Методологический кризис в науке

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ КРИЗИС В НАУКЕ. Методологический кризис в науке – прямое следствие буржуазной демократии с её такими взаимоисключающими установками, как либерализм и иерархическая вертикаль исполнительной власти сверху вниз. Так демократия и входит в науку. Если во времена древнегреческой демократии ещё была культура философского мышления и сила логических аргументов сокрушала оппонентов, то либерализм капитализма допускал свободу весьма сомнительных опровержений и игнорирование аргументов. Если заинтересованное большинство это устраивало и его представители занимали должности в иерархии науки и её академий, то наука или какое-либо её направление превращалось в псевдонауку.

Пока классическая философия продвигалась вперёд отдельными личностями в их свободной конкуренции, она достигла определённых высот в методологии (платоно-гегелевская диалектика). Она доказала несостоятельность эмпирической философии и методологии, опирающейся на обобщения практики, неприемлемость их для объяснения объективных законов природы и социума (т.е. законов объективной реальности). Что именно она доказала?

1. Уже в ранней античности выявился кризис эмпиризма, несостоятельность которого воспринималась вначале интуитивно, а затем подчёркивалась в агностицизме скептиков и софистов. Нет возможности говорить о мире, в котором нет ничего постоянного, устойчивого, тождественного самому себе, т.е. отсутствует объективная основа для закона. Такой мир несамодостаточный. Платон только подчёркивал распространённую тенденцию, когда говорил, что вечно возникающее и исчезающее – никогда не сущее. Это не истинный мир, а следствие ложного восприятия.

2. Мозг получает информацию от пяти органов чувств, т.е. непосредственно человек познаёт только качества своих органов чувств. И в качествах (т.е. в свойствах) этих органов формируется образ окружающего мира и его объектов. Это довольно субъективный образ, причём различный у разных представителей животного мира. В то же время субъективно представленный в сознании образ воспринимается как нечто находящееся за пределами организма, т.е. как различные качества внешних вещей эмпирического мира. Для восприятия вообще характерно специфическое переживание прямого, непосредственного контакта с вещественно-телесным миром. А непосредственное знание (в отличие от опосредованного) со времен древних греков считается истинным.

3. Существует невыразимость даже этого единичного образа - «невыразимость чувственно-единичного». Каждое слово обобщает, даже, если оно означает выдуманный объект или действие, не существующие в эмпирической практике (т.е. обобщает и представления, и фантазии). Но обобщающая абстракция не в состоянии отразить даже и этот чувственно представленный образ, она отражает лишь совокупность некоторых общих свойств таковых (род, класс и т.п.). Чем больше слов (т.е. обобщающих абстракций) для описания, тем выше абстрактность и оторванность даже от этого субъективно воспринятого образа или представления. Поэтому в свете истории вопроса детским лепетом кажутся обсуждения проблемы противоположности эмпирического и теоретического знания, или наблюдаемых и ненаблюдаемых объектов. Это одно и то же порождение субъективной практики – эмпиризм.

4. Практически истинное есть на самом деле не подтверждение истинной, т.е. объективной, реальности, а подтверждение только практически полезного (и то, если, действительно, есть практическая польза) и не более того. Это практически истинное подтверждаемое практикой, как доказали постпозитивисты, в истории науки всегда было недолговечным и постоянно менялось на другое иногда диаметрально противоположное истинное тоже подтверждаемое практикой. Этот вывод, приводящий в ужас практиков, пытались опровергнуть теоретики эмпиризма (в философии и логике эмпиризма). Но только современная демократия с её либерализмом им по-своему помогла. В демократии побеждает большинство. Вот подобные революционеры и победили. От методологической пользы классической философии открестились, как от архаизма, и начали строить либеральную, свободную от критики субъективности неклассическую (т.е. эмпирическую) методологию и неклассическую логику, ориентируясь на практическую реальную и мнимую пользу, как на критерий истины, как на объективную реальность. Эмпиризм, или философия опыта, много раз менял свои формы, отрицая правомерность предыдущих, но стоит только покопаться в любой новой концепции и вы упрётесь в старые эмпирические основания, а обоснованная критика их имеет давность в два с половиной тысячелетия. Наука, принявшая демократические нормы, враз откатилась в понимании методологии на два с половиной тысячелетия назад.

ТЕПЕРЬ О ЛОГИКЕ.

Традиционная формальная логика, о которой Аристотель сказал, что «... будучи способом исследования, она прокладывает путь к началам всех учений», не отражает закономерностей объектов природы (не приемлет аналитических методов). Она есть только способ мышления: организует его последовательность, выводит логику дедукции в отношении чего бы то ни было. А в отношении эмпирии только накопленный опыт и интуиция исследователя гарантируют верность исходных посылок, предоставленных для дедукции.

Использование символической (т.е. математической) логики (которую её апологеты считают априорной) отличает современную логическую науку от традиционной. Если традиционная безразлична к эмпирическим проблемам и их абстрактным теориям, то математическая логика, как надеются и наивно полагают демократы в науке, допускает разрешимость любой такой проблемы.

Однако логика, оперирующая общими эмпирическими теориями (т.е. обобщающими абстракциями и идеализациями), не может дать ничего конкретного, ибо оперирует с несущественным. Весь аппарат неклассической логики обслуживает только теории эмпирической практики, т.е. практически истинное, и уже поэтому не может быть априорным. Неклассическая логика полностью доверяет эмпирическому материалу, наивно полагая, что проблем с истиной там нет, в то время, как там ничего нет, кроме проблем с нею. Законы неклассической логики, как отмечают её критики, — такие же продукты человеческой практики, как и аксиомы евклидовой геометрии, тоже казавшиеся когда-то априорными.

Не может быть в логике эмпиризма объективно существующего. Элеат Зенон с помощью математики опровергал самые очевидные эмпирические истины, которые с помощью математики же могут быть и доказаны. Логически непротиворечивые и правильные выводы Зенона не соответствовали результатам наблюдений опыта, но опыта примитивного, легко воспроизводимого и главное - очевидного, т.е. фактически не требующего доказательств правильности. Если бы вся практика была таковой, как у Ахиллеса, догоняющего черепаху, то практическая истинность была бы всегда очевидна и не требовала бы доказательств. А вот, когда нет ни очевидности, ни практики, как, например в теории расширяющейся Вселенной, то результаты доказательств истинности можно опровергать сколь угодно и строить альтернативные математические модели для каждой концепции красного смещения.

Игнорирование классической методологии (с её критикой эмпиризма и его логики) приводит к казусам. Джозеф Юджин Стиглиц с друзьями стали лауреатами Нобелевской премии по экономике, так как с помощью математических формул доказали, что глобальный экономический кризис, который мир переживает сегодня, в принципе невозможен. Скопировали способ доказательства Зенона. Он математически доказал, что Ахиллес не догонит черепаху, но математики забыли, что математически без проблем можно доказать и обратное. Более того, экономисты-профессионалы, как минимум лет за десять до первых волн нынешнего кризиса доказывали без всякой математики приближение глобального кризиса, сравнимого по глубине, объёму и деструктивности с кризисом 30-х годов ХХ века. Увы, они не были академиками, Нобелевских премий не получали и не получат.

В то же время нужно учитывать, что в технических вопросах математическая логика приносит пользу и немалую. В ХХ веке она способствовала бурному развитию информационных технологий, компьютеризации, построению искусственного интеллекта, кибернетики, вычислительной техники, электротехники и т.п., она стала неотъемлемой частью многих прикладных наук. Чем более техногенный объект отражается в этой логике, чем более он предсказуем, тем меньше возникает проблем из описания своего же, т.е. очевидного, результата, самим собой придуманной практики. Неклассическая логика вносит ясность в развитие технических наук, но что касается наук о природе, о законах объективно существующей реальности, то она все чаще уводит в область бессмысленных фантазий.

ПО ПОВОДУ ОБЪЕКТИВНОЙ РЕАЛЬНОСТИ.

2,5 тыс лет назад в античной Греции на фоне первого осознанного кризиса эмпиризма возникла (в лице Парменида, а затем Платона) новая философия – философия такой реальности, которая не дана в опыте, не постигаема мистическим переживанием и невыразима в рассудочном понятии (это эйдос, который одни понимают как нечто идеальное, а другие - как особую субстанциальную силу, т.е. как сверхчувственную материю – не всё же отражается органами чувств). Это сущность, диктующая законы объективно существующих объектов. Она отражена в логике диалектического субстанциализма. Не путать с марксистским диалектическим сенсуалистическим материализмом, который фактически редуцировал диалектику к эмпиризму и потому имел только негативные результаты - возврат к примитивному гераклитизму.

Демократический этап в науке поставил крест на развитии идей методологии объективной реальности в платоно-гегелевском направлении, которое уже дало объективную критику эмпирическим исследованиям, указало на способ получения понятий, не являющихся обобщением и заложило фундамент логики объективной реальности. Взамен её возникла неклассическая философия вообще не имеющая отношения к пониманию объективно существующих объектов, и неклассическая логика эмпиризма – это и есть истинные причины методологического кризиса в науках о природных законах, особенно в физике.

Таким образом, сегодня у эмпиризма нет критерия объективной истины, а практика - критерий полезности - далеко не сразу подтверждает свою эффективность (которую бывает еще и трудно оценить) и это позволяет реализоваться довольно сомнительным концепциям, особенно в том случае, если имеется поддержка какого-то научного сообщества и заинтересованность именно в таком объяснении, и финансировании именно этих проектов.

Лет 15 назад отделом социальной философии ИФ НацАкадНаукУкраины проведено (по анализу диссертаций) сравнение того, как часто в разных странах исследования приводят к положительным результатам. В Великобритании 75%, в Северной Америке и Европе это 80%, а в России и Украине даже 99%. И ни одного автореферата медицинской диссертации, где бы был отрицательный результат. Т.е. что бы ни исследовали, обязательно положительный результат. Что хотели, то и получили. Волюнтаризм, а не наука.

Строятся телескопы с диаметром оптики по десять метров и ценой в десятки миллионов евро, но их значение проявляется лишь в узких «фрактальных» направлениях. То же самое можно сказать и о ядерной физике, В конце XX в. были построены очень дорогие нейтринные «телескопы» только для того, чтобы подтвердить существование предсказанных теоретиками гипотетических нейтрино, которые на самом деле являются лишь одной из интерпретаций опыта. Та же ситуация и с многомиллиардными расходами на постройку адронного коллайдера в ЦЕРНе, который создан тоже для разрешения одного вопроса — о существовании сверхмассивных элементарных частиц. И уже просят денег ещё на два года исследований для доказательства того, что это действительно был бозон Хиггса. Причём, и это тоже только интерпретация опыта, ибо он не даёт ответа на то, новая ли это частица, ибо любая при столкновении меняет свою энергию на некоторое время. Детекторы же БАКа регистрируют только энергию частиц, а одна из теорий приравнивает её к массе частиц, хотя никакого отношения это к гравитации не имеет. И подобные ситуации можно найти во всех науках... https://www.youtube.com/watch?v=FI6t8VLgsaI

От кризиса в науке к парламенту учёных.