Коррупция в Управлении делами Президента: Ходорковский. Магнитский. Кто следующий под "жернова"?

ПОВОД
Поводом для налоговой проверки послужила «оперативная информация», полученная оперуполномоченным ОРЧ №3 УВД по ЦАО г. Москвы капитаном милиции В.В.Глущенко. Капитан не назвал своего источника ни в материалах дела, ни ранее, когда я его спрашивал. Ведь мне было интересно: кто из нас? Круг подозреваемых тесен и узок. О том, что деньги платили компаниям, «рекомендованным» сотрудниками Управления делами Президента, знали немногие, а уж каким именно – совсем немногие.
Во-первых, знали сами сотрудники УД ПРФ и ФГУП «ДСР»: В.М.Лещевский, против которого возбуждено уголовное дело; А.В.Чаус, начальник Лещевского, которому мы даже письмо об этих компаниях написали с просьбой прекратить давление и попытки заставить нас подписывать договоры с этими компаниями, на которое он ответил странно: «Разбираться будем в судах»; С.А.Смирнов, кстати, наконец-то уволенный со службы в УД, тот, который  хотел «мочить» нас (теперь, наверное, как и ранее убранный с должности Лещевский, начал понимать цену слов и действий). Есть еще пару человек, но они вряд ли знали все компании, поэтому рассматривать  их не стоит.
Таким образом, сами сотрудники УД ПРФ (или их руководство), выйдя на Вадима Глущенко (напрямую или через его руководство), могли договориться с ним на основе общности интересов и запустить его к налоговикам с целью инициировать и проконтролировать проверку ОАО «Москонверспром». Возможно, в этой схеме был и промежуточный исполнитель, например, от Федеральной службы охраны. На эту мысль наталкивает тот факт, что Налоговая служба сделала выемку оригиналов всех документов по работе ОАО «Московнерспром» на объектах ФСО РФ.  
Во-вторых, это могла быть И.М.Васильева, бывший начальник сметного отдела «Москонверспрома», отвечавшая за подготовку актов выполненных работ и финансовых документов по контрактам с УД. Как только был проведен оперативный эксперимент и стало известно, что Лещевский получил деньги под аудио- и  видеозапись, Васильева была приглашена на работу в УД. Говорят, что ей предложили условия, от которых она не могла отказаться: «крышу» УД в случае наезда налоговой и ДЭБ МВД на «Москонверспром», должность начальника сметного отдела со всеми официальными и неофициальными льготами и премиями, устройство сына в престижное высшее учебное заведение, устройство на хорошую работу мужа, который в тот момент то ли вообще не работал, то ли где-то числился, но зарплаты не получал. Условие одно: она говорит и делает только то и так, как нужно Лещевскому и Смирнову. Доверие к ней было: ведь именно она вместе с сотрудниками УД и ФГУП «ДСР» делала общие акты и документы, а также готовила к оплате документы для «Москонверспрома». Она многое знала, в том числе внутреннюю кухню УД. Теперь она была в их команде полностью, и от нас не зависела.
В-третьих, источником мог быть я сам. Ведь за девять месяцев до того, как в Налоговой службе появился Глущенко, я написал заявление о вымогательстве и платежах сотрудникам УД. Написал я заявление в двух вариантах: полном, с указанием деталей и основных участников (этот вариант сотрудникам ОРБ ДЭБ МВД не понравился, они попросили ужать заявление до конкретного вымогательства 15 млн. рублей Лещевским), и сокращенном, который устроил полковника Файзуллина и подполковника Дроганова. Мои заявления легко могли переместиться из одного подразделения ДЭБ МВД - в другое, от одних оперативников ДЭБ - другим. То есть вариант, что я являюсь источником информации, тесно связан с последним вариантом – оперативным источником являются сами Файзуллин и Дроганов. Это означает, что одни сотрудники ДЭБ, по действиям которых Департамент собственной безопасности МВД после официальной проверки по требованию Генеральной прокуратуры направил материалы для возбуждения против них уголовного дела, передали мое заявление и материалы оперативного эксперимента против Лещевского другому сотруднику ДЭБ, причем передали неофициально и незаконно. Вместе они попытались представить эти материалы как информацию, полученную от оперативного источника, и засекретить. Представляя эту информацию как полученную из независимого оперативного источника, они организовали сначала выемку документов и обыск в офисе «Москонверспрома» сотрудниками ДЭБ МВД, а затем налоговую проверку.  (Обращаюсь к читателям, особенно юристам и правоведам: оцените их действия с точки зрения закона и права).
Конечно, могут быть и другие варианты: сотрудники Администрации Президента, ФСБ, Прокуратуры, которые получали информацию и отчеты о проверках по моим заявлениям и письму президенту. Но это маловероятно, потому что список выбранных компаний говорит о том, что их отбирали люди, знавшие в деталях весь механизм коррупционных «откатов».  
Таким образом, исключив меня как незаинтересованное лицо, «оперативный источник» Глущенко сводится к треугольнику УД ПРФ – Васильева – оперативники самого ДЭБ МВД, то есть сам Глущенко. С учетом того, что Васильева давно стала сотрудником УД, треугольник сокращается до пары: УД – ДЭБ (Файзуллин, Дроганов, Глущенко).
Однако, в этой паре есть какая-то незаконченность. В таком деле равноценной пары быть не может: кто-то должен быть основным, забойщиком. И  то, как проводил Глущенко проверку информации, помогает разобраться и до конца установить характер связей этой пары.
                                                 ПРОВЕРКА ПОЧТИ БОЕМ
Глущенко появился в нашем офисе 2 декабря 2009 года. Он должен был знать, что его коллеги  получили от меня заявление о вымогательстве и платежах сотрудникам УД, что они проводили оперативный эксперимент, в результате которого Лещевский (или кто-то другой вместе с ним) стали богаче на 15 млн.

рублей. Если он не знал, то мы ему об этом сразу сказали. Но эта информация не произвела на него впечатления и была воспринята им как старая неприятная история.
Глущенко появился с десятком сотрудников ДЭБ, наглость и хамство которых пришлось снимать с помощью представителя Департамента собственной безопасности МВД. Милиционеры изъяли документы и твердые диски компьютеров. И вот тут появляется интересный факт: они интересовались только определенными фирмами, знали, что данные по этим фирмам и документы, в том числе акты выполненных работ, находились в компьютере Васильевой, а часть бумаг осталась в папках на ее полках и столе. Глущенко изымает твердый диск, проверив и удостоверившись, что на нем действительно есть копии документов, собирает бумаги с полок и стола Васильевой, которые связаны с этими фирмами, и уносит эти документы из офиса «Москонверспрома» без оформления акта изъятия.
При этом подбор фирм очень интересен, их выбирали сознательно и осторожно.
Фирм, которых нам «рекомендовали» сотрудники УД, было много. И именно конфликты по этим «гирям» и «откатным» фирмам стал основной причиной, почему коррупционерам из УД захотелось убрать нас с объекта. Среди них была фирма, с которой Лещевский нас заставил  подписывать контракт, по которому мы были обязаны платить за их работы больше, чем получали по утвержденным сметам из бюджета. Лещевский и руководитель этой фирмы не скрывали, что завышение необходимо для выплаты «отката» за ввод на объект и восстановление потерь, из-за того же «отката», но на другом объекте. Несколько фирм на этих условиях попытались нам «засунуть» Смирнов и его замы, но мы уперлись, начали писать руководству УД, скандалить, понимая, что с такими подрядчиками мы объект не вытянем, а разоримся легко.
Были фирмы, которые подписывали с нами контракты на нормальных условиях, то есть из сметных сумм нам оставалось порядка 6 % генподрядных. Эти фирмы пытались все время сделать похуже и подешевле, а выставить счета на большие суммы, чем были предусмотрены в контрактах. При этом они получали поддержку сотрудников УД. Дело доходило до судов и т.д.
В любом случае, все они платили той же группе лиц и платили за счет «Москонверспрома» или нахождения «запасов», дополнительных работ. Однако на беспричинное увеличение стоимости объекта и сокращение расходов за счет качества я не шел. Весь этот механизм, как найти деньги для «откатов» в условиях, когда генподрядчик не хочет идти на завышение стоимости объекта и снижения качества работ, должны были выдумать специалисты. Занимались этим сотрудники УД, а от нас - Васильева. Для этого надо было вытянуть определенные объемы, соответствующие сумме «откатов» и правильно провести их как в актах с УД, так и другими фирмами. Механизмы эти рождались в кабинетах УД, а Васильева воплощала его в жизнь со стороны генподрядчика.  Поэтому Лещевскому и Смирнову так важно было убрать ее из «Москонверспрома» и спрятать в УД.
Следующим шагом Глущенко, по логике,  должен был быть допрос Васильевой, в ходе которого капитан должен был получить подробный рассказ о том, что, для кого и почему делала Васильева. Но допроса Васильевой, проведенного Глущенко, нет. В приложениях к акту Налоговой проверки есть допрос Васильевой сотрудником Налоговой инспекции Данилиным Д.В. от 21.10.10 г.  Данилин начал появляться с Глущенко в нашем офисе с мая этого года. Именно Данилин запрашивал и изымал документы на начальном этапе налоговой проверки.
Никакого упоминания ни в деле, ни в записи допроса Васильевой о том, что  за одиннадцать месяцев до этого капитан Глущенко изъял жесткий диск из компьютера Васильевой и документы из ее кабинета, на которых, как утверждал Глущенко, он нашел записи  и названия проверяемых фирм, нет. Более того, на допросе Васильева отрицала, что знала эти фирмы или слышала о них. Вот выдержка из допроса (я не указываю названия организаций, так как они проходят в материалах уголовного дела, а с меня, как известно, в отличие от Лещевского, Смирнова, Чауса и Васильевой, следователь взял подписку о неразглашении): «Организации … мне не знакомы, и лично с представителями этих организаций я не общалась. В проектных работах их участие мне не известно… . В строительно-монтажных работах, на мой взгляд, эти организации задействованы не были.» (пунктуация по оригиналу). При этом основная тема допроса – не работа Васильевой по обеспечению платежей в интересах сотрудников Управделами, а организация работ по проектированию! Ведь обвинения Лещевскому предъявлены по фактам вымогательства и получения денег по контракту, предметом которого были строительно-монтажные работы на корпусе «Приморский», поэтому и Глущенко, и Данилин интересуются у Васильевой, прежде всего, работой по проектированию. А тут она заявляет, что сметами по проектированию занималась другая сотрудница. И все успокаиваются, забывая, что эта сотрудница – подчиненная Васильевой . Данилина и его контролера со стороны ДЭБ МВД (заодно и УД) объяснения Васильевой удовлетворяют.
О чем это говорит? Первое: Глущенко или запрятал далеко или уничтожил информацию с жесткого диска Васильевой, а также документы, которые он обнаружил в ее кабинете. Акт он не составил, но свидетели остались! Второе: цель проверки - отвести подозрения от Васильевой, а также исключить любые связи с Управлением делами Президента. Поэтому в запросе оказались только те фирмы, которые можно привязать только к руководству «Москонверспрома». Конечно, если уничтожить связь с Васильевой, что Глущенко и сделал.
Я уверен, что действия Глущенко должны быть расследованы ДСБ МВД и Прокуратурой. И мы примем к этому меры.
Конечно, все это, по замыслу организаторов всего наезда,  должно быть поддержано показаниями других свидетелей,  поэтому следующая глава «Анатомии наезда» будет посвящена свидетелям наезда.