Гром грянул, мужик не перекрестился

След от падения метеорита в небе над Копейском. Фото ИТАР-ТАСС/ Виктория Горбунова

Ни одно громкое обещание после «Челябинского метеорита» не выполнено. Крупнейший за всю историю наблюдений за околоземными астероидами (по версии НАСА) объект (3122) Florence в День знаний пролетит в 7 миллионах километров от Земли. Это по космическим меркам довольно далеко: астероид диаметром 4,4 километра не представляет абсолютно никакой угрозы, зато на него можно при желании посмотреть в телескоп.

Тем не менее «Флоренс» вызвала новый всплеск интереса к астероидно-кометным делам: теоретически в случае столкновения астероид такого размера способен уничтожить жизнь на Земле. Это, разумеется, крайне маловероятное событие, но вероятность взрыва астероида над Челябинском 15 февраля 2013 года тоже была невелика.

Поэтому, пока вы смотрите на пролетающий мимо гигантский астероид, «Чердак» напоминает, что спустя четыре с лишним года после экстраординарного события на Урале российская наука находится примерно там же, где и была. Ни один из грандиозных планов, горячо обсуждавшихся на волне интереса к «Челябинскому метеориту», пока не реализован.

— Денег нет, держаться не за что

Когда упал Челябинский метеорит, люди, причастные к космосу, сразу вспомнили про федеральную целевую программу (ФЦП) по противодействию космическим угрозам — проект ФЦП аж на 58 миллиардов рублей был разработан в 2010 году и пылился в долгом процессе согласования. Но даже метеориту в итоге не удалось сдвинуть эту ФЦП с места.

«Не было там, конечно, 58 миллиардов, это журналисты раздули. Формально это проект, причем даже не самой программы, а концепции программы. (Челябинский метеорит) интерес всколыхнул, но как в обычной системе человеческой, да и не только, в курятнике такая же система — что-то произошло, началось шевеление, кудахтание и прочее, а потом происшествие забывается, и все утихает», — сказал научный руководитель Института астрономии РАН (ИНАСАН) Борис Шустов, который возглавляет экспертную группу по космическим угрозам при Совете РАН по космосу.

Помимо экспертной группы РАН, в 2013 году свою рабочую группу для разработки новых подходов к защите от астероидной и метеоритной опасности создало МЧС — по словам Шустова, эта группа не очень активная. При этом в целом министерство высказывает больший интерес к проблеме, чем тот же «Роскосмос»: МЧС провело по этой тематике несколько научно-исследовательских работ и у них действует прототип информационной системы по космическим угрозам.

«Мне кажется, в России мало что изменилось после Челябинского метеорита», — соглашается Владимир Липунов из Государственного астрономического института имени Штернберга (ГАИШ) МГУ. В последние несколько лет роботизированная сеть телескопов МАСТЕР, с которой работает ученый, нашла восемь потенциально опасных астероидов, еще один обнаружила сеть наблюдений «Роскосмоса». Для сравнения: в остальном мире ежегодно открывается до тысячи новых потенциально опасных околоземных астероидов.

«Однако мы никакого специального финансирования под эту проблему не имеем. Задача обнаружения опасных астероидов на подлете, за 1−3 недели, требует замены наших телескопов на более крупные. Мы разработали такой телескоп, МАСТЕР III, диаметром в один метр, но финансирования на него нет», — говорит Липунов.

По его словам, ни «Роскосмос», ни МЧС к его группе не обращаются, «и никаких договоров с ними у нас нет». Более того, он считает, что «Роскосмос» ставит для этой задачи «допотопные» телескопы XX века, которые не умеют автоматически снимать, обрабатывать и выделять новые объекты.

Челябинский астероид прилетел со стороны Солнца — наземные оптические телескопы в такой ситуации слепы, поэтому российские ученые, как и все остальные, думали, что можно с этим сделать. Например, в МИЭМ и Институте космических исследований РАН в рамках мегагранта разработали проект космического телескопа SEntineL1, который планировалось разместить на орбите вокруг точки Лагранжа L1 системы Земля—Солнце. Такой телескоп мог бы предупредить о приближении астероида за сутки и более до его предполагаемого столкновения с Землей.

«С этим предложением были ознакомлены практически все те люди в РАН и в „Роскосмосе“, кого эта проблема касается. Но в настоящее время такого рода проект не выглядит приоритетным. Особенно с учетом очень серьезных урезаний расходов на космические исследования в целом», — рассказывает один из авторов проекта, ведущий научный сотрудник Института космических исследований РАН Натан Эйсмонт.

Свой проект ученые представили на нескольких конференциях и в научных статьях, но дальше этого дело пока не пошло. Не продвинулся и проект ИНАСАН и НПО имени Лавочкина, которые хотели запустить один или два телескопа, — такая система могла бы предупреждать о приближении астероидов диаметром до 100 метров не менее чем за 15—25 дней. Сейчас проект Института астрономии СОДА, «Система обнаружения дневных астероидов», который тоже предполагает запуск телескопа в L1, вышел в финал очередного проектного конкурса «Роскосмоса».

«Проекты эти есть, они постоянно рассматриваются на различных конференциях, заседаниях комиссий и так далее. Мы об этом докладываем, есть публикации. В принципе, все это положительно оценивается со стороны „Роскосмоса“, но они говорят: пока денег нет, вот получше будут времена», — говорит Шустов.

В июне этого года в ЦНИИмаш ТАСС рассказали, что разрабатывают космический проект обнаружения и определения траекторий опасных астероидов и комет, летящих к Земле с недоступных для наземных наблюдений направлений. Пока он не входит в состав утвержденной и реализуемой Федеральной космической программы до 2025 года. Кроме того, в «Роскосмосе» есть похожий комплексный проект «Дозор», который должен начать работу в 2019 году.

— Порадовать нечем

Примерно через месяц после падения метеорита, когда российские ученые уже получили его первые образцы, директор Института геохимии и аналитической химии имени Вернадского (ГЕОХИ) академик Эрик Галимов на одной конференции констатировал очень печальную вещь. По его словам, у наших ученых не было ни денег, ни инструментов для того, чтобы провести углубленные исследования метеорита или, если на то пошло, лунного грунта, грунта Фобоса и любого другого внеземного вещества. Изменилось ли что-то за четыре с лишним года?

«Наши возможности за это время нисколько не улучшились, как, впрочем, не приблизилось время и не возросли шансы на доставку внеземного вещества», — кратко ответил на вопрос «Чердака» академик Галимов, ныне научный руководитель ГЕОХИ.

Интерес к метеоритным исследованиям тогда, безусловно, был. Уральский федеральный университет весной 2013 года вдохновился метеоритом настолько, что собирался открыть направления магистратуры по космохимии и планетологии и по астробиологии. Но, как выяснил «Чердак», пока ни астробиологов, ни космохимиков в Екатеринбурге не готовят.

«Ничем пока порадовать не могу. Нет такого базового направления, по которому можно открывать магистратуру, а междисциплинарную (открыть) — есть определенные трудности, это не так просто. Планы-то остаются, но пока не решили, как-то так все оттягивается. В этом году не удалось», — пояснил доцент физико-технического института УрФУ Виктор Гроховский, который в 2013 году рассказывал о планах открытия магистратуры.

— Учиться на чужих метеоритах

Борис Шустов не считает, что падение Челябинского метеорита прошло для России и российской науки совсем уж бесследно. «По крайней мере, появился абсолютно реальный факт, аргумент, что это событие возможно на территории России, и что ущерб может быть значительным даже от такого, в общем-то, небольшого тела, по астрономическим меркам просто скромного, и что к этому нужно относиться более серьезно», — говорит он.

Пока более серьезно отнеслись некоторые другие страны. Офис по космическим угрозам в НАСА получает приличное бюджетное финансирование: после истории с Челябинским метеоритом уже к концу февраля 2013 года бюджет на эту тематику увеличили в несколько раз до 40 миллионов долларов в год. «Поскольку государство тратит на это деньги, уделяет внимание, то, естественно, и результат: США полностью доминирует в сфере обнаружения опасных тел, 98−99% информации идет именно со станций США», — говорит Шустов.

В России же работа идет, скорее, на инициативном уровне: институты и вузы ведут какие-то исследования и предлагают государству создать службу, аналогичную американской и европейской. Для этого, по словам Шустова, нужна политическая воля (а не обязательно еще один метеорит). «Надеюсь, что новый Челябинский метеорит не прилетит, даже если кто-то очень заинтересованный в реализации проекта попросит кого надо. Но лучше не просить. Мало ли что», — говорит Эйсмонт.