ЕЩЕ РАЗ О ПРОГНОЗАХ

На модерации Отложенный АВТОРЫ:

Лев ГРИГОРЬЕВ, Михаил ХАЗИН, компания экспертного консультирования «Неокон»

ИСТОЧНИК: Журнал "Однако" №16 (32)

http://www.odnakoj.ru

Еще раз о прогнозах

Эксперты следуют за тенденциями, а не предсказывают их

Поток экономических новостей с каждым днем становится все более скудным. Да и сами новости становятся все менее внятными. Необязательными. То, о чем сегодня пишут СМИ, в недавние времена и новостями бы не считалось. А сегодня приходится копаться во всем этом мусоре, чтобы отыскать хоть какие-то крупицы полезной информации.

CORBIS/FOTOSA

Причина понятна: есть специализированные экономические издания. В каждом уважающем себя СМИ есть рубрика про экономику и есть соответствующие отделы со своими сотрудниками. Всем им надо чем-то заполнять отведенные на экономику страницы, а писать не о чем. Ничего не происходит.

С другой стороны, в каждой уважающей себя фирме есть подразделение, отвечающее за пиар и связи со СМИ. Их сотрудникам тоже надо что-то делать, как-то обозначать свою полезность. Поскольку ничего не происходит, приходится высасывать информационные поводы из пальца: рассказывать о грандиозных планах, которые будут реализованы когда-нибудь потом, когда экономика выйдет из кризиса, концентрировать внимание на мелких, технических деталях текущего бизнеса и тому подобное.

Вообще говоря, такое состояние информационного пространства лучше, чем что бы то ни было иное, говорит нам о трендах экономического развития на текущий год. Ибо все другие виды прогнозирования на сегодняшний день утратили смысл.

Манипуляции обессмысливают прогнозы

Конечно, деятельность по прогнозированию экономической ситуации ведется, хотя далеко не так интенсивно, как в прошлом году. Но ведется она по той же самой причине, по какой журналисты забивают полосы информационных изданий ерундой. Потому что так положено. Потому что есть работники, в должностные обязанности которых входит разработка прогнозов, и они не хотят потерять свои места. Потому что надо демонстрировать, что ситуация находится под контролем и что принимаемые решения (государством ли, корпорациями ли) имеют под собой солидную основу.

Почему прогнозирование в привычном смысле этого слова сегодня не имеет никакого значения? Итогом разработки прогноза является какая-то цифра или набор цифр. Принято считать, что эти цифры что-то означают. Что за ними лежит какая-то реальность, которую они, пусть и приблизительно, но отражают. А эту реальность, в свою очередь, можно будет оценить, получить еще одну цифру и, сравнив ее с прогнозной, сделать вывод о качестве прогноза.

В прошедшем, 2009 году экономисты и в России, и в мире столкнулись с ситуацией массовой манипуляции статистическими данными. Достаточно привести один только пример, когда Росстат, чтобы уложиться в «техническое задание», выданное В. Путиным, просто-напросто пересмотрел данные за 2008 год в сторону понижения и на этом фоне подкорректировал цифру спада в 2009 году, представив его менее существенным, чем он был на самом деле.

Это один только случай. Он был замечен, он привлек внимание. Но сколько еще было таких случаев, это знают только те, кто вынужден постоянно работать со статистикой. В текущем, 2010 году Росстат решил (более удобного времени не нашлось) вообще пересмотреть основные методики расчета показателей и изменить расчетную базу. То есть, по сути дела, мы сегодня не имеем ни исходных данных для расчета прогноза (Росстат еще не пересчитал по-новому данные за прошлые периоды), ни представлений о том, как в конце года будут рассчитываться итоговые цифры (с которыми надо будет сравнивать прогноз).

В результате даже Минэкономразвития вынуждено было перенести сроки представления в правительство прогноза на 2011 год, ибо не знает, как его считать. Впрочем, указанное обстоятельство не мешает существованию официального прогноза этого ведомства на 2010 год.

Однако Минэкономразвития, на наш взгляд, лукавит. Оно может написать любой прогноз, и подведомственный Росстат обеспечит точное его выполнение. Не исключено, что и нынешняя реформа статистики призвана обеспечить выполнение прогноза министерства на 2010 год. Аналогичную операцию можно провернуть и в следующем году. Это будет, конечно, грубо, но и то, что происходит со статистикой сегодня, тонкой настройкой не назовешь.

Если же говорить об истинных причинах переноса сроков представления прогноза, то более убедительной нам представляется версия, согласно которой Минэкономразвития ждет появления прогнозов на будущий год от международных экономических организаций: МВФ и Мирового банка. Бог с ней, с реальностью, но с этими-то структурами прогноз точно должен быть согласован. А они выдачу прогноза задерживают — у них проблем с подгонкой данных гораздо больше.

Слабая предсказуемость событий

Но это все официальные ведомства. А перед всеми остальными стоит крайне сложная задача. Что делать? Рассчитать такие цифры прогноза, которые представляются правильными? Но тогда они будут несопоставимы ни с чем и, скорее всего, не совпадут с теми, которые будут нам показаны в итоге. Иди потом доказывай, что ты не верб­люд, — ущерб репутации уже нанесен. Можно пойти по другому пути: попытаться угадать, какую цифру выдадут в конце года статистики. Похоже, что большинство из тех, кто разрабатывает прогнозы, именно так и делает. Впрочем, здесь тоже ума особого не требуется: официальные прогнозы известны, а следовательно, ясно, на что будут ориентироваться статистики. Словом, большой сегмент занятий экономистов оказался полностью обессмысленным.

Прошедший год показал еще одну трудность разработки прогнозов. Дело в том, что в условиях кризиса решающую роль играют не тенденции, а события. С тенденциями на предстоящий год все более или менее ясно. Никаких действительно положительных сигналов экономика — что российская, что мировая — не подает. А вот что касается событий…

В конце прошлого года случился Дубай, год нынешний начался с Греции. Пока ни то, ни другое событие к серьезным срывам не привели, хотя рынки понервничали изрядно. На очереди — Португалия и Ирландия. Но ведь это только те проблемы мировой экономики, которые на виду. А сколько еще таких, про которые мы не знаем и которые обязательно всплывут в недалеком будущем.

Если ориентироваться только на известные сегодня проблемы, то можно сказать, что у мировой экономики есть достаточно ресурсов для того, чтобы не дать им разрастись в очередной кризис. А что с теми проблемами, о которых мы не знаем? Из них самой большой и самой загадочной является Китай, про истинное состояние экономики которого не знает никто не только за пределами этой страны, но и, похоже, внутри нее.

Прогнозировать — дело крайне ненадежное. Про большинство событий ясно, что они с той или иной степенью вероятности произойдут. Но вот когда они произойдут? Остается только одно: сохранять постоянную бдительность, внимательно следить за ситуацией в мировой и российской экономике и быть готовым ко всему — в том числе и к самому худшему.

Глобальные дисбалансы и мировая экономика

В мировой экономике за последние десятилетия сложились два крайне опасных глобальных дисбаланса. Один из них — это цены на нефть, по поводу которых существует сговор между США и ведущими, в первую очередь арабскими, нефтепроизводителями.

Суть сговора в следующем: нефтедобывающим странам разрешается держать сколь угодно высокие (но без фанатизма) цены на нефть; в ответ они обязуются помогать США рефинансировать их государственный долг, покупая казначейские облигации. Ну и, кроме того, закупать американское оружие, боинги и прочую высокотехнологичную продукцию американской промышленности.

Второй глобальный дисбаланс — заниженный курс юаня. Здесь действует та же самая логика, что и в случае с нефтью. Конечно, сохранение низкого курса юаня приносило США некоторые неудобства: собственное производство закрывалось и переносилось в Китай. Высокооплачиваемые рабочие места в промышленности замещались низкооплачиваемыми местами в сфере услуг. Да и ВВП США не очень падал, скорее даже рос — за счет высокой прибыли американских торговых посредников.

В общем, некоторое время со всем этим можно было мириться. Сокращение доходов работников не приводило к падению спроса, поскольку одновременно реализовывались крупномасштабные программы потребительского кредитования и ипотеки на фоне низких ставок процента. При этом кредитная экспансия не сопровождалась ростом инфляции — за счет постоянного роста импорта дешевых китайских товаров.

Китай, в свою очередь, исправно накапливал валютные резервы, не забывая при этом столь же исправно вкладывать их в американские казначейки. Это позволяло держать на низком уровне ставку процента, что, как было сказано выше, способствовало поддержке потребления в США.

Кто реально страдал от этого дисбаланса, так это Европа, Япония и другие страны Юго-Восточной Азии. Они теряли свою промышленность и свои рабочие места, ничего не получая взамен. Впрочем, жаловаться было бессмысленно. Неудачникам быстро объясняли, что проблема в них самих — в неспособности эффективно развивать финансовый сектор и оперативно внедрять инновации. И приводили в пример Великобританию.

Но все это дела минувших дней. Сказать, что именно эти дисбалансы в мировой экономике породили нынешний кризис, нельзя. Глубинные причины кризиса иные. Правильнее было бы сказать, что благодаря этим дисбалансам кризис удалось на некоторое время отложить, впрочем, из-за этого же он будет и более длительным, и более глубоким, чем мог бы быть. В том числе и в силу сохранения глобальных дисбалансов.

В условиях кризиса их поддержание становится делом слишком накладным. Потом, когда пыль уляжется и кризис закончится, можно будет подумать о том, чтобы для тех или иных целей сформировать новые глобальные дисбалансы. И вовсе не обязательно, что они будут именно такими, какими были раньше. Так что в отношении старых дисбалансов наступил момент, когда надо решать, что с ними делать.

В прошлом году мы уже видели два раунда противостояния по поводу цен на нефть. Еще один, похоже, назревает сейчас. Впрочем, нефтяной дисбаланс не самый актуальный, так что тут история будет долгой, и не факт, что он будет окончательно ликвидирован.

А вот в отношении юаня события развиваются стремительно. На протяжении большей части 2009 года вопрос о юане не поднимался. И США, и другие страны ждали, что Китай сможет вытащить мировую экономику из кризиса, и поэтому сквозь пальцы смотрели на поддержку Китаем своего экспорта. Тем более что Китай одновременно резко наращивал импорт, причем настолько быстро, что в нынешнем марте образовался внушительный дефицит торгового баланса в размере (по разным оценкам) 7—8 миллиардов долларов.
Однако уже с осени прошлого года стало ясно, что, как Китай ни старайся, вытянуть на себе весь мир он не сможет. А заниженный курс юаня, по мнению многих, препятствовал тому, чтобы мир начал вытягивать себя из трясины кризиса сам. При этом спрос на американские долговые бумаги и без Китая вполне достаточен — тогда и началась кампания давления на юань.

Этой весной ситуация обострилась до предела. В связи с проведением переписи населения в США ожидается создание почти полутора миллионов рабочих мест. Места эти временные и в большинстве своем с неполной занятостью, тем не менее формально можно ждать временного сокращения безработицы. Но все это только на ближайшие три месяца. Потом временно нанятых придется увольнять, и получится резкий рост безработицы незадолго до выборов в конгресс.

Поэтому Китаю был предъявлен ультиматум: либо торговая война, либо повышение курса юаня. Судя по всему, Китай выбрал второе. По крайней мере, большинство наблюдателей за ходом переговоров считают, что дело обстоит именно так и в ближайшее время курс юаня будет повышен.

Некоторые даже стали предсказывать, что в скором времени китайские власти даже могут отпустить юань в свободное плавание. Мол, публикация мартовских данных о торговом балансе показывает, что нынешний курс юаня близок к равновесному, а следовательно, такой шаг никакими потрясениями Китаю не грозит.

Ну да. Не грозит до тех пор, пока надувается пузырь на сырьевых рынках, стимулируя китайский бизнес наращивать запасы. Укрепление юаня поддержит этот пузырь еще некоторое время. Но пузыри рано или поздно лопаются — сегодня это известно, кажется, всем. А тогда Китай окажется в крайне сложном положении, равно как и экспортеры сырья.

В Китае, надо полагать, это понимают, поэтому переход к свободному плаванию юаню, наверное, все-таки не грозит. А повышение курса юаня на несколько процентов вряд ли серьезно скажется на мировой экономике. Разве что сырьевые рынки еще немного подрастут, для того чтобы с еще большим грохотом рухнуть где-нибудь в будущем.

Но сейчас о будущем думать как-то не принято. То есть о нем говорят, его обсуждают, но думать отказываются. Что касается сырьевых рынков, то они, конечно, российской экономике ближе, чем курс юаня.

Прогнозирование российской экономики

В очередной раз в Россию попадает временный поток нефтедолларов, который тут же действует на большинство чиновников и экспертов (в том числе и зарубежных) как эндорфин счастья. Всем начинает казаться, что благодаря притоку в страну доходов от нефти быстро удастся стабилизировать экономическую ситуацию в стране.

В апреле Bank of America решил повеселить почтеннейшую публику и выдал свой новый прогноз, согласно которому российская экономика вырастет в текущем году на 7% (до этого банк довольствовался скромной цифрой в 5%).

Хорошее дело! А то действительно: на дворе весна, а все сидят какие-то грустные и все чего-то боятся. Вот даже и биржевые аналитики, люди, известные своим неудержимым оптимизмом, и те как-то пали духом и стали всерьез обсуждать возможность коррекции на фондовом и сырьевом рынках. Вроде бы даже и согласились, что коррекция неизбежна, спорили только о глубине. Одни говорили о 10—15%, другие — о 20—25%.

Но и тут незадача. Договориться друг с другом аналитики вроде договорились, а с фондовыми индексами позабыли. А тем все нипочем, растут себе да растут. И даже на хороших новостях растут. Раньше-то опасались: вдруг под влиянием хороших новостей денежные власти возьмут да и перекроют краник, из которого льются дармовые деньги. Но те страхи уже в прошлом, поскольку стало ясно, что в хорошие новости денежные власти сами уже не верят, но продолжают их озвучивать по инерции: а вдруг кто-нибудь поверит.

В апреле были и плохие новости. Например, опять просел рынок труда в Штатах — и это несмотря на начавшийся набор работников для проведения переписи населения. Но и на плохие новости фондовый рынок отреагировал как обычно — еще подрос.

И только в середине месяца что-то вроде началось: индексы начали проседать, покатились вниз и сырьевые цены. Но такое и раньше случалось, так что далеко идущих выводов делать не следует. Тут скорее почувствовался эффект от извержения исландского вулкана. Если ситуация опять стабилизируется, то фондовым аналитикам останется только впасть в абсолютное уныние. Получается, что и расти рынку больше вроде бы некуда, и упасть он толком не может.

Вот на этом-то фоне Bank of America и решил выдать свой прогноз, который, судя по всему, будет претендентом на звание «ляпа года». И дело вовсе не в итоговой цифре: если крутануть рулетку, могла бы получиться и гораздо большая. Дело в том, что, обосновывая эту взятую с потолка цифру, аналитики банка сделали едва ли не все возможные ошибки, какие только можно было сделать.

Ну про нефть мы уже устали писать. Если бы российская экономика зависела только от цен на нефть, то никакого кризиса у нас и не было бы — разве что небольшой спад на протяжении нескольких месяцев. Цены на нефть оказывают влияние на экономику не сами по себе, а в составе совокупности многих факторов. Эти факторы действовали в докризисную эпоху, но не действуют сейчас. А потому цены на нефть могут еще больше вырасти (а они и так уже держатся на докризисном уровне, если отбросить несколько месяцев сверхвысоких цен весной — летом 2008 года), но в отсутствие других факторов особого влияния это не окажет.

Другая ошибка — это апелляция к показателям января — февраля этого года. Надо обладать слишком короткой памятью, чтобы так уверенно сопоставлять относящиеся к этому периоду показатели прошлого и текущего года. Год назад в острой фазе кризиса экономическая жизнь буквально остановилась. В этом году мы имеем дело не с кризисом, а всего лишь с депрессией: жизнь идет, хотя и вяло.

Соотношение между вялой жизнью и ее отсутствием такое же, как соотношение между бурным ростом и депрессией, которой характеризовалась большая часть прошлого года. Авторы прогноза Bank of America делают странный вывод: из того факта, что зимой не произошло нового острого кризиса, следует, что всю остальную часть года будет наблюдаться бурный рост.

Ну и еще ошибки поменьше. Bank of America почему-то считает, что ставка ЦБ в нашей стране имеет какое-то отношение к ситуации на рынке банковского кредитования, и что если она будет снижаться (А. Кудрин считает, что не будет), то кредитование будет бурно расти. Ну ладно, не понимают они Россию — на свою бы страну посмотрели: сильно ли вырос объем кредитования в условиях нулевой учетной ставки?

Или вот еще. Одновременно с прогнозом падения безработицы и роста заработных плат появились многочисленные заявления российских чиновников и предпринимателей, сетующих на то, что высокий уровень заработной платы и трудность увольнения работников мешают выходить из кризиса.

Ну и так далее. Мы не зря остановились на этих ошибках. Дело в том, что все эти ошибки заложены в модели, которыми оперируют большинство организаций, занимающихся прогнозированием. Не случайно, что одновременно с новым прогнозом Bank of America задумалось о пересмотре своего прогноза и наше Минэкономразвития. А что им делать? У них такие цифры получаются, а против цифр не попрешь. Они, может быть, на уровне интуиции и понимают, что что-то не так, но интуицию к делу не пришьешь. А что надо разрабатывать новые подходы к прогнозированию, это чиновникам (что правительственным, что банковским) в голову не приходит.
Для этого есть ученые. А у ученых получаются совсем другие результаты. Вот, например, специалисты из Высшей школы экономики дали свой прогноз на этот год — 0,7% спада. Это, конечно, гораздо больше похоже на правду. Не с точки зрения цифры: цифру мы в итоге года увидим такую, какую нам нарисуют Минэкономразвития и Росстат. Недаром они сейчас пересматривают данные за предыдущие годы в сторону понижения, чтобы обеспечить низкую базу, на фоне которой все что угодно выглядело бы как рост.

Нет, правда тут в общей оценке ситуации. Депрессия продолжается, и в текущем году выхода из нее не предвидится. Но это с точки зрения макроэкономики. Что же касается каждого конкретного бизнеса, то практически каждый из них имеет потенциал роста — его только надо настойчиво искать, не успокаивая себя сладкими сказочками про грядущий в скором времени бурный расцвет экономики.

Еще немного о методологии

У нас в компании «Неокон» есть одно «развлечение», которое уже превратилось в традицию. Мы постоянно следим за развитием прогнозной мысли (преимущественно в России) и на основании своих наблюдений составляем консенсус-прогноз различных показателей (сейчас в наш «хит-парад» уже входит более 50 частных прогнозистов и организаций). Наиболее показательны прогнозы по ВВП — они отражают общие настроения в экспертной среде.

Рассмотрим график изменения консенсус-прогноза роста ВВП России в этом году (график 1). Странно, конечно, давать его после того, что мы написали про содержание прогнозной деятельности в современных условиях. Однако он весьма показателен в одном отношении.

Стоит отметить, что выходящие в последнее время прогнозы различных структур свидетельствуют о повышательной тенденции в прогнозировании ВВП российской экономики к концу текущего года. Сейчас уже начинают выходить прогнозы относительно роста ВВП в 2011 году, но они пока более сдержанные и «скромные» (и данных пока недостаточно, чтобы составить график), чем те, которые даются на текущий год. Но, как видно из графика, это нормальная тенденция: зависимость прогнозистов от сложившихся моделей прогнозирования дает о себе знать.

Для сравнения мы приводим график прогнозов за 2009 год: тогда тоже «радикальность» прогнозов росла к концу года (график 2). Хотя извините: в классической методологии прогнозирования это принято называть постепенным повышением «точности» прогнозов за счет увеличения ряда данных наблюдений за прошедший период. Но кому от этого легче?

Мы регулярно консультируем различные компании и местные власти на предмет составления прогнозов, которые учитывают специфику именно их видов деятельности. Если с корпоративным сектором все более-менее понятно, то на уровне муниципального управления не все так очевидно. В большинстве своем местные власти глядят в рот «старшим товарищам», которые рассуждают в терминологии системы национальных счетов о ВВП, инвестициях, промышленном производстве и т.д. В итоге местные чиновники не только начинают рассуждать в тех же понятиях относительно собственного региона, города или района, но и следить начинают только за этими показателями. А ведь региональная и особенно городская экономика крайне специфична и не укладывается полностью в «красивые» показатели национального масштаба.

Дисбалансы в головах и недостаточный уровень квалификации местных чиновников делают свое дело: сначала меняются методики наблюдения за местной экономикой, затем падает уровень понимания экономики, который влечет потерю управляемости, а там и до деградации экономики на местном уровне рукой подать. Так и появляются дисбалансы в экономиках муниципалитетов, городов и целых регионов, которые влекут за собой рост дисбалансов в национальной экономике. Но увидеть их власти уже не могут: система наблюдения демонстрирует только валовые показатели, глядя на которые невозможно предугадать где «рванет», а когда это произойдет, довольно долго придется разбираться, почему это произошло. В прошлом году наиболее симптоматичным примером такого отношения к наблюдению можно считать аварию на Саяно-Шушенской ГЭС. Но сколько таких аварий происходит незамеченными?

О том, что современная методология экономического, а точнее эконометрического, анализа и прогнозирования не в состоянии адекватно описать объект исследования (экономику) и учесть структурные особенности различных национальных экономик, мы уже писали в прошлой статье («Борьба с «сырьевым проклятьем», «Однако» №12(28) за 2010 год). Как видно из динамики консенсус-прогнозов по ВВП России, данное утверждение вовсе не безосновательно: большинство экономистов, используя свои модели, в предсказаниях не опережают сдвиги в экономике, а следуют за ними. А экономическая наука занята не тем, чтобы пытаться решить задачу построения более точных прогнозов, а сведением счетов между различными школами экономической мысли. Наиболее острый конфликт всегда существовал между австрийской школой и так называемой ортодоксальной, возглавляемой «чикагскими мальчиками». В 80—90-е годы последним удалось практически стереть в порошок оппонентов, но теперь «австрийцы» активно берут реванш, поскольку преобладающая «точная» школа не смогла предвидеть кризиса, за что теперь регулярно бывает бита.

Вот, правда, дальше мысль не идет ни у тех, ни у других. И тут мы возвращаемся к теме развития науки, образования и социальных технологий: необходимы коренные перемены не только в самой экономике, но и в «обслуживающих» ее областях знаний. Но это уже совсем другая история.