Контент-анализ

Заслуженный мастер спорта ДНР заступилась за Кадырова. В смысле, что в боях без правил ничего дурного нет.

Девочке 17 лет. Давайте посмотрим, что у нее в голове. Там много интересного.

В тексте 163 слова. Вместе с предлогами и союзами. Слово "пацаны" встречается трижды. И, естественно, все три раза с положительным коннотатом – эмоциональной окраской.

У этого слова интересная судьба. В советское время оно обозначало трудного ребенка из низов общества и как таковое – обозначающее феномен теневой стороны жизни – из культурного оборота было исключено. Практически – полностью. Чтобы человек из верхних стратов общества назвал своего ребенка "пацаном" – это было немыслимо: "пацаны" – изгои, парии. В позднесоветское и постсоветское время с их стремлением поместить в центр общественного внимания теневую сторону жизни слово было реабилитировано, но сохраняло негативный коннотат. Сегодня "неблагополучный ребенок" стал практически синонимом просто "ребенка".  

Теперь о логике. Альтернатива драки без правил – европейские гомосексуалисты. Драка хороша сама по себе. Это достойное мужское занятие. Атрибут мужественности. Мужчина обязан драться. Не в переносном, а в прямом смысле. И убивать. Минимум – наносить увечья. Это хорошо и правильно.

Идем дальше – ценности. Сила – это хорошо. Это то, что психологи называют "терминальной ценностью". Иначе – самоценностью или смыслообразующей ценностью. Главное в жизни быть сильным. Не добрым, не умным, не любящим, не любимым. Главное быть сильным.

Отсюда тянется такая логическая цепочка. Спорт это хорошо, потому что спорт делает сильным. Как? Ломая человека. Значит, ломать человека – это тоже хорошо. И значит, присущие спорту боль, опасность и страх – тоже хорошо. В патопсихологии есть название для такого отношения к боли: садо-мазохизм. Это не гомосексуализм. В социальном плане садизм много опасней.

И еще один штрих к портрету.

Полная уверенность в своей правоте. Ни тени сомнения. "Запомните", "не лезьте", "я советую", "без вариантов"...

Должен сказать, что прогнозы тех, кто кричал отцу Марьяны "...ты сделаешь дочь инвалидом, тебя надо посадить в тюрьму…", сбылись. Перед нами инвалид. С развитой мускулатурой. И увечной душой. Насколько эти увечья заслуженного мастера спорта излечимы? Вообще, прогнозы в таких вопросах – дело неблагодарное. Но здесь прогноз не слишком оптимистичный.

Почему я затеял этот разговор? Не из-за одной Марьяны, конечно. Здесь огромное явление, просочившееся в поры всему обществу.

Эта девочка родилась в год воцарения нашего Красного Солнышка. В отличие от предшественника – волейболиста и теннисиста, новый царь оказался любителем единоборств. Тогда шутили, что все теннисисты теперь займутся мордобоем. Но получилось хуже – культ мордобоя захватил всё общество. Не ума. Не любви. Не доброты. Мордобоя. Сила – это хорошо. Боль – это хорошо. Пусть нас боятся.

Я сегодня смотрел страшный фильм про жертв наших военных преступлений в Сирии. Есть кадры, которые невозможно видеть без содрогания. Как снимки из гитлеровских концлагерей. Когда-то мне казалось, что такие кадры заставят народ ужаснуться тому, что мы – конечно, мы: это же наше правительство, наши военные – творим в Сирии. Сейчас понятно – ужаснемся мы не скоро. Естественные человеческие чувства сострадания у нас вытеснены. Годовалый малыш с кишками, выпущенными осколком нашей бомбы, не заставляет нас не то что выйти на улицу – просто поморщиться. Мы же не гейропейские гомосексуалисты, до души которых можно достучаться одним фото утонувшего беженца-малыша. Мы на такие штучки не поддаемся. Мы – настоящие мужики. Выросшие из настоящих пацанов.

Далеко же мы ушли от отцов-дедов. Те, правда, крестами себя не обвешивали. Но зато они были людьми.

И как далеко еще нам предстоит уйти? Какой еще ад нам предстоит устроить и в своей душе, и в своей стране, и во всем мире?