Об отставкакх и посадках. С исправлениями и дополнениями

 

 

 

Станислав Белковский в интервью Елене Масюк (см. ссылку http://echo.msk.ru/blog/elenamasyuk/1816244-echo/ ) сказал: «Для Путина основная идея — повышение управляемости и контроля над системой».

А для верховного правителя, вне зависимости от того, как его называть – царь, генсек или президент, - если для него главное «повышение управляемости и контроля над системой»,- то это сложная управленческая задача. Чтоб оценить ее сложность, уместно обратиться к умной книжке Никиты Моисеева «Люди и кибернетика» (http://tululu.org/read17930/). Н. Моисеев, ссылаясь на польского философа Б. Трентовского, написавшего еще в 1843 году работу «Отношение философии к кибернетике как искуству управления народом», пишет: «Б.Трентовский утверждает, что, с одной стороны, кибернет, должен уметь наблюдать, анализировать, выжидать, лавировать, избегать прямого вмешательства – он должен извлекать пользу из естественного хода вещей; с другой – он должен быть активен: любое его решение должно носить «волевой характер», оно должно неукоснительно выполняться». Попробуем оценить, на сколько Путин соответствует данному критерию. Если нынешний этап нахождения его у власти , характеризующийся чередой отставок и посадок, носит «волевой характер» и «неукоснительным выполнением», то к предыдущему этапу применимо «наблюдение, анализ, выжидание, лавирование, избегание прямого вмешательства с извлечением пользы из естественного хода вещей».

- Масюк (цитирует Белковского): «Сначала президент, только придя во власть, сменил чужих людей на своих. Теперь свои ему осточертели, и начинается эпоха слуг. И продлится она долго — Путин ведь достаточно консервативный человек».

Кого вы называете слугами?

 

Белковский: «Это не люди, перед которыми у него есть какие-то личные обязательства, а это люди, которые выполняют приказы».

 

Речь идет о новом поколении. Это Вайно как глава администрации Президента, сменивший Сергея Иванова. А ранее замена Якунина Белозеровым. Отставки Бельянинова (ФТС), Мурова (ФСО), и более ранние директоров ФСКН и ФМС Виктора Иванова и Константина Ромодановского.

 

Как отмечает Белковский, «старые друзья начинают раздражать, в том числе и тем, что они вышли из берегов». При этом он обосновывает закономерность существования коррупционности составляющей в путинском способе управления.

 

— Масюк.  В недавнем интервью «Новой газете», Хакамада сказала, что сейчас пошли «посадки самых доверенных людей в Следственном комитете, в таможне. Путин, думаю, сейчас решил действовать не так жестко, но все-таки по пути Сингапура: хочет убрать коррупцию, посадив трех близких друзей. Друзей пока не посадили, но приближенных он уже начал. Потому что зарвались все и считают, что безнаказанно проскочат». Вы тоже считаете, что Путин выбрал сингапурский вариант в борьбе с коррупцией?

 

— Белковский. Нет-нет, это ничего общего не имеет с Сингапуром, только по отдельным внешним проявлениям, но не по сути. Путин не борется с коррупцией, она остается важнейшим элементом и инструментом его системы власти. Потому что сама философия Путина сводится к тому, что коррупция есть альтернатива насилию: там, где прежде убивали, сегодня можно купить. И это есть коррупция. Коррупция — важный социальный демпфер — смягчающее противоречие. Условно говоря, там, где Борису Ельцину нужно было расстрелять парламент, Путин просто купил этот парламент методом коррупции. Это же лучше, чем расстрелять парламент?

— Масюк. То есть нынешняя путинская Россия не может существовать без коррупции?

— Белковский.  Да, потому что это основа основ нынешней правящей системы. В этой связи уместно обратиться к другому авторитетному аналитику – профессору Европейского университета в СПб Дмитрию Травину, написавшему на тему коррупции статью «Коррупция — это «почесть»: почему воруют в России» (cм. ссылку http://www.rosbalt.ru/blogs/2016/03/10/1496659.html) Ее автор ссылается на книгу Бориса Миронова «Российская империя: от традиции к модерну», в которой освещается история вопроса. «В XVII — первой половине XVIII в., — отмечает Миронов, — подношения чиновникам являлись составной частью их содержания. Закон преследовал только те подношения, которые провоцировали чиновника на нарушения закона. Такие незаконные подношения назывались „посулами“, в то время как законные, способствующие быстрому и благожелательному рассмотрению дела в соответствии с законом и обычаем — „почестями“. Применительно к сегодняшней России Д. Травин данную картину представляет следующим образом. «Посул» — это явное злоупотребление властью, когда, например, чиновник финансирует проект создания дороги, стадиона или военного объекта с издержками, сознательно завышенными в два-три раза, и получает часть этой суммы в качестве отката (остальное кладет себе в карман строительная фирма). «Почесть» — это когда чиновник не растрачивает специально бюджетные деньги, но при размещении какого-то госзаказа протежирует одному из претендентов в ущерб другому — столь же достойному». Оставаясь несправедливым асоциальным деянием,  такая несправедливость все же меньше.

- Белковский. Сейчас борьба идет не с коррупцией, борьба идет за перераспределение ресурсов и за усиление контроля над отдельными отраслями науки и техники.

—Масюк. Но когда с каждым месяцем денег в бюджете становится все меньше и меньше, то коррупционная составляющая приводит все к большему упадку экономики страны.

 

— Белковский. Да, разумеется. Поэтому вопрос ведь не в борьбе с коррупцией как принципом, а в том, чтобы люди не выходили из берегов, чтобы они воровали 30%, но не 70 (Для сравнения о том же Травин, В. С.). Если это считать борьбой с коррупцией, то, да, она будет происходить. Снижение коррупционного налога, повышение скромности воров, да, это будет происходить. И в этом смысле Путин тоже рассчитывает на процесс замены друзей на слуг, потому что слуги по определению не могут быть такими наглыми. (А может быть и такими, как герой в фильме «Белое солнце пустыни» таможенник Верещагин: «Я мзду не беру, мне за державу обидно», В. С.).

—Масюк. А если бы борьба с коррупцией была реальной, а не фиктивной, не лозунговой, то чем бы это обернулось для нынешней ситуации в России?

 

—Белковский. Она бы обернулась параличом управленческого механизма, поскольку еще раз подчеркну, что только те управленческие решения выполняются в стране, где заложена определенная коррупционная составляющая.

— Масюк. Но в развитых странах ведь нет такого уровня коррупции, как в России…

 

— Белковский. Во-первых, потому что развитые страны прошли огромный путь. Она же когда-то была и у них. Во-вторых, есть позиция элит, которая не приемлет коррупцию. Ведь все в стране определяется двумя процентами населения. Если в России элиты полностью нацелены на коррупцию, значит, коррупция существует не только на верхних этажах власти, она везде, на всех этажах: на уровне министра, заместителя министра, директора департамента, начальника отдела, начальника ЖЭКа и т.д. Поэтому коррупцией заражены не только большие начальники. Коррупция — это источник дохода и жизненных сил огромного количества людей в стране.

— Масюк. Тем не менее Путин сам неоднократно говорил: «Где посадки?» И если бы действительно за коррупцию сажали, то коррупционеров было бы меньше, в том числе и среди самых приближенных к Путину людей.

 

— Белковский. Тогда бы мы жили в другой стране. Как говорил сам Владимир Владимирович, неприлично перефразируя известный анекдот: «Если бы у бабушки была борода, она была бы дедушкой».

— Масюк. Откуда сейчас может исходить реальная угроза Путину внутри страны?

 

— Белковский. Если спрашивать меня, то она может быть только из его самого близкого окружения, которое страдает от его международной политики. А если спрашивать Путина, он бы сказал, что угроза отовсюду, особенно от США. Что касается близкого окружения, то это касается кого угодно, любых людей (в том числе и бизнесменов), которые пострадали от его «миролюбивой» внешней политики, попали под санкции, лишились доступа к западному финансированию и т.д.

— Масюк. А во что эта опасность может вылиться?

 

— Белковский. В дворцовый переворот. Но это не военный переворот турецкого образца, нет, конечно. Потому что армия никогда на это не пойдет в Российской Федерации, она остается очень строго подчиненной политическому руководству, независимо от степени удовлетворения политическим руководством. Нет, это могут быть только какие-то интриги на уровне подсыпания чего-нибудь в чай.

Завершает интервью Белковский таким заключением: «Я много раз говорил, что в соответствии с зороастрийским гороскопом (а не моим прогнозом) с марта 2017 года должен смениться политический вектор развития России. Но что поменяется, это сказать невозможно. Все может быть, правильно? Кирпичи падают на голову… Это то, что называется «черные лебеди» — события, которые невозможно разумным образом предсказать».

Из изложенного выше напрашивается резюме.  Если следовать ГИПОТЕЗЕ, что Путин «правильный» кибернет, обладающий указанными в начале статьи характеристиками, то он должен действовать в границах, допустимых  для «правильного» кибернета. С одной стороны  границ – уровень коррупции. Крайний предел - не довести ее уровень до протеста на майдане, так как коррупция ведет к экономическим потерям в обществе. Разумеется, такая мерка - запредельный цинизм. Но лишь для формализации анализа.

С другой стороны в случае реальной борьбы «с коррупцией как принципом» появляется опасность дворцового переворота, поскольку задевает интересы коррумпированой элиты во власти. Для нейтрализации этой опасности Путин опирается на массовую поддержку народонаселения. Хотя оно зомбировано «ящиком», но интуитивно понимает правильно, кто его настоящий защитник – национальный лидер, или его критики. А Путин не хуже Белковского видит как угрозу дворцового переворота, не допуская «паралича управленческого механизма», о котором предупреждает тот же Белковский, так и истинный уровень поддержки снизу, учитывая, что этот продукт в случае чего скоропортящийся. Поэтому можно с осторожностью высказать надежду, что «лед тронулся, господа присяжные заседатели» - с учетом перечисленных выше отставок добавилась вчерашняя отставка министра Ливанова как ставленника друзей Путина Ковальчуков.