Русофоб антисемиту - брат родной

Антисемитизм и русофобия являются частными видами ксенофобии.

Как антисемитизм, так и русофобия становились постоянным фактором общественных настроений практически одновременно (хотя и с разной степенью интенсивности), параллельно с нагнетанием национализма и шовинизма, как было, например, в истории Германии, а в наши дни – в некоторых странах Центральной и Восточной Европы и мусульманского мира. (Характерно в этом плане программное высказывание руководителя Конгресса украинских националистов в Запорожской области В.Тымчины в ноябре 2007 г. «Днепр покраснеет от крови жидов и москалей»).

Союз антисемитизма и русофобии выражался в том, что русские и евреи (как вариант: сионисты и коммунисты) объявлялись действующими заодно врагами немецкого (польского, украинского, литовского, чеченского) народов (причем главенствующая роль чаще отводилась евреям).

В нашумевшей статье «Русофобия» И. Шафаревич упрекает ряд публицистов и историков еврейского происхождения в том, что они:
- не умеют или не желают пользоваться одними мерками по отношению к своему и чужому народу, примерить на своем народе то, в чем обвиняют русских;
- не спрашивают себя, не сами ли евреи виноваты в своих бедах;
- охотно прибегают к недобросовестным приемам, забывая о логике и здравом смысле.
Трудно удержаться от подозрения в том, что, называя типичные для любой межнациональной критики черты, борец с русофобией пытается создать себе моральное алиби (своего рода «Держи вора!»), поскольку он сам постоянно прибегает к тем же самым приемам.

Неумение или нежелание пользоваться одинаковыми критериями по отношению к НАМ и к НИМ есть черта общечеловеческая, в высшей степени свойственная и русским авторам национал-патриотического направления. Так, С.Кара-Мурза призывает не считать антисемитом того, «кто не любит особые еврейские черты и привычки, кому противна фаршированная щука», и считает такого рода неприязнь делом обычным и даже необходимым. Однако этот публицист и его единомышленники отнюдь не считают чем-то естественным и простительным нелюбовь к «особым чертам и привычкам», если это черты и привычки РУССКИЕ, и причисляют к русофобам таких писателей, как И.Ильф и Е.Петров, А.Галич, В.Высоцкий, за сатирическое изображение русских персонажей, игнорируя саму природу жанра.

Молчаливо предполагается, что НАМ позволено больше, чем ИМ, и МЫ правы и в тех ситуациях, когда точно такие же действия ИХ вызвали бы наше возмущение Когда на это противоречие обращают внимание, следует ссылка на особые обстоятельства, особую миссию, заслуги и права своей нации, находящейся под покровительством Высших Сил.

В ряду универсальных признаков ксенофобии можно назвать:

- снисходительное отношение к «своим» и весьма суровое осуждение «чужих» за те же самые поступки в той же ситуации; ОНИ несут перед НАМИ коллективную ответственность за преступления одного их НИХ, но МЫ отвечаем перед НИМИ только в индивидуальном порядке;

- оценка тех или иных качеств национального характера как положительных или отрицательных в зависимости от того, идет ли речь о НАС или О НИХ (то, что у других было бы названо разгильдяйством, У НАС зовется «широта натуры» и т.д.);

- провозглашение позитивных качеств типичными, а негативных нетипичными ДЛЯ НАС (и типичными ДЛЯ НИХ);

- стремление найти виновника собственных бед в происках «чужих»;

- грубость выпадов против другой нации и высмеивание чужой нетерпимости к критике в сочетании с крайне нервозной реакцией на критику СВОИХ «чужими»: несправедливые выпады СВОИХ против НИХ объявляются невинными справедливыми замечаниями, на которые ОНИ реагируют неадекватно, в то же время любые ИХ негативные замечания в НАШ адрес объявляются «злобной бранью, которую мы вынуждены терпеливо переносить»;

- признание недостатков у собственной нации, сопровождаемое отрицанием морального права «чужих» критиковать эти недостатки: мол, вполне достаточно национальной самокритики: «Обиднее, чем мы сами над собой, над нами никто не посмеется», «Только негодяй может сказать дурное слово о народе, спасшем всё человечество!», «Только подлецы могут клеветать на народ, принесший такие невиданные жертвы».


Излияния еврейской «самоненависти» (некоторые работы К.Маркса, О.Вейнингера и др.) и «внутренней русофобии» (статьи П.Чаадаева, сатира Салтыкова-Щедрина) охотно используются для придания особой убедительности обличениям чужой нации («Так один из НИХ говорит о СВОИХ, уж этому-то можно верить!»). Между тем, свидетельства «самоненавистников» являются ничуть не более достоверными, чем любые другие, ибо самоненависть - это вывернутое наизнанку избранничество, а национальное бахвальство и национальное самоуничижение – ближайшие родственники.

Национальная неприязнь обычно проецируется на свой же объект: «МЫ не любим ИХ, но это потому, что ОНИ ненавидят НАС». Так, в «Манифесте» черносотенного Союза русского народа говорилось об «антигосударственной деятельности сплоченной еврейской массы, ее непримиримой ненависти ко всему русскому».
Таким образом русофобия и антисемитизм взаимно оплодотворяются, объявляют свою ненависть ответной, вторичной, естественным следствием: «Они первыми начали!», а хронологический отсчет в перечне обвинений и претензий начинается с произвольно выбранного «выгодного» момента.
Враждебность ИХ к НАМ часто объясняется в категориях метафизического противостояния Зла и Добра (носителем последнего начала, разумеется, выступаем МЫ). Отсюда страстность тона, принципиальный отказ от диалога, от попыток встать на точку зрения оппонента и понять его логику: «У НАС с НИМИ нет и не может быть ничего общего».

Все виды ксенофобии тяготеют к широким обобщениям: МЫ - разнообразны, противоречивы, сложны, каждый наособицу, тогда как ОНИ – неразличимы, сливаются в общую массу. Любой из НИХ считается, пока не докажет обратного, носителем всего комплекса отрицательных качеств, приписываемых его нации: «ВСЕ евреи норовят на чужом горбу в рай въехать», «ВСЕ русские – антисемиты, пьяницы и хамы» и т.д. Личная неприязнь нуждается для подкрепления и рационализации в ссылках на общественное мнение, на классиков, на повсеместное распространение национальной неприязни: «ВСЕ ЗНАЮТ, что русские….», «ВО ВСЕМ МИРЕ евреев считают…».

Наличие друга-инородца призвано доказать отсутствие ксенофобских чувств у говорящего, однако еврей-друг, благодаря своим личным качествам, исключается из национального множества как редкостное явление: «он не таков, как ВСЕ ОНИ».
Характерным признаком является само по себе обостренное внимание к отрицательным чертам другой нации. Образ врага своей нации начинает занимать непропорциональное место в психическом мире личности, возникает своеобразная деформация сознания: о чем бы ни зашла речь, мысли невольно сбиваются на тему происков антисемитов или сионистов.

Как антисемитизм, так и русофобия выступают обычно как симптомы более глубокой болезни. Эта болезнь редко бывает национально избирательной: тот, кто с предвзятой недоброжелательностью относится к евреям или русским, как правило, не любит вообще любую другую нацию (а иногда и свою собственную).