Что сделал Сталин с детьми советских элит за планы построить Четвертый Рейх в СССР

3 июня 1943 года в самом центре советской столицы, на Большом Каменном мосту раздалось два выстрела. Прибывшие вскоре правоохранители обнаружили лежащие рядом тела двух подростков. Погибшими оказались совсем не простые дети.

Девушка — Надежда Уманская — была дочерью советского посла, а молодой человек — Владимир Шахурин — сыном могущественного народного комиссара авиации. Никакого внятного объяснения этому преступлению не было. Неужели в самом центре советской столицы действует банда немецких диверсантов, которая охотится на детей советской элиты?

В доме Шахурина был проведён обыск, и дневник погибшего юноши просто ошеломил следователей. Если верить ему, то приятели Шахурина по школе — все как на подбор дети советской элиты — состояли в некой антисоветской организации. И не просто антисоветской, но и нацистской, о чём свидетельствовало её название — «Четвертый рейх». И это в самый разгар войны с Третьим рейхом.

175-я школа

Хотя советская власть и декларировала формальное равенство советских граждан, в действительности оно далеко не всегда соблюдалось. «Сословные различия» никуда не исчезли. Высокопоставленные руководители и члены партии жили совсем в других домах, имели прислугу, автомобили, дачи и прочие блага, недоступные простым трудящимся. Поэтому неудивительно, что и их дети росли в особой атмосфере.

Многие дети партийной элиты того времени учились в 175-й школе Москвы. Хотя формально туда разрешалось принимать и простых детей, большинство там традиционно составляли привилегированные: дети сталинских наркомов, отпрыски знаменитых писателей и крупных директоров, а также видных иностранных коммунистов, приехавших в СССР.

В отличие от большинства советских школ, эта давала качественное образование и фактически не отличалась от дореволюционных гимназий, тем более что немалую долю преподавателей составляли учителя с ещё дореволюционным стажем.

В 175-й учились дети самого Иосифа Сталина — Светлана и Василий. Там же учились дети Берии, Молотова, Микояна, Булгарина, внучки писателя Горького, а также дети сталинских наркомов рангом пониже.

Директор школы — жёсткая дама с говорящей фамилией Гроза — прекрасно знала всю номенклатуру, всегда была на связи с самой Крупской и близко дружила с супругой Молотова.

Разумеется, дети наркомов держались друг друга и создали свой тесный круг общения, практически не допуская в него посторонних. В связи с немецким наступлением в 1941 году всех их эвакуировали в Куйбышев (так тогда называлась Самара), но после того, как опасность миновала, эвакуированных возвратили в Москву.

 Выстрелы на Большом мосту

15-летний Владимир Шахурин давно был влюблён в свою одноклассницу Нину Уманскую. Оба учились в одной школе и происходили из элитарных семей. Отец Шахурина — Алексей — был наркомом авиации. Вроде бы не выдающаяся политическая должность, но это в мирное время. А к тому моменту СССР воевал уже два года и авиационная отрасль была одной из ключевых оборонных отраслей, особенно если учесть, что к началу войны немецкая авиация имела подавляющее преимущество над советской и это отставание надо было преодолеть.

Алексей Шахурин
Константин Уманский

Константин Уманский должностей в правительстве не занимал, но был видным дипломатическим работником. До начала войны он успел поработать на должности советского посла в США. Через некоторое время после начала войны он был отозван в Москву, где на протяжении полутора лет входил в состав коллегии наркомата иностранных дел. Как раз за несколько дней до трагического происшествия с его дочерью Уманский получил назначение послом в Мексику.

3 июня 1943 года на лестнице Большого Каменного моста раздались два выстрела. Стрельба возле Кремля в военное время не предвещала ничего хорошего. Вдруг какой-нибудь десант немецких диверсантов или что-то в этом духе. Прибывшие на место происшествия правоохранители обнаружили тела двух подростков. При этом молодой человек с ранением в висок был ещё жив. Девушка уже не подавала признаков жизни.

После выяснения личностей погибших ситуация ещё больше усложнилась. Сын наркома авиации и дочь посла — кому они могли помешать? Неужели действительно в городе работают диверсанты, которые пытаются подобраться к советским наркомам? Или это несчастная любовь?

Расследование

После первого же опроса одноклассников следователи выяснили, что Шахурин и Уманская были влюблены друг в друга. Следователем по этому делу был назначен госсоветник юстиции 2-го класса, начальник следственного отдела прокуратуры СССР Лев Шейнин.

Лев Шейнин

Шейнин имел богатый послужной список, он участвовал ещё в расследовании убийства Кирова. При этом он был человеком осторожным и понимающим щекотливые ситуации: он дважды арестовывался при Сталине, сначала в 1936, а потом уже в послевоенное время, и при этом оба раза его отпускали, что по тем временам было очень большой редкостью.

Шейнин также был известен не только по работе следователя, но и своими литературными трудами. Он писал романы, пьесы и даже сценарии фильмов, как правило объединённые темой противостояния милиционеров\агентов спецслужб бандитам или шпионам.

Через два дня после выстрелов на мосту Владимир Шахурин скончался. Он так и не пришёл в сознание, его ранение было слишком тяжёлым, и врачи были бессильны. Но даже без его показаний следователям уже была ясна картина преступления. Шахурин выстрелил вслед уходящей Уманской, а после этого застрелился сам. Во всяком случае, всё указывало на это.

Беспокоило только одно: никак не удавалось установить мотив преступления, а также выяснить, откуда подросток взял пистолет. Советские наркомы имели оружие, и первоначально следствие полагало, что Шахурин стащил пистолет у отца, но его оружие не пропадало и из него не стреляли.

В поисках ответа на вопрос, что же послужило мотивом убийства, следователи провели обыск у Шахуриных, где обнаружили дневник подростка, после чего дело приняло совсем другой оборот.

«Четвёртый рейх»

В дневнике погибшего сына наркома авиации следователи обнаружили просто невероятное. Оказалось, что Шахурин с группой его друзей и одноклассников из числа учеников элитной 175-й школы состояли в некой антисоветской организации.

Дети советских наркомов уже мечтали о будущем и, судя по дневнику Шахурина, активно готовились к тому, чтобы присвоить себе в будущем власть. Организация явно была вдохновлена нацистской Германией, её члены носили звания, принятые в рейхе: группенфюреры, рейхсфюреры и т.д.

Члены организации брали на себя обязательство совершенствовать свою физическую подготовку и выполнять нормы ГТО, получить разряд в какой-либо спортивной дисциплине, научиться водить автомобиль и прыгать с парашютом.

Кроме того, в дневнике встречались цитаты из трудов Гитлера и Ницше.

Любопытно, что никакой революции при этом совершать не планировалось. Члены организации планировали вырасти и занять руководящие посты в советских учреждениях, а затем и стать лидерами страны, а Сталину отводилась роль живого символа и наставника лидеров будущей империи.

Лев Влодзимирский

Такие откровения советского подростка придали делу совсем другой оборот, уже политический.

Дело забрали у прокуратуры и передали в НКГБ. Вместо Шейнина расследованием занялся начальник следственной части по особо важным делам НКГБ Лев Влодзимирский — один из наиболее доверенных людей Берии, занимавшийся ключевыми политическими делами.

Снова начались допросы школьников, а те, кто был указан в дневниках Шахурина в качестве членов организации, были отправлены под стражу. Кроме того, необходимо было выяснить, откуда у Шахурина взялось оружие, ведь выходило, что дети наркомов объединились в антисоветскую организацию, имели доступ к оружию, а тут и до покушения на самого Сталина недалеко.

Анастас Микоян

Достаточно быстро удалось установить, что пистолет Шахурину передал Вано Микоян — сын сталинского наркома Анастаса Микояна. Правда, до сих пор существуют противоречивые версии, откуда он его взял. По одной из версий пистолет ему привезли старшие братья, приезжавшие с фронта на побывку. По другой версии, он стащил его у отца. Микоян уверял следователей, что не знал, зачем Шахурину понадобился пистолет, он просил его, только чтобы «попугать» Уманскую, которая уезжала с родителями в Мексику.

В качестве членов организации были арестованы дети многих высокопоставленных родителей:

— Вано и Серго Микоян — дети Анастаса Микояна, члена политбюро и одного из ближайших сподвижников Сталина. Микоян входил в состав Государственного комитета обороны.

— Артём Хмельницкий — сын генерал-лейтенанта Рафаила Хмельницкого, весьма близкого к Ворошилову. Сестра Артёма Хмельницкого была подружкой дочери Сталина Светланы.

— Леонид Реденс — родственник самого Сталина. Его отцом был видный чекист Станислав Реденс, расстрелянный в ходе сталинских репрессий, а мать — Анна Аллилуева — была сестрой супруги Сталина Надежды.

— Феликс Кирпичников — сын Петра Кирпичникова, заместителя председателя Госплана, а затем члена ГКО Вознесенского. Кирпичников также занимал должность начальника управления оборонной промышленности Госплана, то есть фактически контролировал всю производимую в СССР продукцию для армии.

— Пётр Бакулев — сын Александра Бакулева, начальника московских госпиталей и близкого друга секретаря Сталина (и его самого доверенного человека) Поскребышева.

— Арманд Хаммер — племянник знаменитого бизнесмена Арманда Хаммера, который на протяжении всего существования Советского Союза был ключевым посредником в торговле с западными странами и сам реализовывал ряд крупных проектов в СССР, сотрудничая со всеми поколениями кремлёвских вождей.

— Леонид Барабанов — сын секретаря Микояна Александра Барабанова.

Всех их по отдельности допрашивали в течение полугода. Главной целью было добиться признания в том, что они состояли в антисоветской организации. Поскольку подозреваемые оказались детьми уж очень высокопоставленных родителей, привычных в те времена методов следствия к ним не применялось. Тем не менее все полгода они провели во внутренней тюрьме НКГБ, где находились наиболее видные политические заключённые.

Впрочем, старшеклассники оказались весьма сообразительными и не брали вину на себя, сваливая всё на покойного Шахурина. Их показания сводились к тому, что всё это было глупой игрой, которую затеял сын наркома авиации, у него, дескать, было не всё в порядке с головой, вот он и носился с какими-то списками. Но никто его не поддерживал, и вообще в его «Четвёртый рейх» все отказывались вступать, а всё, что написано в его дневнике, — фантазии непосредственно Шахурина.

Тогда следователи задавали логичный вопрос: но если все были против этих глупостей и никто хулиганство Шахурина не поддерживал, то почему никто не рассказал об этом своим родителям или учителям? Ведь недонесение о преступлении — это тоже преступление. Школьники объясняли, что они как раз вот-вот собирались это сделать, буквально на днях, но тут Шахурин застрелил Уманскую и покончил с собой, опередив их.

В общем-то было вполне очевидно, что всё это просто подростковые глупости и хулиганство. Вряд ли кто-то способен поверить всерьёз, что несколько подростков из числа золотой молодёжи действительно собираются захватывать власть. Однако в сталинском СССР шуток не понимали, особенно когда речь шла о политике. А здесь налицо была «антисоветская организация». В конце 30-х расстреливали и отправляли в лагеря и за куда меньшие дела.

Приговор

Все арестованные подростки в конце концов подписали нужные показания, признавшись, что состояли в антисоветской организации. Будь они детьми простых рабочих и крестьян, получили бы по полной программе. Возможно, их бы и не расстреляли, но вот тюремного срока им точно было не избежать.

Но в данном случае подростки были совсем не простыми. Поэтому не было и суда. Приговор выносил лично Сталин. И ему требовалось как следует подумать над ним.

С одной стороны, это могли быть и глупые подростковые шалости. Но с другой: идёт война с немцами, ещё не совсем понятно, в чью сторону качнутся весы, школьники не простые, а дети наркомов, имеют доступ в дома лидеров советского государства, к тому же имеют доступ и к оружию. Вдруг застрелят какого-нибудь наркома или даже самого вождя народов.

По логике сталинского времени, надлежало отправить всех в лагеря. Но это ведь не просто подростки, а дети ближайшего сталинского окружения. Неужели их родители, которые, конечно, считают это подростковым хулиганством, примут суровый приговор? А если не примут, то тогда замыслят недоброе против самого Сталина. Своих детей никто не простил бы даже Сталину.

Опасная ситуация. Значит, вслед за детьми надо судить и ближайшее окружение. Допустим, одного-двух ещё можно было бы, но всех причастных — уже не получалось. Ведь по логике того времени, если руководитель попадал в немилость, то начиналась тотальная чистка всего ведомства, забирали и всех остальных его выдвиженцев рангом пониже, начиналось кардинальное перетряхивание аппарата.

В мирное время Сталин ещё мог бы на это пойти. Но тогда в разгаре была война. Если бы взялись проводить чистки в ключевых оборонных ведомствах, это грозило бы серьёзными последствиями. Пока подберут новые кадры, пока они войдут в курс дела и разберутся, на это уйдёт в лучшем случае несколько недель, а в худшем — несколько месяцев. А на дворе 1943 год, и СССР только-только начинает осторожно перехватывать инициативу в войне.

Выбор у Сталина был такой: или пойти на принцип, что грозило непредсказуемыми последствиями, или наступить на горло собственной песне и замять дело. Сталин предпочёл второе.

Дело было решено во внесудебном порядке. В декабре 1943 года нарком государственной безопасности Меркулов лично зачитал арестованным школьникам приговор. Всех их выслали из Москвы в отдалённые города сроком на один год: одних на Урал, других в Сибирь. Микоянов выслали в Душанбе. Чрезвычайно мягкое наказание, учитывая тяжесть обвинения.

История с «Четвёртым рейхом» не помешала некоторым её участникам сделать карьеру. Серго Микоян закончил МГИМО и долгое время занимался научной деятельностью, был членом КПСС. Вано Микоян после завершения учёбы поступил на работу в ОКБ своего дяди, был ведущим конструктором самолётов МиГ.

Официально считается, что всё это было лишь глупой подростковой шалостью. А неуравновешенный Шахурин застрелил свою подругу в припадке гнева, не желая отпускать её в Мексику с родителями.