Почему на могилы евреи приносят камни?

Много раз объясняли мне это, и все же неясно пока мне,- 
Почему не цветы на могилы евреи приносят, а камни? 
Потому ли, что в жарких песках Аравийской пустыни, 

Где в пути они гибли, цветов этих нет и в помине?

Потому ли, что там, где дороги души бесконечны, 
Увядают цветы, а вот камни практически вечны? 
Или в том здесь причина, что люди стремятся нередко, 
Снявши камень с души, передать его умершим предкам?

Потому ли, что Бог, о идущих к нему вспоминая, 
Эти камни горячие сыпал со склона Синая, 
Где над желтой рудой, в голубой белизне пегматита 
Прорастали слюдой непонятные буквы иврита?

Может быть, эти камни - осколки погибшего храма, 
Что немало веков сберегают потомки упрямо? 
К ним приходят потом, как к стене неизбывного плача, 
Вспоминая о том, кто уже невозвратно утрачен.

А скорее, и в этом, возможно, основа идеи, 
Эти камушки - часть каменистой земли Иудеи, 
Чтобы всюду усопшие, где бы они ни лежали, 
Вспоминали Отчизну, откуда их предки бежали.

Много раз объясняли мне это, и все же понять я не в силах, 
Почему только камни лежат на еврейских могилах? 
Я не знаю причины, но, верный традициям этим, 
И холодной зимой, и неласковым питерским летом

На Казанское кладбище, к старой раскидистой ели, 
На могилу родителей камни несу я в портфеле. 
Никаких не скажу над могилой родительской слов я, - 
Принесенные камни у их положу изголовья,

Постою над плитой, над водою невидимой Стикса, 
Подчиняясь крутой позабывшейся воле инстинкта. 
И когда под плиту эту лягу я с предками рядом, 
Под осенним дождем, под весенним прерывистым градом,

Принесите мне камушки тоже - неважно какие, 
Но желательно все же, чтобы был среди них рапакиви. 
Потому что порвать не могу я связующей нити 
С этим городом вечным, стоящим на финском граните, 
Где родился когда-то и вновь, вероятно, усну я, 
Чужеродную землю наивно приняв за родную.