Признание ДНР и ЛНР соответствует национальным интересам КНДР и полностью укладывается в логику, используемую Пхеньяном в отношениях с Москвой. Об этом на страницах журнала «Профиль» рассуждает профессор университета Кукмин (Сеул) Андрей Ланьков.
Посол КНДР в России Син Хон Чхоль 13 июля встретился с послом Донецкой Народной Республики Ольгой Макеевой и передал ей ноту, в которой сообщалось о решении правительства Северной Кореи признать ДНР. Вскоре аналогичное послание получил и представитель Луганской Народной Республики в Москве. Кроме того, в Пхеньяне послу России Александру Мацегоре были вручены ноты с сообщением о признании республик Донбаса.
Логика действий КНДР в данном случае очевидна и традиционна. Нынешний внешнеполитический курс России вызывает в Пхеньяне и понимание, и сочувствие. Хотя с северокорейским «антиамериканизмом» дела обстоят не так просто, как может показаться на первый взгляд, страны, бросающие вызов гегемонии США, воспринимаются в Северной Корее как союзники или, по крайней мере, партнеры.
Впрочем, идеология в политике КНДР уже давно особой роли не играет. Политика Пхеньяна предельно прагматична — там думают исключительно о своих интересах. И совершенно неважно, какая официальная риторика при этом используется.
В настоящее время КНДР в экономическом отношении сильно зависит от Пекина, который с началом американо-китайского противостояния фактически взял эту страну на содержание. Именно китайская помощь позволяет северокорейской экономике оставаться на плаву, несмотря на резкое сокращение объемов производства и проблемы в сельском хозяйстве. Помимо материальной, Пекин оказывает КНДР и ощутимую дипломатическую поддержку. Именно благодаря позиции Китая, Совет Безопасности ООН не накладывает на Северную Корею новые санкции — соответствующие резолюции в последние годы блокируются представителями КНР.
Однако руководство Северной Кореи предпочитает не класть все яйца в одну корзину — китайское покровительство неплохо дополнить и покровительством российским.
Особых надежд на торговлю и экономическое сотрудничество с Россией у КНДР, кажется, нет.
У России меньше денег, чем у Китая, а главное — у Москвы куда меньше желания тратить их на спонсирование КНДР. Разумеется, есть отдельные области, в которых стороны могут работать на взаимовыгодной основе. Например, Россия заинтересована в притоке дешевой и квалифицированной рабочей силы из Северной Кореи. А правительство КНДР всегда готово отправлять за границу своих рабочих — ведь большая часть того, что они зарабатывают за рубежом, в итоге поступает в государственную казну.
Нельзя исключать и того, что ДНР и ЛНР могут сыграть некоторую роль в поиске вариантов обхода санкционного режима. Например, северокорейские рабочие могут формально направляться на территорию республик Донбасса, а оттуда выезжать в Россию.
Однако главная причина, по которой Северная Корея признала ЛНР и ДНР, к экономике отношения не имеет. В Пхеньяне рассчитывают, что Россия по достоинству оценит его дипломатические жесты. Большинство этих жестов Северной Корее ничего не стоит, зато вероятные ответные шаги России могут принести материальную выгоду.
После начала украинского кризиса КНДР стала одной из немногих стран, на дипломатическом уровне последовательно поддерживающих Москву. Например, в марте во время заседания Генеральной Ассамблеи ООН, где обсуждалась резолюция с осуждением действий России на Украине, против этой резолюции проголосовали представители лишь пяти государств — и одним из них была КНДР. Теперь в Пхеньяне решились на еще более радикальный шаг — формальное признание республик Донбасса.
Руководство КНДР вполне обосновано рассчитывает: теперь в качестве ответного жеста представители России в ООН и иных международных организациях будут голосовать против вредных для Северной Кореи резолюций. В частности, российские дипломаты станут ветировать решения Совбеза ООН, которые могут создать для КНДР проблемы — в первую очередь, резолюции о введении против Северной Кореи дополнительных санкций.
Так что выгоды КНДР от признания донбасских республик очевидны. Единственным минусом в этой ситуации можно назвать разрыв дипломатических и, скорее всего, экономических отношений с Украиной, незамедлительно, 13 июля, последовавший за объявлением о решении Пхеньяна. Но вряд ли это хоть как-то скажется на КНДР — в условиях санкций торговля с Украиной, которая и в былые годы была скромной, практически прекратилась.
Иллюстрация: KCNA/Reuters
Комментарии