Из гетто – в семью Трампа

Самуил Курon

В 1987 году в Новогрудке решили создать историко-краеведческий музей.

На сбор экспонатов и оформление ушло пять лет. История Новогрудка, ныне райцентра на востоке Гродненской области, полна интереснейших событий.

Первое упоминание о нем в летописях относится к 1044 году. Он играл роль одного из важнейших центров политической и культурной жизни Великого княжества Литовского и одно время был его столицей. В 1511-м получил магдебургское право.

Здесь родился выдающийся польский поэт Адам Мицкевич. А неподалеку – озеро Свитязь, круглая чаша чистейшей воды с радиусом более полутора километров.

Этому озеру и связанной с ним легенде Мицкевич посвятил три баллады. Обрамление жемчужины – мощные дубовые рощи и звонкие сосновые леса. В воде – реликтовый планктон и растения.

Но Дом-музей А. Мицкевича есть в Новогрудке давно. А историко-краеведческий вобрал в себя все остальное. Создавала экспозиции Тамара Вершицкая с помощью трех пенсионеров. Два зала было отведено Великой Отечественной войне.

Как положено, основные сражения: Сталинград, Курская дуга, битва под Москвой.

Были и материалы, связанные с партизанским движением.

Через пару лет после открытия в музее появился незнакомец, одетый явно не по-местному.

Тамара подошла к нему, спросила по-английски, откуда он. Мужчина ответил: из Лондона.

И представился: Джек Каган.

Но можно называть его Идель.

 

Он походил еще немного по залам, а потом подошел к Вершицкой и обратился к ней по-русски:

– А что в музее есть про евреев?

– Про каких евреев? – недоуменно переспросила Тамара.

 

2.

Отгремела война, мы – я с младшим братом и мамой – вернулись из эвакуации, из Сибири, в Западную Белоруссию. Отец демобилизовался и нашел работу в Гродно.

Постепенно у моих родителей появились новые знакомые и друзья. Среди них – двое парней, Сергей и Юлик.

Сергей воевал в партизанах и поступил учиться в пединститут. А у Юлика профессия уже была – скорняк. Человек он был явно из местных, и возникал вопрос: что он делал при немцах?

 

Однажды Юлик обмолвился: выводил людей из Новогрудского гетто.

Но куда?

 

Тогда-то мы впервые услышали фамилию Бельский. Известно, что трагическую судьбу советских евреев во время войны советская власть замалчивала.

Разговоры на эту тему могли привести к большим неприятностям. Поэтому и Юлик, и Сергей не спешили с откровениями.

 

А мы жили и ведать не ведали, что в самом Гродно было два гетто, а рядом с городом – лагерь уничтожения, а тех, кто в него не попал, отправили в Аушвиц и Треблинку.

 

Что из 27 тысяч гродненцев-евреев в живых остались буквально единицы. Про все это мы узнали значительно позже. В том числе про удивительный семейный лагерь братьев Бельских.

 

А Юлик уехал.

Женился, у него родилось двое детей, они подросли – и он уехал с семьей в Израиль.

Я и предполагать не мог, что через много лет буду жалеть, что не задал ему вопрос о Зэйделе Кушнере. О человеке, который в отряде Тувия Бельского, как и Юлик, был скорняком.

Впрочем, тогда я еще не знал этой фамилии.

 

3. В Новогрудке до войны действительно жили евреи. На переломе веков – XIX и XX – они составляли 80% городского населения. Укоренились в здешних местах давно – еще в XV столетии.

Каких только властей за это время не перевидали! А с 1919-го до сентября 1939-го вместе со всей Западной Белоруссией строили свою жизнь под бело-красным польским флагом.

Надо заметить, что была эта их жизнь необычной и во многом нетипичной для польских евреев.

«Повинен» в том был один человек по имени Александр Гаркави. Еще в начале века, покинув родные пенаты, он добрался до Америки. А в 1921-м появился в Новогрудке с двумя чемоданами денег.

Собрать их помогли ему американские эмигранты в дар местной еврейской общине.

Что характерно, эти деньги не пропили.

 

Их использовали для дела.

Создали 15 комитетов: восемь – экономической направленности и семь – культурно-просветительской. Открыли дом для престарелых. Создали приют для сирот, который давал им не только еду и постель, но и образование и профессию.

Стали действовать несколько молодежных организаций, у них был свой клуб. Выходила еженедельная газета на идиш. Работали две библиотеки с книгами на иврите, идиш, польском и русском.

Специальная кухня ежедневно готовила несколько сотен благотворительных обедов.

А еще – спортивное общество «Маккаби».

А еще – театр.

А еще – городская пожарная команда из евреев.

 

Гаркави заказал в польской студии «Зенит» фильм о жизни общины, и его сняли под названием «Новогрудок, 1931». (Совсем недавно, в 2015-м, его вывесили на YouTube. В нем нет текста, только музыка, но любопытно посмотреть эту 7-минутную ленту как документ эпохи.

Вот ссылка: https://youtu.be/lqq84Vf-4Ss.)

Семья Кушнеров жила в центре города в своем доме. Зэйдель и Хинда растили четырех детей – Эстер, Раю, Лею и младшего сына Хонона.

Позже Рая расскажет:

«У отца была мастерская по изготовлению меховых изделий и лавка, в которой он продавал мужские шапки. Мы жили комфортно, дети ходили в частные школы. Со стороны поляков чувствовался антисемитизм.

Но мы не были элитой, богачами, мы были средним классом».

 

Рая Кушнер в молодые годы

 Тамара Вершицкая уточняет:

«Антисемитизм появился в 30-е годы, после смерти Пилсудского. У нас не было никогда ни одного погрома». (Глава польского государства Юзеф Пилсудский умер в 1935-м. – С.К.)

А в 1939-м, когда СССР и Германия разделили между собой Польшу, в Новогрудок пришла советская власть.

Магазин у Кушнеров отобрали, многие еврейские организации упразднили.

Значительное число местных жителей вывезли в Сибирь. А в Европе уже пылала война.

Оттуда доходили слухи об убийстве евреев.

Им не верили. Ведь немцы в Первую мировую были такими вежливыми и культурными!

О том, что было дальше, после 22 июня 1941 года, рассказал Вершицкой Идель Каган, когда увидел в ответ на свой вопрос удивление в глазах женщины.

И не только рассказал.

Один из немногих выживших, он поставил мемориальные знаки на местах расстрелов евреев.

И возле барака, где он лежал на нарах. Где голодал, не мылся более года.

Где ему ампутировали пальцы ног – то есть просто, без инструментов и наркоза, взяли и отрезали.

 

Конечно, у каждого уцелевшего была своя история. Например, большая семья Кушнеров вместе со всеми родственниками насчитывала около 200 человек.

В живых остались трое: Рая, ее отец и сестра.

 

4.

К началу войны из 11 тысяч жителей города 6 тысяч составляли евреи.

Первым делом их заставили нашить желтые звезды. Потом запретили ходить по тротуарам. И наконец, в пригородной зоне устроили гетто.

26 июля 1941 года немцы приказали собрать 50 молодых красивых девушек.

Среди них оказалась и 18-летняя Рая Кушнер. Их привели на городскую площадь, место довоенных гуляний. Играл оркестр, звучала классическая музыка.

 

Отдельно стояли доставленные сюда же представители интеллигенции – врачи, адвокаты, учителя.

Напротив них – вооруженные фашисты.

Раздались выстрелы.

Рая Кушнер:

«Они убивали их, а музыка играла.

По брусчатке текла кровь. Нам приказали мыть эти камни… Мы складывали мертвые тела на подводу, с нее свешивались головы. Мы знали этих людей.

Музыка играла, а мы смывали кровь с мостовой.

Потом немцы организовали на площади бал и танцевали. Убили тогда 52 человека».

 

Следующий смертельный бал состоялся в декабре.

Евреев прогоняли мимо группы оккупантов, которые их сортировали: одних – направо, других – налево.

Направо – умирать.

Кушнеров отправили направо.

Эстер вырвалась и побежала в сторону домов. Какой-то поляк догнал ее и вернул в колонну.

В эту облаву попал и старый Кушнер, но он уцелел – было приказано скорняков не трогать.

В тот день расстреляли 5100 человек.

Из нескольких сотен отобранных, в основном молодых мастеровых, парней и девушек, образовали трудовой отряд и перевели их в бараки на улице Кореличской.

Они работали – шили шапки и шинели.

 

К тому времени гетто пополнили – согнали туда около пяти тысяч евреев из окрестных городов и местечек.

Очередной визит немецких солдат в обнесенный стеной квартал вызвал ужас у его обитателей.

На сей раз нелюди пришли за детьми.

На них пуль не тратили – удушали каким-то белым порошком.

Невыносимо было смотреть на изуверскую расправу. Родители плакали и кричали.

 

Больше в гетто детских голосов не слышали.

7 мая 1943 года вместе с другими увели на расстрел Хинду, мать Раи.

Рая Кушнер:

«Мать убили на наших глазах.

Немцы сбрасывали тела в общую могилу в пятистах метрах от гетто.

Они хорошо делали свою работу, уничтожая нас.

Из многотысячной общины осталось тогда 300–350 человек».

 

5. Обо всем этом Рая рассказывала в 1982 году в Америке. К тому, как им удалось спастись, я вернусь несколько позже. А она, после свидетельств о давних ужасах, говорила о новой действительности с восторгом, и ее можно понять:

«Наша жизнь – это чудо. Мы выжили в лагерях, в гетто, в лесах. Это чудо, что мы стали нормальными людьми. Наша жизнь чудесна, так же как и жизнь наших детей и внуков.

Мы и мечтать не могли, что поднимемся из руин и пепла. Но мы выжили, начали жить обычной жизнью и создавать новые поколения».

 

После войны, в 1946-м, между СССР и Польшей было заключено соглашение: все бывшие (до 1939 года) польские граждане получили право выехать на прежнюю родину.

Этим воспользовалась масса евреев и через Польшу махнула подальше – в Израиль, в США, в разные точки Европы.

Зэйдель с двумя дочками оказался в Венгрии.

 

Как и парень по имени Иосиф Беркович из соседнего с Новогрудком местечка.

Они познакомились еще раньше, на партизанской стоянке. В Будапеште Иосиф и Рая сыграли свадьбу.

Жених из бедной работящей семьи решил перейти на более значимую и красивую фамилию невесты.

 

Кушнеры приехали в США в 1949-м.

Один за другим родились четверо детей. Иосиф стал работать плотником. Строил дома и ночевал в них.

Скопив некоторый капитал, начал инвестировать деньги в строительство квартир.

 

Однажды их сын Чарльз принес домой гитару – ему ее дали в школе на один день.

Иосиф взял ее в руки, резким движением разломал о колено и подвел итог:

«Парень должен учиться зарабатывать деньги, а не заниматься всякой ерундой».

 

Надо сказать, что Чарли блестяще усвоил отцовский урок. Получив высшее образование, он создал ряд строительных компаний, тоже стал инвестором – на значительно более высоком уровне – и в конце концов выбился в миллиардеры.

Это очень интересная и противоречивая фигура.

С одной стороны, он, дипломированный юрист, сделал незаконный взнос в одну из политических акций; затем поругался с сестрой – дело дошло до суда – и пытался вывести из игры ее мужа (подослав к нему проститутку).

 

За такой «джентльменский набор» был осужден на два года.

Обвинителем в том процессе выступал тогдашний генпрокурор Нью-Джерси Крис Кристи.

Впоследствии это стоило ему места в администрации Дональда Трампа.

 

Но с другой стороны Чарльз Кушнер ведет разнообразную благотворительную деятельность, помогая университетам, медицинским учреждениям и еврейским организациям.

Он основал в городе Ливингстон, Нью-Джерси, Joseph Kushner Hebrew Academy и Rae Kushner Yeshiva High School, названные им в честь своих родителей, Иосифа и Раи.

 

Его сын Джаред и стал мужем Иванки, дочери Дональда Трампа.

Свадьба прошла по еврейскому обряду – невеста приняла иудаизм.

 

Так беженцы из белорусского Новогрудка породнились с президентом Соединенных Штатов Америки.

 

Теперь самое время рассказать о главном – как им удалось спастись.

 

6. Летом 1943 года еще остававшимся в живых членам трудовой бригады стало ясно, что вскоре их тоже ждет ликвидация.

Что делать?

Смириться?

Тогда уж лучше бежать!

Но как – вокруг стена и охрана.

А если… а если – подкоп?

 

Так родилась идея туннеля. План выглядел просто: прокопать под землей туннель длиной 200 метров, который выведет за стену, в поле. Там пшеница, за ней лес. Вход в туннель из барака Вход в туннель из барака

Если кто-то хочет представить себе объем и характер того, что предстояло сделать, пусть попробует выкопать под землей такой проход по ширине и высоте, чтобы в нем могли пробираться люди и чтобы при этом никто ничего не видел и не слышал.

В гетто оставалось к тому времени 70 молодых парней, 3–4 старика, включая отца Раи, и большая группа девчат.

 

Вход в туннель сделали под нарами.

Все держали в строгой тайне. Больше двух человек одновременно копать не могли.

Быстро выяснилось, что почва глинистая, и лопатками пользоваться невозможно. Пришлось выскребать проход подручными средствами, включая ложки и вилки.

Кто-то добывал, чем копать. Одни шили мешки из одежды, чтобы в них собирать землю, другие сделали тележку, чтобы ее вывозить. По графику Хоня Кушнер и его друг копали туннель каждую ночь с трех до пяти часов.

Уже на первых порах провели внутрь освещение. Соорудили деревянную рельсовую дорогу для тележки: сначала землю прятали наверху и между стенами, но потом сделали ответвления в самом туннеле.

Вход в тоннель из барака

На поверхность вывели трубы с отверстиями, чтобы был доступ воздуха. В туннеле установили самодельную сигнализацию.

Немецкую охрану приучили к тому, что вроде бы происходят неполадки с электричеством, чтобы в ночь побега отключить его совсем.

 

Музей еврейского сопротивления в бывшем бараке гетто (а до того – конюшне)

Музей еврейского сопротивления в бывшем бараке гетто (а до того – конюшне)

Три месяца подряд после обязательной дневной работы продолжалась тайная деятельность под землей. Вспоминает Рая Кушнер:

 

«Одному парню из Корелич идея побега из гетто не нравилась. Он говорил:

«Зачем вы это делаете?

Будет еще хуже, если вы убежите. Они поймают и убьют нас».

Те, кто копал туннель, боялись, что он расскажет обо всем немцам.

Они не могли оставить его в живых.

Немцы все равно бы его убили. Инстинкт выживания заставляет людей делать все что угодно.

Его завели в туннель и задушили».

 

Организаторы составили поименный список. Первыми должны были идти молодые ребята, за ними девушки, а пожилые – в конце.

Такой порядок установили, потому что опасались: вдруг кому-нибудь из старших станет плохо и он потеряет сознание, тогда будет перекрыта дорога всем остальным.

Наконец, настал подходящий момент.

 

Бушевала гроза, на город обрушился ливень. Перед тем как спускаться вниз, вывели из строя прожектора и вынули гвозди из кровельного железа на крыше, чтобы оно гремело, заглушая звуки побега.

 

В ночь на 26 сентября 1943 года все до одного обитатели барака, около 250 человек, проползли 200 метров под землей.

Беглецы были разбиты на группы и держались за общую веревку.

В каждой группе свой руководитель. Но когда очутились наверху, пьянящее чувство свободы заглушило бдительность и осторожность.

 

Люди бросились в разные стороны. Это многих погубило: утром немцы провели облаву и задержали большую часть тех молодых ребят, которые вышли первыми.

Среди погибших оказался и брат Раи, Хоня.

 

Рая, Лея и их отец всю ночь шли по лесу с еще одним попутчиком.

Отец чувствовал себя очень неважно. Добрались до какого-то польского дома. Хозяйка сразу узнала их:

«А, Кушнеры. У вас был меховой магазин. Я вам дам хлеба, воды и лука, но вы не можете здесь оставаться. Вы должны уйти».

 

Десять дней они бродили, прятались в лесу под кустами. Шел дождь. А потом их подобрал и переправил на подводе в отряд Бельских крестьянин из находившейся неподалеку деревни.

 

Возможно, это был Константин Козловский, спасший во время войны более 500 евреев.

Джаред Кушнер, Иванка Трамп и их дети на инаугурацииУже в наши дни Ирина Козловская из той же деревни, женщина, которой уже за 80, делилась с Вершицкой:

 

«Вся наша семья говорила по-еврейски, росли вместе, во дворе играли, все друг про друга знали.

Бельские были, дед Шмойла, Яселевичи.

Все хорошие были, никто не кусался.

Бельские ушли в партизаны, а потом в Америку уехали. А их старика, Давида, отца братьев, немцы забрали со двора и расстреляли.

И брата расстреляли.

А сестра их была замужем за неким Зигмундом.

Так она с малым дитем пошла и сама в яму легла.

И их застрелили.

Возле Литовки был целый барак, где их били-душили.

Там земля шевелилась. И чего так издевались над людьми?»

 

Более сотни бежавших через туннель попали к Бельским. Они провели там девять месяцев до освобождения. Спустя много-много лет на свадьбе своей внучки Лоры бабушка Рая сказала:

«Мы все тут благодаря одному человеку – Тувию Бельскому».

 

Это было совершенно уникальное явление в истории Второй мировой войны.

Сначала группа убежавших от расстрелов во главе с братьями Бельскими просто скрывалась в лесу, в потайном месте. А потом перебазировалась в Налибокскую пущу и создала там еврейский семейный лагерь.

Недаром о них сняты три фильма, включая голливудский.

С одной стороны, боевая группа – 150 человек – занималась диверсионной работой, защищала лагерь, воевала наряду с другими партизанскими отрядами.

 

А с другой – под носом у немцев жил полноценной жизнью свободный еврейский штеттл.

В пекарне пекли хлеб.

На кожевенном заводе выделывали шкуры.

В распоряжении квалифицированных оружейников была кузница.

Занимались своим ремеслом портные, сапожники, мастера гончарного дела.

Работали кухня, госпиталь, баня.

Здесь растили скот, засевали овощами огород, а поле – пшеницей и ячменем.

Учили детей в школе.

 

На свадьбах, которые вел раввин по еврейскому обряду, играли музыканты.

 

В Национальном архиве Беларуси сохранилась переписка командиров партизанских отрядов с тов. Бельским – с просьбами: починить часы, прислать сапожника (или врача), сделать приклад к ружью, подковать лошадь.

 

В лагере жило более 1200 человек.

Во главе стоял Тувий Бельский. Он считал своей главной задачей спасение евреев. И, конечно, борьбу с врагом.

А когда война закончилась, об этих потрясающих людях, об этих потрясающих фактах не было сказано ни слова.

 

Власти предпочитали замалчивать такой героизм.

 

Несколько лет назад местный налибокский старожил вспоминал о тех временах, о Бельских.

И корреспондентка его спросила:

«А теперь у вас есть евреи?»

Приведу его ответ на белорусском, без перевода. Думаю, все поймут:

 

– Ніводнага няма.

Яшчэ ў 45-м годзе нашых налібоцкіх ужо ў Аўстрыі сустракалі. Пагаварылі з імі там, кажуць, не слухайце нікога, у вас там папялішча. Пайшлі далей на Амэрыку, у Ізраіль тыя налібацкія габрэі.

А чаго ж яны сюды паедуць?

Хіба дурныя?

 

7. Чарльз Кушнер впервые приехал в Новогрудок с матерью в 1989 году. Она показала, где стоял их дом. С тех пор он не раз бывал на родине родителей.

С сыном, женой, племянницей, внуками.

Обещал, что привезет показать эти места всех внуков в год бар-мицвы каждого.

В 2007 году Тамара Вершицкая с помощью Иделя Кагана открыла на территории бывшего гетто Музей еврейского сопротивления.

Чарльз Кушнер подключился к расширению этого мемориала.

В 2013-м приступили к осуществлению проекта «Туннель».

 

В 2014-м заложили Сад справедливости и милосердия.

В Саду установлены памятные таблички с именами новогрудчан, которые помогали и спасали евреев.

 

Будет Стена памяти с именами 250 узников – кто делал туннель, кто спасся или погиб.

Все это сооружается на средства Чарльза Кушнера.

 

Тамара Вершицкая переписывается с ним по электронной почте.

Она поздравила его с избранием Дональда Трампа президентом США и пригласила Джареда с детьми приехать туда, где истоки их рода.

 

Чарльз обещал передать приглашение. Мост Нью-Йорк – Новогрудок продолжает действовать.

 

Вполне возможно, что к нему присоединится и Белый дом.

Самуил КУР