Откоммуниздить страну вновь не получится

Автор: Михаил Смолин

Карьерный литератор и бестолковый блогер Прилепин с большевицкой «любовью» погрозил всем правым тенью очередного витка гражданской войны. 

Времени подобная классовая «любовь» неподвластна. При первой же возможности кровь сограждан проливается легко и по любому поводу. 

Здесь у левых никак не отнимешь преемственности с самыми кровопийственными фигурами XX столетия. Да и хорошо бы нам всем помнить, что преступнейшая идея превращении национальной войны в гражданскую родилась вовсе не в голове какого-нибудь правого политика.

Россия ведёт национальную войну за южнорусские земли, и мы вправе подозревать, что ленинские мечты о превращении её в гражданскую днюют и ночуют в некоторых коммуноидных черепах.

Если по вопросу о переименовании городов и улиц в левом подсознании сразу всплывает тема гражданской войны, то логично предположить, что эта мысль никогда оттуда и не пропадала, раз и навсегда получив там постоянную прописку.

Собственно, люди, оперирующие революциями как способом развития — это уже социопатический диагноз. Братоубийство и грабёж для них — желанная норма бытия.

Попугав кровопролитием, официально пользуемый администрацией деятель тут же потешил хохмой, что, мол, у советских с «преемственностью» всегда всё было в порядке… приведя в пример советских писателей, кино и мультфильмы.

Мне стало интересно, а действительно, сколько хотя бы примерно было снято фильмов в СССР и про что? Как там с «преемственностью»?

Точных цифр нет. Пишут, что с 1918 по 1991 год было снято примерно 7250 фильмов. Из них я насчитал примерно 350 (думаю, в реальности больше) про революцию и Гражданскую войну и более 500 про Великую Отечественную войну. 

Про всю же остальную русскую дореволюционную историю можно наскрести не более нескольких десятков, да и те строго идеологизированы. Примерно так в реальности и выглядит корявая и тенденциозная советская «преемственность» в любых социалистических жанрах.

О настоящей преемственности серьёзно

Собственно, оттолкнувшись от всей этой лживой «правды» Прилепина, хочется поговорить о настоящей преемственности, без свойственной всякому левому деятелю внеисторической бодяги. Что же в нашей истории имеет преемственность, а что всеми силами пыталось её прервать?.. 

Давайте попробуем логически разобраться в потоке русской истории. 

Продолжала ли династия Романовых русскую государственность династии Рюриковичей? Являлись ли они преемниками политики предыдущих правителей? По всей видимости, да. В Романовых искали родство с Рюриковым домом, и те продолжили усердно собирать русские земли.

Продолжало ли Временное правительство политику свергнутой ими династии Романовых и политику династии Рюриковичей? Считали ли они себя преемниками их политики? Очень сомнительно. Февральская революция свергла Романовых и через несколько месяцев насильственно поменяла политическую веру в России, введя республику росчерком пера Керенского.

Продолжали ли, в свою очередь, большевики политику свергнутого ими Временного правительства? Считали ли они себя преемниками их политики? Пожалуй, только в смысле углубления революции.

Продолжали ли большевики политику династии Романовых и династии Рюриковичей? По всей видимости, нет. Большевики переучредили государство, убрав из названия само имя России и поставив новую цель — построение мировой социалистической республики.

Похожа ли политика династии Рюриковичей и династии Романовых на политику Временного правительства и на политику большевиков? Очень и очень сомнительно. Монархические династии не свергали друг друга, смиренно продолжая исторический путь русской жизни. Временное же правительство, как и большевики, пришло к власти как разбойники, в результате переворотов, ненавидя друг друга.

Логично ли признать, что революция рвёт в клочья историческую преемственность, а вовсе не продолжает её? Совершенно очевидно.

У нас в стране очень странное восприятие двух дат: 1917 и 1991 года. Левые и либералы любят 1917 год, правда, разные месяцы. Кто февраль, а кто октябрь. А вот к 1991 году с симпатией относятся лишь либералы.

В 1991 году страна отказалась от правления коммунистов. Но отказались ли мы в 1991 году от революции как способа общественного развития? Сомнительно, поскольку до сих пор вопрос о преемственности стоит открытым…

В 1991 году РФ восстановила преемственность с чем? С политикой Временного правительства и Февральской революцией? Или с политикой династии Романовых и династии Рюриковичей?

Вот здесь-то и кроется существенная проблема.

С одной стороны, у нас остаётся республика, провозглашённая Керенским (Временное правительство), с другой же стороны, продолжить преемственность лишь с периодом Временного правительства весьма затруднительно. Почти не с чем, в силу малого исторического проявления.

Перед современной властью стоит выбор — с кем восстанавливать историческую преемственность: 

— либо с династиями Рюриковичей и Романовых, отказываясь от опыта революций; 

— либо с большевиками, с мировой революцией (что сложно представимо); 

— либо попытаться, не обращая внимания на реальный разрыв времён, совершённый революцией 1917 года, изобрести некую искусственную, национал-большевицкую, православно-сталинистскую «сладкую селёдку». И попробовать накормить ей всю нацию.

Последний вариант очень похож на извращённое «совокупление с дьяволом на предмет улучшения породы», как говорил писатель Леонид Бородин, и любой здоровый русский человек отвернётся от него с презрением и глубочайшим подташниванием.

На второй большевицкий забег по земному аду сегодня уже не наскребёшь настоящих местечковых упырей в должном количестве, а без них дело новых красных фараонов не сможет в должной степени смазываться океанами крови.

На первый же естественный вариант преемственности не готова сегодняшняя постсоветская многонациональная элита, ногами и руками сопротивляющаяся повороту России на имперский путь.

В определённой мере Россия стоит на распутье, с которого её сможет сдвинуть только промысел Божий, выстроив неизбежные исторические обстоятельства…

Люди, не склонные к логическим построениям, опять найдут в подобного рода рассуждениях «отмену», «зачёркивание» или «перечёркивание» коммунистического прошлого.

На самом же деле в вопросе о преемственности есть несколько сложных составляющих, которые, конечно, можно попробовать отрицать, но они тогда неизбежно всплывут в будущей реальной жизни в виде какого-то варианта тоталитаризма (либерально-цифрового или большевицко-цифрового), и, боюсь, это сильно удивит большинство населения полным отсутствием национальной свободы.

Необходимо разрешить несколько серьёзных вопросов, прежде чем говорить об исторической преемственности:

— существует ли логическая преемственная связь между социалистической революцией и всей предыдущей тысячелетней русской историей?

— есть ли какая-нибудь нравственная ценность у «социалистических завоеваний»? Действительно ли их можно соотнести с христианским мировоззрением?

— оправдывает ли идеологическая цель (коммунизм) те политические средства (диктатура, террор, массовые репрессии и гонения), которыми пользовалась партия большевиков?

Для правого консерватизма все три вопроса разрешаются не в пользу наличия смысловой и нравственной исторической преемственности между христианскими государями и интернациональными вождями.

Остальным свидетелям СССР и сомневающимся крайне не советую испытывать судьбу своих шкур, надеясь, что во второй раз откоммуниздивание страны будет более гуманным именно к вам.