Колхозные рынки и коопторги в СССР

На модерации Отложенный

Сегодня только совсем уж упоротый товарищ будет отрицать факт тотального дефицита мясных продуктов в советской торговле брежневской поры. В своё время я привёл столько фактов этого тотального дефицита, что только полный дуралей будет отрицать факт «колбасных десантов» из областей в крупнейшие города СССР (прежде всего в Москву) в славные брежневские времена. Да и факт Новочеркасского расстрела, что называется, вопиёт к небесам (хотя было это ещё при Хрущёве). А ведь рабочие в Новочеркасске в 1962 году пошли на демонстрацию в знак протеста против невозможности купить мясо и другие мясные продукты. Хочешь мяса? Ну получи тогда пулю от коммунистической власти.
 


 


 


На фото: Пожилая женщина на рынке торгует свеклой ((Photo by Dean Conger/National Geographic/Getty Images



В общем, тема эта давно и многократно исследованная. Защитники светлого образа (ну кроме полностью чудоковатых) уже побаиваются рассказывать небылицы про замечательную советскую торговлю, но в случае с мясом придумали новый вид казуистических уловок. «Да, – говорят они – в государственных магазинах в самом деле были перебои с мясом и колбасой, но ведь существовали колхозные рынки и коопторги. И там хотя мясо и колбаса были чуть-чуть подороже, но многие советские граждане всё равно отоваривались именно на рынках и в коопторгах. А кто этого не делал – тот лох по жизни, советский хипстер и либераст, который не мог себе даже на мясо с рынка заработать».

Я когда иной раз натыкаюсь на подобные, берущие за душу, рассказы, то всякий раз думаю, что было бы довольно занятно посмотреть, как такой рассказчик попал бы в московский гастроном «Новоарбатский» в каком-нибудь 1977 году (в год 60-летия революции). А попав, произнёс бы свою прочувствованную речь – про колхозные рынки, забитые дешёвым мясом и ленивых лохов, которые не могут себе позволить отовариваться мясом на рынке – перед огромной угрюмой очередью в колбасный отдел, состоящей из советских женщин, прибывших в Москву из городов Нечерноземья для того, чтобы купить домой колбасы и мяса. Занято было бы на это посмотреть в том плане, что любопытен результат – такого рассказчика смогли бы спасти врачи-реаниматологи из института скорой помощи им. Н.В.Склифосовского или оный рассказчик скончался бы по пути в это учреждение, не приходя в сознание.

Но это, так сказать, эмпирическое обобщение. Я лично хорошо знаю, что там было с советскими рынками. Поэтому мне такие глупости – про советское мясо-молочное изобилие – читать смешно. А другой человек, который забыл уже все бытовые прелести первого в мире пролетарского государства или вовсе не застал оное, может сказать: «А как ты можешь говорить за все вообще города СССР? Может в других городах было иначе». И тут, конечно, крыть нечем. Ибо против «а может быть» вообще сложно бывает что-то возразить.

И однако есть одна штука, которая применима даже в случаях, когда в небесах начинает витать «а может быть». И штука эта называется – статистика. Вот давайте мы этот вопрос кратко исследуем при помощи статистики. Причём возьмём не какую-то там буржуазную статистику, а воспользуемся самой что ни на есть сто раз в разных цензурах проверенную советскую статистику. И тут нам БСЭ будет в помощь.

В прошлой статей «О советских пенсиях» я уже удачно воспользовался томом 24-II БСЭ 3-го издания для извлечения информации о средней советской пенсии в брежневские времена, которые всеми признаются золотым периодом СССР. Ну а сегодня посмотрим, поможет ли этот том чем-нибудь в плане исследования вопроса о советских колхозных рынках и потребкооперации?

Открываю оглавление и внимательно его изучаю. Вот! Эврика! Страница 243 – статья «Внутренняя торговля и бытовое обслуживание». Двигаем форсированным маршем на страницу 243. Потом на страницу 244-ю. А затем – вот оно, найдено, на странице 245 читаем:



Как сказал герой советского фильма «Семья нянек» – «свои излишки держи на сберкнижке». Но это, понятно, об излишках в денежной форме. Излишки сельхозпродукции в сберкассу не положишь. И хранить их долго не будешь. Значит им самое место на рынке. О чём и сообщает приведённая мною цитата.

Прежде чем двинуться далее, задумаемся. А каков вообще мог быть объём этих самых излишков? Ведь все мы знаем (кажется, даже имбецилы это должны знать) про советские ежегодные «битвы за урожай», про планы по уборке зерна, картошки, поставок мяса и молочной продукции. Большинство колхозов и совхозов лишь ценой неимоверного напряжения могли выполнить план по уборке (а некоторые даже слегка перевылолняли), но некоторые не могли выполнить планов. Высокие были планы. И всё для того, чтобы обеспечить жителей городов через советскую государственную торговлю необходимыми продуктами питания. И, как мы знаем, в случае с мясной продукцией всё равно обеспечить всех не удавалось. Несмотря на высокие планы и героические трудовые свершения жителей села, в продуктовых магазинов большинства советских городов (кроме Москвы, Ленинграда и столиц союзных республик) был полный швах в плане мясо-молочной продукции. Но мы сейчас не про состояние продуктовых магазинов в городах. Мы – про «излишки».

Спрашивается – это какими такими излишками должны были обладать колхозы и совхозы, чтобы обеспечить мясом всех советских граждан, которых не обеспечила государственная торговля. Ведь как ни крути, план вычищал колхозные и совхозные закрома почти полностью. Если где-то что-то и оставалось сверх плана (попадались в СССР очень богатые колхозы), то всё же это были очень незначительные «излишки» по сравнению с тем, что было положено поставить по плану. Так что пресловутые «излишки» в львиной доле случаев – это то, что крестьянин в своё свободное время выращивал в своём подсобном хозяйстве. Чаще всего – если речь о мясе – это было несколько свиней, которых откармливали за свой счёт (при это часто воруя колхозные материальные активы), а весной везли на рынок продавать. Ну и куры, конечно.

Как это было, иллюстрирует советский фильм 1967 года «Три тополя на Плющихе». Помните там муж героини Нюры, браконьер-бакенщик Гриша, отправляет Нюру в Москву продавать забитого кабанчика.



И вот Нюра берёт тяжеленный чемодан с останками кабанчика и отправляется в Москву, дабы закрыть амбразуру советской торговли домашними продуктами питания, в частности, мясом. Ну вот сколько на глаз весу в этом чемоданчике (на фото выше)? Ну килограмм 20, наверное. Или около того – больше 20 кг даже дородная Нюра вряд ли допрёт. Учитывая, что кабанчика Гриша вырастил за зиму, то это единственная Нюрина ходка на рынок за весь год.

Вот, значит, колхозница Нюра (правда по фильму она и её муж вроде бы не состоят в колхозе, но это – детали) берёт этот 20-килограммовый или около того чемодан свинины и шурует в город, чтобы подкормить москвичей. Москва, положим, и без Нюры достаточно хорошо (достаточно хорошо по советским меркам, разумеется) снабжалась мясными продуктами. Но конечно такой домашней ветчины, как везёт Нюра, в госмагазине не купишь. Ну и я оставляю за кадром вопрос о том, сколько энергии и нервов потратила Нюра, чтобы доставить на московский рынок эти «излишки». Но сколько таких Нюр надо было, чтобы снабдить Москву мясом (если предположить, что в Москве в магазинах «мясо» отсутствовало)? Наверное пара дивизий Нюр должна была бы обслуживать Москву. Не говоря уже о том, что колхлзник имел право иметь только одну свинью на откормку (вот комментарий очевидца)

Конечно, Москва – город большой, колхозных рынков в нём было много, а в магазинах – в отличие от большинства других советских городов – продавалась и колбаса, и мясо (правда чаще это были больше кости и хрящи, чем мясо, но всё же). В городах поменьше народу было поменьше, но рынок был один на весь город. Да и в таких городах на рынке продавали уже не отборную домашнюю ветчину (которую и везла Нюра в Москву для зажравшихся москвичей), а что-нибудь попроще – мясо вперемежку с огромными кусками сала.

Конечно, если взять простых колхозников – поставщиков на колхозные рынки домашних «излишков» – у них в хозяйстве как правило была и корова.



Однако корова для крестьянина – святое. Свою корову ни за какие бы деньги крестьянин не забил для продажи. Так что личные коровы в плане дополнительных поставок мяса могли рассматриваться только в том случае, если корова приносила телёнка. Вот телёнка могли забить для продажи. Хотя могли и вырастить для последующей продажи взрослой коровы на бойню (в этом случае она поступала уже в государственный проект). Я конечно в деревне не жил, хорошо этот процесс не знаю, но подозреваю, что корова не приносила своему владельцу одного телёнка раз в месяц. Думаю, что если это происходило раз в год, а то и реже – то это больше соответствует реальности.

Таким образом что мы имеем в плане базы для формирования пресловутых «излишков» для продажи в городе на городских рынках? Во-первых, это были некоторые богатые колхозы, у которых в самом деле оставалось что-то после выполнения госплана. Во-вторых, это были немногие крестьяне, которые были готовы связываться со всей этой тягомотиной по выращиванию дома свиней, а потом поездке с ними (в виде освежёванных туш) в город на рынок. А это, извините, тягомотина ещё та. Потому что свиньи сами не растут – их кормить чем-то надо, чтобы они приобрели такую кондицию, что их можно забить и продать в городе. Я, например, иллюстративно сошлюсь на свой опыт службы в армии. У нас в части было подсобное хозяйство из 5-6 свиней. И был свинарь. И в его обязанности входило получение в армейской столовой после каждого приёма пищи остатков от еды (продуктовых отбросов) и подкормка свиней. Скажу откровенно, выкормленные таким образом свиньи весной выглядели весьма жалко (и даже один из наших прапорщиков грозился убить нашего свинаря за это). В общем, прокормка свиньи до качественного состояния – тоже проблема и целая наука и не каждый хочет или может этим заниматься в таком объёме, чтобы на рынке продавать (крестьянин-то, прежде всего себя самого и свою семью должен был едой обеспечить).

Но это всё слова, предположения и иллюстрации из личного опыта или кинофильмов. А что же нам говорит статистика? А вот что. Изучаем на странице 245 тома 24-II БСЭ 3-го издания таблицу 3 «Доля государственной, кооперативной, и колхозной торговли».



Что нам говорит изучение данных из этой таблицы? Во-первых, нам оно говорит о том, что доля колхозной торговли с 1950 года неуклонно снижалась. Собственно, эта доля снижалась и с более раннего времени. Вот таблица 1 со страницы 244 того же тома:



Про кооп.торговлю поговорим чуть ниже. А пока просто делаем простой вывод: доля «излишков» сельского хозяйства на городских рынках неуклонно снижалась.

Если в 1932 году колхозный рынок занимал 16,5% сектора советской внутренней торговли, то к 1940 году эта доля снизилась до 14,3%. После войны эта тенденция сохранилась – в 1950 году колхозный рынок занимает уже 12%. Так что, попутно замечу для поклонников «сталинского частного предпринимательства» – частника из советской торговли как начали выжимать при Сталина с 1929 года (отмена НЭПа), так никогда и не заканчивали. Правда Хрущёв форсировал темпы снижения частного сектора. Если при Сталине доля колхозной торговли снижалась по 2% за две пятилетки (16,5 – 14,3 – 12), то при Хрущёве в 1960 году доля колхозного рынка в общей структуре советской торговли упала до 4,5%.

Ну а при Брежневе доля колхозного рынка достигла показателя в 2,3% (1975 год).

Я не буду сейчас детально рассуждать на тему того, что тут больше влияло – идеология ли (коммунистическая борьба с «частнособственническими инстинктами») или же общий крах советского сельского хозяйства, когда для выполнения планов заготовки с/х продукции совхозы и колхозы собирали по сусекам буквально всё возможное и тут уже было не до «излишков». Возможно, сильно повлияло на общее состояние советского с/х хозяйства постепенное уменьшение колхозов в пользу совхозов. Вот таблица со страницы 219 (БСЭ, 3-е издание, том 24-II).



Хорошо видно (из сравнения всё трёх таблиц), что резкое уменьшение доли колхозных рынков в общей структуре советской торговли отлично коррелируется с уменьшением числа колхозов за счёт их укрупнения (при Хрущёве) и дальнейшего их уменьшения за счёт замещения колхозов совхозами уже при Брежневе. Это, кстати, лишний раз подтверждает, что в сельском хозяйстве наиболее эффективными являются сравнительно небольшие и негосударственные хозяйства (причём частные хозяйства эффективнее кооперативных) – но подробнее об этом как-нибудь в другой раз.

В любом случае, каковы бы ни были причины постепенной деградации советского сельского хозяйства (причины конечно были интегрированными), но крестьянин в массе своей к 1975 году уже никаких «излишков» не имел. Ну разве что помидоры, огурцы, свекла и картошка (а для южных республик – персики. виноград, арбузы, дыни и т.п.) шли ещё достаточно массово из деревни на городской рынок.

Повторю (для особо непонятливых): уже к 1975 году доля колхозных рынков в общей структуре советской торговли составила всего 2,3%. А доля государственной торговли (неуклонно повышающаяся с 1932 года) составила 69,1%. Часть из этих 69,1% – была торговля продуктами питания, а часть – непродовольственным товарами (в самом широком смысле). Каковы были эти доли? А вот извольте, смотрим таблицу 4:



Итак мы видим, что в 1975 году торговля продовольственными товарами составляла 53,6% в гос. и кооп.торговле. Ну будем считать, что это соотношение примерно сохранялось и только для госторговли. Хотя из нижесказанного будет ясно, что это не совсем так – ибо кооп.торговля до начала горбачёвской Перестройки представляла из себя преимущественно торговлю непродовольственными товарами, т.е. доля торговли продуктами питания в гос.торговле должна была составлять больший процент, чем 53,6%, но не будем придираться. Пусть это будет 53,6%. Несложно посчитать в таком случае, что коли во всей структуре советской торговли госсектор занимал в 1975 году 69,1%, а в нём 53,6% приходилось на торговлю продовольственными товарами, то в общей структуре советской торговли доля торговли продуктами питания в госсекторе составляла 37%. А доля колхозных рынков – которые торговали как раз продуктами питания – к 1975 году составляла лишь 2,3%.

Вот и предлагаю всем желающим помедитировать на тему того, как это 2,3% торгового сектора страны могли заткнуть ужасающие бреши в 37% секторе советской торговли.

Причём стоит отметить, что колхозный рынок – это не мясная лавка. Это в первую очередь торговля овощами и фруктами. Да и то – только летом и осенью.



Я не буду давать подборку типовых фотографий советский колхозных рынков – а то меня упрекнут в тенденциозности подборки. Но любой желающий может сам поискать и увидеть, что большинство фотографий советских рынков брежневской поры это а) фотографии летних рынков и б) фотографии рядов, заполненных овощами и фруктами. Не мясом. Мясные ряды на любом советском рынке занимали очень незначительную часть всего рынка. Так что 2,3% сектора колхозных рынков в советской торговле 1975 года – это вовсе не торговля мясом, а вся торговля с/х-продукцией на рынках в целом. А на долю собственно мяса на колхозном рынке приходилось едва ли 10% от общего объёма, то есть если брать общую структуру советской торговли в 1975 году, то на долю торговли мяса и мясной продукции по линии колхозных рынков едва ли приходилось более 0,25% от всей советской торговли. Правда это уже оценочное суждение – точных данных найти не удалось. Но, полагаю, кто внимательно следил за ходом моих рассуждений и расчётов, должен признать, что даже если я ошибся, то максимум на +/– 0,05%.

Так что вот в свете всего выше сказанного, если найдётся кто-то, кто скажет, что «советские люди не могли купить мяса и колбасы в госмагазинах, ну так они покупали их на рынках», то такой человек – идиот. И это не ругательство, а диагноз. И это, как говорится, уже не лечится.

Но чу! Я слышу сакраментальное: «А как же коопторги!»

В самом деле, если после того, как я продемонстрировал конкретные данные (а не чьи-то воспоминания или предположения), только совсем уж клинический идиот может утверждать, что советские колхозные рынки в славное брежневское время могли сколько-нибудь заметно закрыть бреши в советской торговле мясными продуктами. Но ведь была ещё кооперативная торговля! Вот же – на приведённых мною таблицах видно, что доля кооперативной торговли в структуре советской торговли с 1960 года составляла 28,8% и оставалась таковой и в 1975 году. А по сравнению с 1940 и 1950 годом (т.е со сталинскими временами) доля кооперативной торговли при Брежневе даже возросла. Так может можно сказать: «Ну хорошо, советский человек не мог затариться колбасой в госмагазине, а на рынках, как вы убедительно доказали, тоже ловить было бы нечего, если бы туда ринулись все советские люди, но ведь были коопторги, вот там советский человек и мог купить колбасы и сарделек. Ням-ням, вкусняшка».

Согласен, сказать такое можно. Только сказать такое можно исключительно натягивая реальность времени горбачёвской Перестройки на брежневские времена. А штука-то в том, что в СССР потребительская кооперация (которая и была тем, что называется кооп.торговлей) занималась не продажей продукции села в городе, а, наоборот, занималась поставкой продукции города на село. Т.е. потребкооперация – это в первую очередь поставки на село промышленной продукции. Чтобы мои слова не показались слишком легковесными, подкреплю их соответствующей цитатой из БСЭ:



К сожалению, БСЭ не приводит никаких конкретных данных, позволяющих узнать структуру кооп.торговли. Что, конечно, с одной стороны досадно. Но в советской публичной статистикой всегда так, когда не получается показать красивых цифр. Поэтому придётся снова ограничиться оценочными суждениями.

Итак, в СССР с 1960 по 1975 г.г. доля кооп.торговли в общей структуре советской торговли стабильно составляла 28,6%. Однако это было «в основном» обслуживание сельского населения. Оцифровать это «в основном» никак не получается, но ориентируясь на общеупотребимое значение, думаю, никто не станет возражать с тем, что «в основном» означает, что большая часть из этих 28,8% – это не торговля с/х-«излишками» в городе, а, наоборот, торговля промышленными «излишками» на селе.

Помните фильм «Деревенский детектив»? Вот там показывают типичный сельский коопторг брежневских времён.



Кто бывал в деревне, тот конечно помнит эти сельпо. Там торговали как продуктами (хлеб, масло и т.д.), так и продукцией городского промышленного производства.



Что мы тут видим? Мандалина, кастрюли, плафоны, коврики, какие-то рулоны (обои?), половник и т.п. Как это всё попало в сельпо? А вот благодаря советской потребкооперации – кооперативной торговли.



Помимо сельпо была ещё такая форма торговли на селе – автолавки. Это когда в определённый день приезжал крытый грузовик и из него жителям села продавали разную потребную продукцию.



И только люди, вообще не имеющие представления о советской экономике брежневских времён, могут на чистом глазу рассказывать, что советская потребкооперация массово обеспечивала советских горожан продукцией сельского хозяйства, особенно мясной продукцией и, собственно, именно для этого была создана.

Настоящие советские люди того времени – даже те, у кого сегодня память отшибло – просто рассмеялись бы над таким утверждением. И, кстати, как мы видим из приведённой мною цитаты – даже рука автора статьи не повернулась указать мясо в перечне продуктов питания, которые потребкооперация закупает у «колхозов, совхозов и сел.населения». Всё верно – мясо в брежневском СССР было сакральным продуктом и уж никто бы такую «клюкву» не пропустил бы.

Так что повторю ещё раз – советская потребкооперация изначально создавалась и всю дорогу занималась снабжением сельского населения продукцией городской промышленности. При этом конечно имела право и закупать «излишки» на селе, чтобы перепродавать в городах. И были в городах единичные кооп-магазины, торговавшие преимущественно вино-водочной продукцией и овощами. Но мясная продукция в число этих «излишков» не входила или входила в настолько мизерном количестве, что не была включена даже в перечень в БСЭ в соответствующей статье.

И только Горбачёв дал больше свободы потребкооперации, дал возможность переориентировать её на поставки с/х продукции – в первую очередь мясной – в города. И только при Горбачёве (которого до сих пор поливают грязью) стало возможным прийти в коопторг и купить там колбасы, которой не было в госторговле. Однако, кстати, ошибается тот, кто думает, что эти коопторги были чем-то вроде современных супермаркетов. Типовой коопторг в провинциальном городе – это небольшой магазинчик на весь город. При Горбачёве в этом магазинчике стали активно продавать колбасу – «выбрасывать». Мне доводилось видеть это. К открытию у магазина собиралась огромная толпа, которая начинала штурмовать магазин сразу, как только он открывался. Чаще всего уже к обеду запасы заканчивались. Однако по сравнению с брежневскими временами, когда в провинции не было и этого, появление в городе пары-тройки коопторгов, в которых пусть даже отстояв огромную очередь, но можно было купить колбасу, масло и сыр – это уже было большим достижением.

Конечно, где-то в разовом порядке ситуация могла быть иной. Я вполне могу себе представить небольшой город, окружённый очень зажиточными колхозами. И вот хотя в таком городе в гос.магазинах не было в продаже мясо-молочной продукции, или она бывала с большими перебоями, но на местный рынок со всех окрестных колхозов съезжались зажиточные пейзане, которые чуть ли не даром навязывали горожанам мясную продукцию. А кроме того местная потребкооперация подсуетилась, открыла собственную коптильню, и завалила город мясными деликатесами. И всё это происходило в брежневские времена. Повторю, я не могу отрицать, что где-то такое могло быть. Однако если таковое в самом деле где-то попадалось – это был частный и совершенно нехарактерный случай; на уровне статистической погрешности. А вот общая ситуация в стране была таковой, как я её описал. Причём я использовал данные советской энциклопедии – стократно проверенной и перепроверенной всякими ответственными гражданами.

Вот такая статистика.