Господа, вы человека забыли!

Когда мы говорим о городе, обычно имеем в виду здания и магистрали и то, что зовется городской инфраструктурой. А на самом-то деле город – это прежде всего люди, которые здесь живут и его обживают.



Меня выселяют. Пока не из квартиры, пока всего лишь из гаража. Позвонила некая женщина, представилась сотрудником администрации Выборгского района и потребовала в трехдневный срок очистить арендуемую площадь, которая позарез и срочно понадобилась городу. Предложила забрать вещи да заодно прихватить и строение, которое я оформил как свою собственность. Теперь у меня в прихожей громоздятся друг на друге четыре бескамерные шины зимней резины с дисками. И машина уже каждый вечер ищет место под окнами. Вот только сам гараж я забрать с собой не могу, поскольку три его стены у меня общие с такими же бедолагами, как и я сам.

Да много нас таких нынче. Я пошарил по интернету, посидел на форумах, но вплетать свой голос в общий хор не стал. Ну что повторять вслед многим и многим: «Невозможно жить в этом городе, в этой стране…» Такая присказка несется над Россией уже столетия. Если верить мемуарам художника Константина Коровина, ею баловался даже знаменитый наш бас, на что их общий знакомый заметил, что у Шаляпина и друга его, Алексея Максимовича, людей вполне состоявшихся, тон «обиженной прислуги». И я не горю желанием представляться каким-нибудь Фирсом.

Но трагедия лакея госпожи Раневской не в одном только его социальном неустойчивом положении. Забыли не просто старого слугу, забыли – человека! «Фирса забыли, человека забыли!» – ахала в письме Анна Ахматова, вспоминая не самую любимую свою пьесу. И в нашем случае повторяется почти та же история: за юридическими условиями как-то мы забываем, что спорят не просто субъекты, а люди. «Вы арендовали землю у города!» – говорят мне чиновники самого высокого ранга. Простите, а я, стало быть, больше не город?! И товарищи мои тоже?! А это все-таки не сотни, а сотни тысяч человек, граждан, обустроившихся на приневских болотах. Людей работящих, толковых, чьим трудом был создан и поддерживается «блистательный Петербург».

Какому же городу понадобилось продавать земли некоему инвестору? Имя нынешнего Лопахина мы, кажется, знаем. А кто же тот Епиходов, конторщик, что так ему расстарался? Покажите мне его лицо, я хочу видеть этого человека! Мы ужасно любим отвлеченные понятия, потому что за ними удобно прятаться. Но может быть, хоть кто-то наберется смелости да скажет открыто: «Не город принимает решение, я принимаю решение!» Так, как это делает милая барышня, что улыбается нам с рекламного постера какого-то банка.

Почему бы, в самом деле, не встретиться обеим сторонам по-человечески, лицом к лицу. Предположим, собрал бы нас вице-губернатор с такой речью:

– Понимаете, мужики, эта земля в самом деле нужна позарез. Мы никак не можем разгрузить очередь на жилье. Здесь мы построим дешевые дома, в которых, возможно, поселится и кто-то из вас…

Мы бы, наверное, поворчали и в конечном счете разошлись без особой обиды. Но ведь не построить на этом месте жилой дом – ЛЭП мешает. Здесь возведут низенький торговый центр, из которого потекут серебряные ручейки в карман нашего Лопахина и того Епиходова, что подмахнул ему нужную бумаженцию. Однако если пойти по такому пути дальше, то могут нас выселить не только из гаражей, но и с садовых участков, шести наших соток. А потом, глядишь, очередь дойдет до квартир. Приглянется опять-таки земля под домом – и раздастся очередной звонок: забирайте-ка ваши бебехи, а приватизированные стены с полом можете прихватить на новое место.

Скажете, шутка? Но что может остановить этот наш анонимный город? Вдруг помешают вельможному взгляду панельные наши дома, как мешают старенькие гаражики. И, как теперь, предложат новое, продуваемое балтийскими ветрами помещеньице, где уже невозможно будет держать «бочки с гвоздями», как сыронизировала наш губернатор. Но в гаражах, Валентина Ивановна, держат не бочки с гвоздями, а ведра с гайками. И в прямом смысле, и в переносном. Старенькие «Жигули» с «Москвичами» да к ним старые же запчасти, что поддерживают эти машинки в готовности отправиться в неблизкую дорогу на дачу. Если к ним приложить старые рабочие руки, которые только и могут заставить эти колымаги пыхтеть и вертеть колесами.

Ну и что же такое эти люди, как не настоящий наш город? Не чиновный, не блистательный, а тот, без которого обойтись невозможно. «По будням меня помнил, а в праздник забывал», – комментировал печально Булат Окуджава свои отношения с родным городом. Ну а что, если вдруг – тьфу-тьфу-тьфу – опять что-нибудь громыхнет над миром? И затрубят на всех перекрестках, оповещая нас, что отечество наше который раз в опасности? Кто пойдет защищать это государство, эту страну, этот город? Не те ли самые грубые промасленные мужики, которые так портят вид из окон представительского лимузина?

Подумайте, господа хорошие. Нам ведь вместе еще жить, жить и жить. Во всяком случае, я на это очень надеюсь.

Владимир Соболь. http://www.nvspb.ru