Еврейский Иегова (равно аллах) не является богом Православия.

Вопрос:

Скажите пожалуйста, директор Иванов - "директор" это имя или должность? А господин Иванов -"господин" это титул или имя? Так как Вы говорите, что Бог и Господь это имя? У Бога есть имя, и Вы приводите тетраграмматон YHWH, который в Библии встречается более 7000 раз. Во всем мире его прочтение передается как Иегова или Яхве, так почему Вы в своем ответе это не договариваете и не приводите Исход 3:15? Давайте честно вставим этот тетраграмматон во все места в Библии, где он стоит в оригинальных текстах. Не надеюсь на Ваш ответ, но я рад что есть еще люди, которые читают Библию и размышляют. До свидания.

Отвечает священник Афанасий Гумеров, насельник Сретенского монастыря:

  Вопрос об именах Божиих решен в древней и поздней патристике, а также в библейской науке. Как представители святоотеческого богословия, так и ученые в области библейской науки, едины в мнении, что Священное Писание открывает нам несколько Божественных имен. Оспаривают это лишь представители некоторых сект, в частности «свидетели Иеговы». Они утверждают, что есть только одно сокровенное имя (Иегова), которое они почитают. Все остальное, мол, титулы. Утверждение это полностью противоречит священным текстам.

  Священные писатели пользуются словом шем (имя). Оно применяется не только к Богу, но и к людям. Присутствует оно и в книге Исход (3:13-15). Пророк Моисей спрашивает: А они скажут мне: как Ему имя?  Бог сказал Моисею: Я есмь Сущий. В еврейском тексте стоит слово из четырех букв: йод, г(х)е, вав, г(х)е (YHWH). Слово это получило название тетраграмматон (tetra – четыре; gramma – буква). Евреи с некоторого времени имя это не произносили. Одно из иудейских преданий относит начало этого запрета к времени первосвященника Симона Праведного (3 в. до Р.Х.), после смерти которого священники перестали пользоваться тетраграммой даже в богослужении. Поэтому рядом с тетраграммой ставили другое имя, тоже состоявшее из четырех букв: алеф, далет, нун, йод. Его произносили вместо тетраграммы – Адонай. В отличие от царского титула адони (господин, повелитель)  Адонай (мой Господь) в Библии относится только к Богу. В ряде мест это имя как обращение встречается уже в древних текстах: Быт.15:2,8; Исх.4:10,13; Вт.9:26; Нав.7:7 и др. Еврейский алфавит состоит только из 22 согласных. Около 6 века по Р.Х. появилась система огласовок (некудот), мазореты (евр. мазара – предание), т.е. хранители предания, сознательно перенесли гласные звуки с имени Адонай на тетраграмму. Средневековые европейские ученые не заметили этой условности и приняли написание эти огласовки за собственные гласные звуки тетраграммы. Поэтому в течение нескольких веков тетраграмму произносили неправильно - Иегова. Однако уже в 16 – 17 столетиях ряд видных ученых-гебраистов (Букстрофий, Друзий, Капелл, Альтингий) возражали против такого прочтения. Поскольку взамен не предлагалось точное произношение, то продолжало оставаться прежнее – Иегова. В первой половине 19 века немецкий ученый Эвальд предложил другое чтение  - Jahvah (Йахва). Предложение это было принято не сразу, а только после поддержки со стороны таких видных исследователей как Генстенберга и Рейнке. Прочтение, предложенное Эвальдом, не является открытием подлинного имени. Оно получено филологическим методом. Поэтому возможны два варианта: Jahvah и Jahveh. Наш выдающийся исследователь архиепископ Феофан (Быстров) на основе исторических данных считал наиболее правдоподобным произношение Jahveh (Йахвэ).   

  Несмотря на точные данные библейской науки,  представители секты «свидетели Иеговы» на основе ошибочного прочтения тетраграммы построили свою «догматику». Автор письма не говорит о своей конфессиональной принадлежности, однако его пафос не случаен. «Во всем мире его прочтение передается как Иегова или Яхве…». Прежде всего, должно спросить: какое все же имя? Иегова или Яхве? Ведь они совершенно разные. Во-вторых, во всем ли мире «прочтение передается как Иегова» или среди представителей секты? Приведу мнение не православного богослова, а современного ученого гебраиста профессора Гарвардского университета Томаса О. Ламбдина о имени, заключенном в тетраграмме: «Первоначально оно произносилось скорее всего как Yahwe. Затем, из благочестивых побуждений, его перестали произносить, заменяя при чтении вслух на Adonay (Господь).  Этот обычай, возникший уже за несколько веков до н.э. и отразили в своей пунктуации масореты , перенеся огласовку слова Adonay на стоящие в библейском тексте буквы [у автора в тексте тетраграмма дана еврейским шрифтом - йод, г(х)е, вав, г(х)е]. Так родилось «гибридное» написание, неотражавшее никакого реального произношения. Позже условное масоретское написание было прочитано европейскими учеными буквально – отсюда неправильная, не отвечающая ни древнему, ни позднейшему традиционному чтению форма “Иегова”» (Томас О.Ламбдин. Учебник древнееврейского языка, пер. с англ., М., 1998, с. 117). Относительно произношения Яхве ученый гебраист пишет только предположительно: «произносилось скорее всего как Yahwe». В современной западной богословской литературе Яхве встречается весьма часто, но можно ли молитвенно призывать имя, если оно нам не открыто, а получено путем лингвистического изыскания. Можно ли его включать в молитвы, если и сами ученые не до конца уверены в его точности?

  Как же произносят православные христиане библейское начертание тетраграммы? В полном согласии ветхозаветной храмовой традицией. Поскольку в Храме читалось Адонай (Господь), то 72 иудейских толковников при переводе на греческий язык в 3 веке до Р.Х. на месте тетраграммы поставили Кюриос (Господь). Святые апостолы обращались к греческой Библии. Это доказано анализом текста Евангелия. Вслед за ними и мы произносим – Господь.

  Рассмотрим другой принципиальный вопрос: одно ли имя Божие или их несколько? Обратимся к Священному Писанию.

 1.Тоже слово шем (имя), как и в Исходе (3:13-15), стоит и в тех местах, где нет тетраграммы: «ты не должен поклоняться богу иному, кроме Господа; потому что имя Его - ревнитель; Он Бог ревнитель» (Исх.34:14). В еврейской Библии стоит: шемо Ел- Канна (имя Бог ревнитель).

 2.В книги Исаии читаем: «Искупитель наш - Господь Саваоф имя Ему, Святый Израилев» (Ис.47:4). В евр. тексте: шемо Кедош Исраель. Должны ли мы доверяться своим предвзятым построениям или пророку Исаии? В его книге имя Божие Святый Израилев встречается 25 раз (1:4; 5:19, 24; 10:20; 12:6; 17:7; 29:19; 30:11-12, 15; 31:1; 37:23; 41:14, 16, 20; 43:3, 14; 45:11; 47:4; 48:17; 49:7; 54:5; 60:9, 14). Из контекста совершенно ясно, что Святый Израилев употребляется как имя Божие. Достаточно взять те места, где оно вполне синонимично тетраграмме. Например, «возложат упование на Господа, Святаго Израилева, чистосердечно» (10:20). В первой части этого стиха стоит тетраграмма.

 3. «Только Ты - Отец наш; ибо Авраам не узнает нас, и Израиль не признает нас своими; Ты, Господи, Отец наш, от века имя Твое: "Искупитель наш"» (Ис.63:16). Вновь в еврейском тексте стоит тоже слово, что и в Исход 3:13-15) – шемо (имя). Гоель (Искупитель) как имя Божие встречается и в других местах Священного Писания.

 4. Господь Саваоф - имя Ему» (Ис.48:2). Здесь указано еще одно имя - Саваоф (евр. Цеваот; от существ. Цава — войско). Свидетельство об этом встречаем и других пророков: «Господь Бог Саваоф - имя Ему» (Ам.4:13); «имя Твое наречено на мне, Господи, Боже Саваоф» (Иер.15:16).

 5. Употреблялись и другие имена: Ел (Сильный, Крепкий), Елогим (в греч. Библии — Теос; в слав. и рус. — Бог), Ель-Шаддай (в греч. Библии — Пантократор; в слав. и рус. Библии - Вседержитель) и др. Молитвенное упоминание любого из них означало призывание имени Господа.

  Мнение, что в Ветхом Завете несколько Божественных имен не является лишь мнением православного богословия, как утверждает автор письма. Вновь приведу мнение неправославного ученого гебраиста. Томас О.Ламбдин в Учебнике древнееврейского языка выделил специальный параграф «Экскурс: имена Бога в Ветхом Завете»: «Чаще всего Бог в Ветхом Завете называется именами Elohim  и YHWH… Присоединение предлогов be, lе и kе к именам Elohim и Adonay имеет одну особенность: начальный алеф в произношении утрачивается вместе со следующим за ним гласным» (с. 117-18).

  Наше обсуждение не является академическим богословским спором, а имеет принципиальное значение. Изложенная в письме позиция направлена против учения о Пресвятой Троице. С этой целью  отрицается Божество Иисуса Христа и Святого Духа. Чтобы избежать опасных ошибок и заблуждений надо избавиться от узких, связывающих ум и духовные очи, представлений. Откровение о Пресвятой Троице дано в Новом Завете. В Евангелии от Матфея Господь наш Иисус Христос, посылая учеников, говорит: "Идите и научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа" (28:19). Невозможно познать Отца, не веря в Божество Сына: «Знаем также, что Сын Божий пришел и дал нам свет и разум, да познаем Бога истинного и да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе. Сей есть истинный Бог и жизнь вечная» (1Ин.5:20).

-------------------------------

Мусульманское учение о Боге

Храм св. Софии в Константинополе, обращенный в мечеть

Для ответа на этот вопрос естественнее всего рассмотреть по пунктам мусульманское учение о Боге. Конечно, некоторые представления будут совпадать в ряде моментов – это касается, например, всемогущества Бога, всеведения и проч. Однако даже схожие названия нередко таят в себе принципиальные отличия.

Например, взять хотя бы представления о Боге как о Творце. Когда мы слышим, что мусульмане называют Бога творцом, то автоматически подразумеваем, что они понимают это так же, как и христиане, то есть, что Бог единожды сотворил мир и законы, по которым он управляется, и, поддерживая его Своим Промыслом, после шести дней творения Он больше ничего нового не творит.

Однако мусульмане, начиная с IX века, следуя богослову аль-Ашари, считают, что Бог каждую секунду, каждое мгновение творит мир заново. Когда они говорят, что Бог – творец, то подразумевают, что Бог – творец каждого действия человека и действия каждого животного в мире.

Вдумайтесь: отвечает ли святоотеческому богомыслию идея о том, что Бог персонально творит блуд и убийства людей, испражнения животных и проч.?

Это кажется странным, но на самом деле это естественное проявление мусульманского учения, согласно которому Аллах есть равно источник и добра и зла.

В мусульманских источниках об Аллахе говорится, что “он есть приносящий пользу и вред”[1], что иногда он “хочет добра своему рабу, а иногда желает зла для своего раба”[2]; что “он – приносящий зло, он – дарующй блага”[3]. Согласно Корану, Аллах издевается над теми, кто не уверовал, и усиливает их заблуждение (Коран 2: 14). Он “сбивает с пути, кого захочет, и ведет, кого хочет” (Коран 35: 9). Он “замышляет хитрость” (Коран 86: 16), ибо “Аллах – лучший из всех хитрецов” (Коран 47: 54). “Он обманывает” (Коран 4: 141). Он меняет свою волю (Коран 13: 39). По мусульманским понятиям для искупления греха суеверия человеку нужно произносить: “О Аллах! Нет добра, кроме твоего добра, и нет зла, кроме твоего зла”[4].

Пусть каждый читатель сам сделает вывод, насколько вышеозначенные представления соответствуют христианскому учению о всеблагом Боге, Который “не искушается злом, и Сам не искушает никого” (Иак 1: 13–14), у Которого “совершенны дела Его, и все пути Его праведны. Бог верен, и нет неправды в Нем” (Втор 32: 4), Который говорит: “Не хочу смерти грешника, но чтобы обратился он от пути своего и жив был” (Иез 33: 11), Который “хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины” (1 Тим 2: 4), и у Которого “нет изменения и тени перемены” (Иак 1: 17), ибо “Бог не человек, чтобы Ему лгать, и не сын человеческий, чтоб Ему изменяться” (Числ 23: 19).

Объявлять Бога источником зла, как делают мусульмане, с точки зрения христианства – богохульство. Для самих же последователей Мухаммеда это обусловлено еще одним краеугольным отличием – учением о предопределении, согласно которому “ничего не происходит без его желания и ничто не выходит из под его воли, и ничто не отклоняется от его предопределения”[5].

Осуществилось предопределение достаточно просто: “первым, что создал Аллах, было перо. Затем он повелел ему: Пиши! Записывай меру всего вплоть до наступления Часа… то есть, все сущее до дня воскресения”[6]. Предначертано все до мельчайших подробностей, каждый поступок каждого человека, и, более, того, как мы помним, сам же Аллах эти действия и творит. Мир и вся история человечества низводится до заурядного театра марионеток, а Творец – до странного кукольника, заигравшегося с самим собой.

В Коране Аллах повелевает Мухаммеду: “Скажи: "Не постигнет нас никогда ничто, кроме того, что начертал нам Аллах"” (Коран 9: 51).

Некоторым Аллах предначертал верить в него: “не придется душе уверовать, иначе как с соизволения Аллаха” (Коран 10: 100), а других ему угодно делать неверующими: “Мы сотворили для геенны много джиннов и людей: у них сердца, которыми они не понимают, глаза, которыми они не видят, уши, которыми не слышат.

Они – как скоты, даже более заблудшие” (Коран 9: 178), поэтому “того, кого сбил с пути Аллах, никто не направит на прямой путь” (Коран 39: 36), “для них – великое наказание!” (Коран 2: 6), “Аллах поиздевается над ними и усилит их заблуждение” (Коран 2: 14).

В достоверном хадисе из сборника Малика приводятся следующие слова Мухаммеда: “Господь сотворил Адама, затем двинул своей правой рукой у него за спиной и произвел одних потомков: мы сотворили их для Небес, и они будут делать дела, приличествующие для хороших людей. Затем он двинул левой рукой и произвел других потомков: мы сотворили их для ада, и они будут делать дела, приличествующие для ада”.

Не случайно святые отцы Православия осуждали учение о предопределении как ересь и богохульство, ведь Бог, согласно такому представлению, есть непосредственная причина всех поступков человека, но при этом Он же и наказывает человека за то, что Сам же заставил его сделать. Разве это справедливо? Разве это не абсурдно?

Но это еще далеко не все отличия. В мусульманском богословии в результате споров и дискуссий в средние века появилось учение об атрибутах Бога. В их перечне есть и очень оригинальные атрибуты, которые с христианским представлением никак не вяжутся. Например, с точки зрения мусульман у Бога есть атрибут перемещения в пространстве, что с точки зрения христиан абсурдно и отрицает вездесущие Божие.

Мусульманское представление основано на аятах Корана, в которых говорится, что Бог каждую треть ночи спускается к нижнему небу и там смотрит: молится ли ему кто-нибудь в это время. Об Аллахе говорится, что “он тот, который сотворил для вас все, что на земле, а потом вознесся к небу… а потом вознесся на трон”[7] и, видимо, ежедневно слезает с трона “в последнюю треть ночи, когда он опускается на ближайшее небо”[8].

Сравните эти представления со словами Библии: “может ли человек скрыться в тайное место, где Я не видел бы его? – говорит Господь. – Не наполняю ли Я небо и землю?” (Иер 23: 24) Очевидно, что вездесущие только и подобает Творцу вселенной.

Другой своеобразный атрибут Аллаха – Коран. Он считается вечным словом Аллаха, неизменно существовавшим всегда. Соответственно получается, что и арабский язык существовал всегда, и Коран вечен и неизменен, как Бог, совечен Ему.

Нужно признать, что учение о том, что Бог имеет совечный и неизменный атрибут в виде книги на арабском языке, совершенно не сочетается с библейскими представлениями о Боге. Что, разве суры “Корова” или “Паук” есть атрибуты божества и существовали до творения мира? Равно как и отчаянная ругань на Абу Лахаба и его жену, личных врагов Мухаммеда?

Это учение встречало критику даже в среде самих мусульман. Так, в VIII–Х веках богословское течение мутазилитов восставало против догмата о несотворенности Корана, вполне логично указывая, что допущение извечности и несотворенности Корана равносильно наделению его свойствами Бога или, иначе, признанию наряду с Аллахом второго бога. Следовательно, ни о каком хваленом единобожии (таухиде) говорить не приходится. Мутазилиты исчезли под гнетом суннитских преследований, но аргументы их вполне резонны и по сей день. Ведь Коран не тождественен Богу (никто не назовет экземпляр книги Богом), и вряд ли при этом неразрывно с ним слит и обладает божественными свойствами.

Христианский “Бог есть Любовь” (1 Ин 4: 8). Аллах же говорит о себе: “Высокомерие – мой плащ, а гордость – мой покров. Каждого, кто будет претендовать на что-либо из этого, я брошу в огонь”[9].

Далее следует рассмотреть вопрос, как ислам относится к христианскому представлению о Боге. В 112-й суре Корана об Аллахе говорится: “Не рождал он и не был рожден”. Разве это можно соотнести с православным учением о Боге Отце, Сыне и Святом Духе, Троице единосущной и нераздельной? Коран за то, что христиане сказали “Христос – Сын Аллаха” (то есть Бога), так характеризует их: “Эти слова в их устах похожи на слова тех, которые не веровали раньше. Пусть поразит их Аллах! До чего они отвращены!” (Коран 9: 30, 32). Согласно исламу, Христос – обычный человек, а не Сын Божий, мусульмане принципиально отвергают даже мысль, что у Бога есть предвечно рождающийся Сын, тогда как Писание говорит нам: “Всякий, отвергающий Сына, не имеет и Отца” (1 Ин 2: 23).

Христиане верят в Божественную Троицу и знают о Боговоплощении, мусульмане же последовательно отвергают и то, и другое – эти два главнейших догмата христианского учения о Боге.

Сказанного достаточно, чтобы ответить на вопрос: Один и Тот же ли Бог Евангелия и Аллах Корана.

Святоотеческие отзывы о мусульманском представлении Бога

Если принять во внимание вышеизложенное, то не покажется странным, что в чине отречения от ислама, составленном Православной Церковью в IX веке, помимо упоминания прочих заблуждений ислама, стояла “анафема богу Мухаммеда, о котором он говорит, что он есть бог ολόσφυρος, который не рождал, не был рожден, которому никто не подобен”. Здесь дословная цитата 112-й суры Корана.

О том же свидетельствуют и святые отцы, писавшие об исламе.

Например, святитель Симеон Фессалоникийский называет мусульман язычниками и так объясняет это: “Арабы, введенные в заблуждение одним нечестивейшим и бесноватым варваром, единоплеменным им… а именно, Магометом, признали Бога, но и в этом явились подобными совершенно безбожным, какими они и были прежде; ибо после того, как узнали нечто об истинном Боге, не признали безначального Отца, единородного и неплотского Сына и Святого Духа”[10].

Как полезно было бы вспоминать иногда о святоотеческом слове некоторым “православным” писателям, которые даже доходят до таких утверждений, что-де промысел Божий действовал через Мухаммеда на арабов таким образом, что якобы только в такой несовершенной форме, как ислам, можно было преподать им знание единобожия. И хотя лживость данного мнения вполне очевидна (ибо не может быть народа, для которого по природе закрыта возможность усвоения проповеди Христовой, к тому же мы имеем среди почитаемых Церковью святых – арабов V–VI вв., например преподобных Юлиана Слепца, Илии Араба, 3000 мучеников Наджранских) и из предыдущей главы видно, что учение о Боге в исламе не просто несовершенное, но диаметрально противоположное, хочется привести слова святых отцов, относящиеся непосредственно к этому тезису.

Когда халиф сказал братьям-мученикам Константину и Давиду: “Как вы осмеливаетесь произносить хульные слова на великого Мухаммеда… и порицаете его по безумию вашему? Ведь он всю Персию и Аравию обратил от поклонения огню и привел к единобожию”, святой Давид Аргветский ответил: “Хотя Мухаммед и отвратил вас от служения огню, но не привел к истинному богопознанию, и поэтому не мог дать вам спасения. Он подобен кораблю, который, хотя и не потонул в середине моря, однако вблизи берега погрузился в волны морские. Какая польза в корабле, который не смог достичь берега? Что случилось с ним, то сделается и с вами”.

Мнение, которое мы упоминали, встречалось и прежде, в Византии, среди секулярных, светских кругов, больше озабоченных политикой, нежели вопросами веры. Этому заблуждению посвящена специальная глава в “Опровержении Корана” Никиты Византийского, крупнейшего полемиста, друга святителя Фотия Константинопольского. Приведем краткое изложение 102-й главы, названной “Доказательство того, что пребывают в заблуждении считающие, будто мусульмане сохраняют веру в Бога Отца”.

Господь Иисус Христос, Который является Истиной, сказал: “Кто не чтит Сына, тот не чтит и Отца” (Ин 5: 23), и все патриархи и пророки знали о Сыне Божием, как сказано: “Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел и возрадовался” (Ин 8: 56). Как же можно сказать, что нечестивый народ, отвергающий Сына, имеет Отца? Разве может принять их Отец, видя, как они поносят Его Сына? “Никто не знает Отца, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть” (Мф 11: 27). Как же они могут Его знать, если отрицают Сына? Следовательно, мусульмане не поклоняются Богу Авраама и Моисея, Отцу нашего Господа Иисуса, так как отвергают знание о единородном Сыне Божием, хотя даже Ветхий Завет говорит об этом (Пс 109: 3; 44: 8).

Одновременно с Никитой это мнение опровергает и Еводий Монах в записи “Мученичество 42-х мучеников Аморейских”. Один из мучеников говорит мусульманам: “Ваше мнение о Боге ошибочно, так как вы, признавая имя Божие и Его величие, клевещете все-таки на Него, почитая Его виновником зла и добра, истины и лжи”.

Уместно напомнить здесь замечательные по своей трезвости слова святителя Игнатия (Брянчанинова): “Напрасно ж ошибочно вы думаете и говорите, что добрые люди между… магометанами спасутся, то есть вступят в общение с Богом! Напрасно вы смотрите на противную тому мысль, как бы на новизну, как бы на вкравшееся заблуждение! Нет! Таково постоянное учение истинной Церкви: признающий возможность спасения без веры во Христа отрицается Христа и, может быть не ведая, впадает в тяжкий грех богохульства”.

Нельзя здесь обойти вниманием Константинопольский Собор 1180 года, который был специально посвящен тому же вопросу. Как мы помним, в византийском чине оглашения приходящих от ислама стояла “анафема богу Мухаммеда, о котором он говорит, что он есть бог ολόσφυρος”. Анафема была направлена на мусульманское представление о Боге и включала в себя 112-ю суру Корана из византийского перевода.

Император Мануил I пришел в негодование относительно сомнительной формулировки, поскольку, по его мнению, таким образом подвергался анафеме сам истинный Бог. Император был убежден, что, расходясь во многих принципиальных вопросах, христиане и мусульмане, как монотеисты, веруют в одного Бога, и потому требование произнести на Него анафему казалось кощунственным.

Он созвал Собор и передал свое мнение, ожидая получить от архиереев и патриарха Феодосия одобрение на изъятие формулировки из огласительных книг Святой Софии – главного храма Константинополя – и вообще из всех церквей. Однако Собор встретил предложение императора резко отрицательно. Архиереи были убеждены, что бог мусульман – это не тот истинный Бог, которому поклоняются христиане, разность в представлениях о Боге в христианстве и исламе принципиальна. Мусульмане под именем Бога поклоняются мысленному идолу, “жалкому измышлению жалкого ума Мухаммеда”, как передает речи заседавших Никита Хониат. Как пишет Никита, отцы Собора “не хотели даже и слышать о его предложении, как не ведущем ни к чему доброму и удаляющем от истинного понятия о Боге.

Не согласный с мнением архиереев император с помощью секретарей составил собственный томос, в котором обосновал свою точку зрения, утверждая, что анафема на бога Мухаммедова относится к истинному Богу. Однако Церковь подвергла осуждению указанное сочинение. Никита свидетельствует, что патриарх Феодосий “не только сам не согласился с этим сочинением, как опасным и вводящим новые догматы, но и других убеждал остерегаться его, как яда. Царь оскорбился этим, как будто бы получил жестокую обиду, осыпал архиереев бранью и называл их всесветными дураками”.

Наконец в результате прений с представителями императора был составлен соборный томос, который постановлял не просто изъять анафематизм, но заменить его новой анафемой против Мухаммеда и его учения. Так Церкви, несмотря на давление официальной власти, удалось отстоять свою точку зрения. Это хорошо видно из текста соборного томоса. Требование императора об удалении 22-го анафематизма удовлетворяется, но подчеркивается, что это делается из соображений икономии, для устранения препятствий перед желающими креститься мусульманами, но не из-за догматического убеждения, что христиане и мусульмане поклоняются одному и тому же Богу, как того требовал Мануил Комнин.

Более того, в томосе прямо сказано, что “сам Мухаммед объявил неверное понимание Бога”, а выражение анафематизма лишь “кажущееся кощунственным”, а не кощунственное, как утверждал в своих томосах император. И, наконец, в новом варианте анафематизма, содержится, хоть и в более завуалированном виде, и отвержение мусульманского богопочитания, и осуждение позиции, выраженной императором: провозглашается анафема учению Мухаммеда, в котором он исповедует, что Господь, Бог и Спаситель наш Иисус Христос не является Сыном Божиим. Это тот самый аргумент, который приводил Никита Византийский и который звучал на первом заседании собора: отвергая Троицу и Христа как Сына Божия, мусульмане не могут считаться почитающими истинного Бога. При этом формальное требование императора было удовлетворено.

Впрочем, не удивительно, что Церковь не озаботилась выполнить даже это формальное требование, когда престарелый император скончался спустя полгода после Собора. Первоначальная формулировка 22-го анафематизма сохранилась в последующем тексте чина отречения и в том же виде попала в славянский перевод чина, в “Кормчую” святителя Саввы Сербского, перешедшую позднее и на Русь.

Огромное значение томоса Собора 1180 года состоит в свидетельстве о том, что мнение о принципиальной разности богопочитания в христианстве и исламе было засвидетельствовано Церковью соборно, притом двукратно, и засвидетельствовано, несмотря на угрозы и давление со стороны официальной власти.

***

Приведенного выше материала вполне достаточно, чтобы любой непредвзятый читатель грамотно ответил на тот вопрос, который вынесен в заглавие нашей статьи.