Наука ненависти: «чужие» дети Украины

Что происходит с человеком или народом, пораженным бациллой национализма?

Он начинает делить других по сортам, не сомневаясь в том, что среди них есть те, которые можно считать полноценными или даже доминирующими, а есть непригодный биологический мусор, обездвиживающий здоровые национальные силы, мешающий им органично развиваться. Такой подход, далеко не всегда осознаваемый, индоктринация которого в общественный организм происходит, как в случае с Украиной, постепенно, но последовательно, лишает людей  одного из основных свойств, служащих основой, фундаментом человеческих отношений в любом коллективе, начиная от семьи и заканчивая государством. Это способность испытывать сочувствие, переживать чужое горе, как свое. Из него вырастают начала сострадания, желания оказать помощь слабым и страждущим, ощущение глубокой уязвимости человеческой природы и понимание, что она нуждается в деятельной защите.

Национализм же помещает «чужое» в зону эмоционального отчуждения — в своем кругу человек националистических убеждений или даже не убеждений, а смутного настроя, который является результатом длительного внушения извне, может оставаться тонко чувствующим, переживающим, готовым оказать всяческую поддержку нуждающимся — прекрасным отцом и братом, надежным другом, неравнодушным волонтером и так далее.

Но стоит ему перевести взгляд на пространство, населяемое существами, которые выглядят как люди, ведут себя, как люди, но людьми не являются, его глаза становятся колючими и ненавидящими, сердце каменеет и переполняется злобой. В течение многих лет ему тихо и прикровенно, а после революции достоинства уже вполне открыто, рассказывали о том, что вот там — на территории, именуемой Донбассом — обитают орки, чье существование определяется желанием и готовностью рабски подчиняться любой слепой и жестокой силе, которые не умеют и не хотят ничего более, кроме как обременять себя тяжелой и бездумной работой, сидеть глубоко под землей, вгрызаясь в ее недра, и лишь изредка выходить на поверхность, чтобы тут же забыться в тяжелом алкогольном угаре.

Я не сомневаюсь в том, что те, кто сегодня, в День защиты детей в Киеве и других украинских городах оплакивает сирот, чьи отцы сложили свою голову в зоне АТО, делают это искренне, их скорбь безгранична и глубока, их слезы чисты и невымученны. Точно так же сердца жителей нацистской Германии заходились от жалости, когда речь заходила о гибели своих мальчишек, ушедших на фронт, о сотнях тысяч немецких детей, осиротевших после того, как их отцы сгинули на полях сражений страшной и ненавистной советской России.

Многие не знали и не хотели знать, кто-то знал, но считал такое положение дел нормальным, что там — в русских городах, деревнях и селах — гибнут и голодают славянские дети. Тысячи, десятки тысяч. А в детские концлагеря идут и идут составы с маленькими людьми, у которых будут отнимать кровь, чтобы переливать ее раненным немецким солдатам; над которыми будут ставить чудовищные опыты.

У нас другие масштабы. За три года в Донбассе погибло более сотни детей, а тысячи стали сиротами. Но для скорбящих 1-го июня на Украине их не существует, для них не найдется слова сочувствия, никто не скажет, что пора останавливать братоубийственную войну хотя бы из-за этого — из-за того, что она убивает тех, кто ни за что еще не несет ответственности, кто только начинал свою жизнь и не успел нахвататься грехов или принести в этот мир зло. Смерть ребенка — это вообще безусловная причина для немедленно возникающего и заполняющего душу ощущения горя и неправды. Но нет, детей уже тоже поделили — не на тех, кого можно убивать, а кого нет — все-таки на виду у западных друзей как-то не с руки объявлять на весь свет о своей привычке употреблять в пищу человеческое мясо. Но произведенная Петром Порошенко сепарация детей (с точки зрения украинского закона это все дети Украины) — на тех, кто будет ходить в школы и тех, кто будет сидеть в подвалах, если ее логически продлить до последних выводов, то получится та самая правда.

Одни могут рассчитывать жить в человеческих условиях, другим рассчитывать не на что, да и вообще к чему им достойное человеческое существование.

Не стоит забывать о том, в какую человеконенавистническую тьму временами погружается сознание людей на той стороне, когда они не просто отказывают в сочувствии погибшим под обстрелами детям Донбасса, но находят в себе силы ликовать по поводу их гибели. Через пару месяцев мы будем отмечать трагедию, произошедшую в Горловке, когда снаряды, выпущенные  украинской армией, унесли жизни 23-летней Кристины Жук и ее 1-месячной дочки Киры. Маму так и похоронили с ребенком на руках. Фото мертвой женщины с ребенком моментально попало в сети и широко разошлось. Конечно, среди обсуждавших этот трагический случай украинцев были и те, кто выражал сочувствие, но не они сегодня задают тон в украинском обществе. Отношение к Донбассу формируют нацистские ублюдки, констатировавшие, что доблестные защитники Украины оборвали еще две ненужные и бессмысленные жизни, которым нет места на украинской земле.

Я думаю, что степень одичания на небратской стороне в течение этих страшных трех лет растет и ширится. Общество, раздавленное нищетой и страхом, сознание которого перекорежено пропагандой, продолжает постигать науку ненависти. В своих бедах они винят не себя, а внешние силы — Россию, Донбасс, тех, кто обороняет от агрессора собственный дом, собственную землю. И детей, которые когда-нибудь станут взрослыми и тоже могут взять в руки оружие. Лучше бы, чтобы они не стали.

Я бы сказал всем скорбящим сегодня на Украине — есть один простой рецепт. Не пускайте своих мужчин на войну, они несут ответственность за собственных детей. Отцы обязаны растить сыновей и дочек, дарить им свою любовь, помогать им стать людьми. И этот долг священен в отличие от вменяемой им государством обязанности убивать других. Я бы сказал, но меня едва ли услышат.
 

Андрей Бабицкий