай. Экипаж выскочил – один, второй, третий, четвертый. Все в порядке!

Последний снаряд был послан прямо в советский танк, и он тут же вспыхнул.

После этого мы откатились назад. На четвертом году войны танк без боеприпасов гроша ломаного не стоит".