священники которые приняли ислам.

Али Вячеслав Полосин: Почему я стал мусульманином?

(Размышления бывшего священника о религии)

Index.org.ru

        Я рос в период "безрелигиозного" воспитания, и потому в школе никто не внушал мне никакой атеистической ерунды. С детства в душе верил в неведомого мне Бога, Который всегда может помочь. Специально для того, чтобы узнать истину, поступил на философский факультет МГУ. Советскую систему я недолюбливал, она отвечала мне взаимностью. Поэтому МГУ закончил с трудом и пополнил "поколение дворников и сторожей", как его назвал Борис Гребенщиков.

      В 70-ые годы в Москве не было никакой реальной альтернативы коммунистической идеологии, кроме православной Церкви, и в девятнадцать лет я впервые переступил порог православного храма. Это не было осознанным выбором конкретной религии - чтобы выбирать, нужно сравнивать, а сравнивать православие мне было не с чем: это был только решительный отказ от лжи материализма и приход в тот храм, двери которого были открыты.

      Трижды поступал в православную духовную семинарию. Дважды меня "прокатывали" - ректор прямо говорил, что меня не пропускают власти. После первой попытки не брали на работу даже сторожем. Домой приходил участковый, грозился выселить за "тунеядство", а жену спрашивал, не хочет ли она развестись с кандидатом в попы. Подрабатывал переводами религиозной литературы с немецкого и нештатным чтецом в церкви.

      Затем коммунисты махнули на меня рукой - дескать, проводником марксизма-ленинизма все равно такой не будет - и с третьей попытки я поступил в семинарию. В 1983 г. я стал священником. Для меня этот сан был тогда символом духовной и интеллектуальной борьбы с материализмом. В Москве, где я жил, власти отказывали мне в разрешении на служение, и я попал в Среднюю Азию - в прошлом место ссылки неблагонадежных. Однако по мере реального служения в церкви приходилось решать не столько духовные и интеллектуальные задачи, сколько совершать всевозможные ритуалы, заказываемые большей частью суеверными людьми. И даже тогда, когда я ясно понимал, что эти ритуалы по своей сути не отличаются от языческих заклинаний, я не мог отказаться от их совершения - они стали обязательной частью церковной практики. Это создавало ситуацию внутренней раздвоенности между личной верой и общественным долгом.

      В Средней Азии я впервые познакомился с мусульманами и исламом, к которому стал ощущать внутреннее тяготение. Однажды ко мне в церковь пришел немолодой таджик благообразного вида, про которого говорили, что он тайный шейх. После краткой беседы он неожиданно сказал: "У тебя мусульманские глаза, ты обязательно станешь мусульманином!" Это, казалось бы, парадоксальное и даже рискованное заявление, сделанное в православной церкви ее настоятелю, не вызвало у меня никакого внутреннего сопротивления, а наоборот, запало в душу, хотя тогда знаний об исламе у меня не было.

      В 1985 г. за неподчинение власти лишили меня справки, разрешающей служение в храме, - тогда без этого нельзя было даже надеть облачение, иначе 3 года тюрьмы, - и больше меня не брали никуда, даже в сибирские епархии. Жил опять же переводами с немецкого.

      Когда в 1988 г. Горбачев дал добро на празднование 1000-летия введения христианства, стали "амнистировать" опальных попов, и я получил предложение от Калужской епархии служить в разрушенной церкви в г. Обнинске.

      Депутатом меня выбрали почти случайно - выдвинули демократы против коммунистического кандидата - министра автодорог. Народ в Калуге в 1990 г. писал на списке кандидатов в депутаты: "Ну их всех к черту, голосуйте за обнинского попа!" Проголосовали. Ельцин любил делать неожиданные ходы и выдвинул меня на должность председателя комитета Верховного Совета РСФСР по религии, что было тогда большой экзотикой: поп - член Президиума Верховного Совета! Выбрали. Вдвоем с юристом я написал текст российского закона "О свободе вероисповеданий" (который и дал реальную свободу верующим), а также "пробил" постановление об объявлении дня празднования Рождества Христова нерабочим днем.

      По выходным приезжал в Обнинск совершать богослужения.

      В это время борьба с атеизмом уже уходила в прошлое, чему мы сами и поспособствовали, но на первое место в Церкви выдвигались не просветительство и борьба с суевериями, а строительство зданий и совершение обрядов, дающих доход. Церковная иерархия и клир устремились к административной власти над людьми, которую они потеряли в 1917 г., но мне клерикализм внушал отвращение - каждый должен делать то, что лучше умеет, а тем более не следует путать "Божий дар с яичницей". Я стал ощущать себя среди верующих уже не проповедником слова Бога, а официальным колдуном, от которого ждут только обрядов и заклинаний, а среди иерархии - лоббистом крайнего клерикализма, укрепления власти жреческой касты, иерократии. Поэтому в 1991 г. я добровольно вышел за штат церковного служения, а в 1993 г., после расстрела Верховного Совета, в штат Церкви я не вернулся, хотя Патриархия предлагала мне быть настоятелем в Москве.

       Я решил, что нужно на какое-то время остановиться, разобраться в себе самом, в своем мировоззрении, и предпочел жреческой карьере скромную жизнь эксперта среднего звена в Госдуме.

       Я стал углубленно изучать древнехристианские источники: историю Церкви, историю богослужений, историю богословия. И неожиданно для себя обнаружил, что христианская Церковь не имеет текста Откровения Бога, который бы свидетельствовал о заключении нового договора - Нового Завета - Бога с людьми. Иисус говорил ученикам: "Еще многое имею сказать вам; но вы теперь не можете вместить. Когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую Истину; ибо не от Себя говорить будет, но будет говорить, что услышит" (Ин.16:12-13). "Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит все, что Я говорил вам" (Ин.14:26).

       Это и станет отправным моментом заключения второго, и последнего, Договора (Завета) Бога с человечеством, когда рамки избранности одного народа упраздняются и всё человечество призывается к Единобожию.

      Так для меня стало очевидным, что в христианской традиции я не имею книги, о которой можно было твердо сказать: "это дано по воле Бога Самим Богом через Его посланника, который засвидетельствовал, что эти слова, начиная с таких-то и заканчивая такими-то, суть слова Бога". Корпус текстов, именуемый Церковью Новым Заветом, может считаться не более чем преданием.

      Жреческая каста возобновила в христианстве культ духов-покровителей под их новыми именами, что никак не согласуется с заповедями Иисуса, призывавшего молиться только Единому Богу. Верующие молятся не прямо Богу, а неким посредникам, роль которых исполняют ранее умершие "угодники" божества, а также сами священники. Позже я прочитал в Коране:

"Неужто они прочат в соучастники Ему

Таких, которые творить не могут,

И сами же Другим сотворены?

Они не могут помощь оказать ни им,

И ни себе помочь не могут┘

Поистине, все те, кого вы призываете помимо Бога,

Такие же рабы Ему, как вы" (Коран, 7:191-192, 194).

Когда я открыл текст Корана (в переводе смыслов Валерии Пороховой), я увидел все признаки истинного пророчества:

·         свидетельство Самого Бога: "иди и скажи людям";

·         отсутствие субъективных человеческих рассуждений;

·         внутренняя непротиворечивость;

·         непротиворечие предыдущим пророческим посланиям: Моисея, Исаии, Иеремии и др., напоминание того, о чем учил Иисус;

·         строгое Единобожие;

·         сведения о том, о чем естественным путем человек не мог тогда знать.

      Поэтому я и сделал вывод: следующим и последним пророком, который, согласно словам Иисуса, должен был "напомнить" его слова и наставить человечество на "всякую истину", Бог избрал Мухаммада (мир ему). Он не имел образования, не отличался красноречием, но продиктовал тексты, которые отличаются возвышенностью слога, высокой поэтичностью, сочетаемой с глубиной содержания, предсказаниями будущего, научными сведениями.

      В Коране запрещено социальное неравенство людей, даны понятия прав и свобод человека. В материалистическом обществе права и свободы человека рассматриваются вне понятия вечной жизни, а именно - лишь как средство достижения временного комфорта. В этом случае нет объективного критерия, по которому могут быть четко проведены границы человеческой свободы, за которыми начинается аморальность, произвол, анархия и тирания. Поэтому границы свободы в таком обществе устанавливаются субъективно: в либерализме безграничная свобода абсолютизируется до уровня кумира, что ведет общество к полному моральному и физическому вырождению, а в деспотизме свобода и права человека объявляются препятствием для реализации тоталитарной диктатуры, порождением "греховного сознания".

      Для мусульман права и свободы человека имеют своим источником волю Всемогущего Творца и даны человечеству как необходимое и позитивное средство выполнения воли Творца и достижения вечной жизни.

      В этом сила религии ислама, которая не разделяет "Божественное" и "человеческое", а соединяет их в единую реальность, где цель и средства находятся в гармонии! Ислам предлагает человечеству эталон цельной и здоровой личности с чувством собственного достоинства и осознанием своих неотъемлемых прав и свобод. Откровение Всевышнего Аллаха дает человечеству также и основные законы социальной жизни, позволяющие каждому человеку сохранять и реализовывать без ущерба для себя и для других свою Богом данную свободу. Бог говорит:

"Скажи: "Исходит истина от Бога твоего:

Кто хочет, тот уверует в Него,

Кто хочет, тот останется неверным"" (Коран, 18:29).

В этих словах Всевышнего:

      а) указывается путь к вечной жизни;

      б) утверждается право на свободу вероисповедания;

      в) утверждается право на свободу совести.

      Отсюда право на свободу совести и свободу вероисповедания является необходимым условием и средством добровольного вверения себя Единственному Богу и исполнения Его воли, т.е. исповедания ислама.

      Всевышний сказал: "В религии нет принуждения" (Коран, 2:256). Эти слова дают фундамент для практической реализации права на свободу совести и свободу вероисповедания. При практической реализации этого права мусульмане обязаны уважать религиозные убеждения других и стремиться к тому, чтобы жить в мире с ними на основе заключенного договора. Даже в случае ведения справедливой войны мусульмане не вправе разрушать на территории противника церкви, монастыри и синагоги, а также причинять вред их служителям.

     Пророк Мухаммад (мир ему) сказал: "Не относится к нам тот, кто призывает к нетерпимости, и не относится к нам тот, кто сражается, побуждаемый нетерпимостью, и не относится к нам тот, кто умер в своей нетерпимости".

     В Коране впервые на земле утверждены свобода, равенство и братство не только в качестве личной добродетели, но и в качестве обязательных для верующих норм социального поведения.

     Прочитав Коран, я вместе с женой в мае 1999 года объявил о признании Единственного Бога и Мухаммада - Его пророком и посланником.

Назад в Единобожие.

Православный священник Владислав Сохин принял Ислам

Islam.ru

   Владислав Сохин на протяжении нескольких лет был православным священником. Но постоянный духовный поиск и стремление к Истине привели его к выводу, что подлинное Единобожие, которое проповедовал еще Иисус (мир ему), - это Ислам.

- Владислав, каким образом вы решили связать свою жизнь с православной церковью и что послужило причиной разочарования в Христианстве в дальнейшем?

    Я пришел в храм осознанно, хотя был крещен еще в детстве. Я стал интересоваться религией, вопросами, почему человек верит в Бога, почему Россия стала православной и, естественно, решил получить духовное образование. Я закончил духовную семинарию, получил образование также в духовной академии, где готовят преподавателей для семинарий, учился и в светском вузе, закончил 4 курса Курского Госуниверситета на отделении религиоведения. И все это время я стремился найти Истину.

     В течение почти шести лет моего служения в православной церкви в качестве священнослужителя я видел как позитивные моменты, так и множество порочных явлений. Но я решил, что ничто внешнее не должно обладать человеком, потому что везде есть люди и связанные с их слабостями негативные моменты, которые в прессе всплывают гораздо реже, чем проявляются на самом деле. Я старался не обращать на них внимание, потому что религия – это все же явление внутреннее, хотя есть в ней и множество внешних аспектов.

     Однако постепенно меня стали волновать внутренние доктринальные, догматические вопросы. Я несколько лет проработал в Курской духовной семинарии, преподавал историю христианской церкви. Тогда-то я и углубился в изучение истории развития церковных догматов, у меня возникало все больше и больше вопросов.

     Я стал размышлять о том, откуда появилось учение о троице, откуда взялись многие современные обряды, которые ранняя церковь не знала. Во многих книгах, в том числе и тех, которые существуют и по которым преподают в духовных православных учебных заведениях, я нашел ответы на многие из этих вопросов. Для себя из них я почерпнул мысль о том, что единственный путь, который для себя может выбрать человек, – это вера в Единого Бога, остальное – это уже позднейшие вставки и искажения.

 - То есть основным стимулом для отхода от Христианства послужили несостыковки в тексте Библии, положения, противоречащие принципу Единобожия?

     Я стал изучать Священное Писание более углубленно. И даже в самом Новом Завете можно найти множество противоречий, хотя христиане считают, что все Писание неприкосновенно, начиная с первой буквы Евангелия от Матфея и заканчивая последней буквой Апокалипсиса, что это все нерушимая истина и никаких изменений в тексте не могло быть.

     Тем не менее, существуют современные библеистические исследования, в которых говорится о позднейших вставках, о том, что многие книги Нового Завета не имеют единственного автора, что в ранней церкви многие из признанных сейчас каноническими книги вообще не признавались. Так, не принимались книги апостола Павла, и апостол Петр имел споры с Павлом, он проявлял несогласие с его видением христианства, и лишь потом богословие Павла закрепилось как официальная доктрина христианской церкви.

- Как Вы пришли к осознанию того, что именно Ислам является истинным путем Единобожия?

     Когда я в первый раз столкнулся с исламской литературой, она мне показалась наискучнейшей. Я не понимал, что в ней люди находят. Я родился в Курске и прожил там большую часть жизни, в городе мечети нет, с мусульманами в жизни я не сталкивался. Поэтому сначала я получил общие сведения об Исламе из каких-то книг, которые я читал, обучаясь на факультете религиоведения.

     А потом у меня появилась возможность путешествовать, и первой страной, которую я посетил, был Иран. Я просто поразился, как чисто там живут люди – без наркотиков, без алкоголя. Потом уже, в результате общения с людьми, изучения их религии, посещения исламских почитаемых мест, я стал глубже изучать Ислам, читать Коран, переписываться с разными исламскими богословами, задавать им интересующие меня вопросы, и в конечном итоге пришел к осознанию того, что Ислам – это истинное Единобожие.

     Я, безусловно, видел как позитивный облик мусульман, так и негативную сторону. Я был в Косово как раз после конфликта и видел действия людей, которые называют себя мусульманами, видел разрушенные храмы, просмотрел и изучил множество материалов. Я видел, что люди просто используют религию для своих корыстных политических целей.

- Как прореагировало Ваше православное окружение на принятие Вами Ислама?

     Конечно же, они тут же бросились меня отговаривать, «лечить», «спасать»… В принципе, на протяжении какого-то времени многие мои друзья видели мое стремление к изучению Ислама, смеялись надо мной, но никто не относился к этому серьезно. Узнав о моем решении, конечно, многие были шокированы. Когда я объявил им, что больше не считаю себя священником Русской православной церкви – по объективным, естественно, причинам, – они говорили: «Что угодно, только в Ислам не переходи».

     Но человек не может жить без религии, он не может быть существом бездуховным. Принятие Ислама – это ведь не переход из одной религии в другую, это возвращение в религию Единобожия.

- Как Ваша семья восприняла Ваш выбор? Шокировало ли это Ваших родных?

     Конечно, ведь все мы родились в России, в которой, как многие считают, доминирующей религией является Православие. Тем более, семья священника должна еще сильнее хранить православные традиции. Но, если вдумываться, ведь у каждого человека свой путь.

     Естественно, на то, что я стал мусульманином, моя семья отреагировала не очень хорошо, можно сказать, враждебно. Но время лечит, иншаАллах.

- Часто люди, вовсе не открывавшие Библию и вообще не являющиеся верующими, узнав, что русский принял Ислам, начинают возмущаться: «Как можно, ведь мы же православные»…

      У тех людей, которые так говорят, есть свое предубеждение против Ислама, которое пестуется средствами массовой информации, пытающимися представить Ислам в качестве религии террора и насилия. Но на самом деле это не так, Ислам – религия мирная, религия покорности Всевышнему. ИншаАллах, потихоньку люди начнут привыкать, просто надо стараться ни с кем не вступать в конфронтацию.

     Если эти люди хотят сказать, что Ислам – это религия татар и арабов, с таким же успехом можно утверждать, что Христианство – это религия иудеев и греков, а для России тогда исконной религией является русское язычество и мы сейчас живем в византийской культуре.

     Я считаю, что религия универсальна – нет религии арабов, греков или русских. Есть религия Единого Бога, и каждый человек старается найти Истину. Если ты родился в России, это совершенно не значит, что ты должен быть православным.

- Какое отношение к Исламу доминирует сегодня в православной среде?

     В сборнике различных христианских молитв есть даже «Чин отречения от проклятой магометанской веры». По-моему, этим названием все сказано: Ислам в Православии считается ересью, потому что Ислам отрицает многие из основных догматов Христианства – веру в троицу, веру в «божью мать», в божество Иисуса Христа.

     Если православный родился в регионе с доминирующим исламским населением, то к мусульманам у него будет нормальное отношение на бытовом уровне, но вот когда русский принимает Ислам, то тогда уже, естественно, отношение со стороны православных будет враждебным. Пока, к сожалению, ни общество, ни СМИ не способствуют позитивному восприятию Ислама. Хотя, всем можно напомнить слова Президента РФ Владимира Путина, который по поводу русских мусульман заявил:
«Мусульмане в России - не чуждая часть общества и не мигранты, а полноправные русские, граждане страны, живущие на своей родной земле».

- Какие негативные явления в современной РПЦ, на ваш взгляд, не инспирированы слабостями людей и порочностью системы, а обусловлены доктринальными изъянами Православия?

      Во-первых, сама система жречества, священства. Хотя если смотреть изначально, то священник – это предстоятель, тот, кто стоит впереди и возносит молитву. Когда-то священник стоял лицом к людям и говорил: «Миром Господу помолимся», теперь же он повернулся к ним спиной, закрылся стеной иконостаса, находится в алтаре и настолько отделился от людей, что кажется им человеком, к которому вообще нереально подойти.

     Также было внесено положение о том, что смысл литургии якобы доступен только священникам, читающим «тайные» молитвы. И, хотя это внутренние проблемы церкви, это все не очень нормально.

     Подобных изъянов очень много. Например, когда человек обучается в духовной семинарии, ему говорят, что Пятикнижие написал Моисей, Послание к евреям – апостол Павел. Когда человек проходит этот уровень и поступает в духовную академию или какое-то другое высшее богословское учебное заведение, ему рассказывают, что Пятикнижие – текст более поздний, а вообще евреи потеряли Тору после Вавилонского плена и потом уже восстанавливали по памяти.

     В Библии много противоречий: если в первой главе книги Бытия говорится о том, что сначала Бог сотворил животных, а потом людей, то во второй наоборот: что сначала людей, а потом животных. А Послание апостола Павла к евреям многими святыми отцами не признавалось, и сейчас доказано, что этот текст написал не он.

     Нам открыто говорили: «Да, это так, но вы ни в коем случае не говорите этого на проповедях, потому что вас прихожане камнями закидают». Это лишь один безобидный пример. Такая политика двойных стандартов присутствует в РПЦ на всех уровнях.

- Насколько темнота и дремучесть масс инспирируется самой РПЦ?

     Такое состояние паствы поддерживается самими священниками, и хотя в Православии есть понятие церкви, которая возглавляется самим патриархом, все равно существуют так называемые духовники, которые многие вещи делают вразрез с основными традициями Христианства. Многим просто выгодно поддерживать в верующих безграмотность, какие-то суеверия.

     Некоторые прихожане никогда не читали книги святых отцов, зато напичканы книгами про антихриста и современных старцев. Они пытаются находить оправдание, утешение в каких-то чудесах, а священники нередко этому способствуют.

     Держать церковную массу в неведении очень удобно, это древняя тактика. Как мы знаем, в истории католической церкви никто не мог даже Библию читать, за исключением священников и тех, кто готовился ими стать. Именно таким способом контролируются люди.

- Как бы Вы объяснили христианам особую духовную ценность Ислама, обращаясь к ним с призывом?

      Естественно, каждый человек должен осознавать, что Творец мира Един. Бог один, и христиане в принципе говорят об этом же. Но надо понять, что со временем любая религия обрастает наслоениями.

     Для меня Ислам явился как раз освобождением от всех этих чуждых Единобожию наростов. Ислам – это вера в Единого Бога, Которому не придают в сотоварищи существ, "ипостаси" или людей наравне с Ним.

     В Исламе меня привлекает внутренняя и внешняя чистота мусульманина – к сожалению, многим христианам она не свойственна. Если человек чист снаружи, то у него будет и чистота в душе. В Исламе мне нравится отношение человека к своему телу, к своему здоровью, к окружающим. Я полностью согласен с законами Шариата, по которым за распространение наркотиков полагается смертная казнь.

     Сейчас в этом мире, в котором царствуют порок, беззаконие, доллар, нам надо сохранять нашу нацию. И я считаю, что спасение для России и для всего мира – в Исламе.

     Сейчас в СМИ исламский мир выставлен негативно, но мы видим, что люди, живущие там, действительно стараются хранить чистоту, здоровье – не только свое, но и будущего поколения. А у нас в России выйдешь вечером на улицу – люди с пивом, с пропитыми глазами, шатающиеся по улицам наркоманы, развратная реклама – все это способствует вымиранию нашей нации. И с этой стороны Ислам несет очень мощный потенциал.

- На чем должен строиться диалог между христианами и мусульманами, и в чем корень основных пунктов непонимания?

     Диалог должен строиться на вере в Единого Бога и на оздоровлении нашего общества. Но такая проблема, как непонимание, все равно будет, и никакие межрелигиозные саммиты и встречи не снимут этих противоречий. Все это, конечно, хорошо, я сам принимал участие в некоторых экуменистических конференциях, ассамблеях. И видел, что сами христиане не могут между собой договориться, найти общий язык в вопросах догматики.

     Потому что никто не хочет идти на компромисс, менять свои убеждения, отказываться от денег и власти. Обычно на таких собраниях говорят о чем-либо вроде проблемы нехватки питьевой воды в мире. Можно понять друг друга в вопросах социальных, которые связаны с общечеловеческими ценностями.

     Но если мы начнем вдаваться в богословские тонкости, то для христиан Коран – это не авторитет, а для мусульман это Святая Книга. И если одни будут цитировать Коран, а другие Библию, то мы просто не найдем общих точек соприкосновения.

- Вы вошли в умму. Что вас привлекает в наших российских единоверцах и что неприятно удивило?

     О существовании тех вещей, которые бы могли меня неприятно удивить, я знал. В принципе, это проблема любой религиозной общины, в ней присутствуют свои издержки и сложности, и от них никуда не денешься. Приятна открытость мусульман, радость, которую они испытывают при виде брата или сестры.

     Пятикратный намаз отличается от вычитывания долгих молитвенных правил в православии, когда люди «отслушивают», «отстаивают» литургию, а не молятся; ходят в храм не потому, что хотят пообщаться с Богом, а потому, что сегодня воскресенье или большой праздник. А в намазе разговор с Богом идет от души, и ду’а (мольбы) в Исламе как раз возносятся в обычной, разговорной форме. Ты говоришь именно то, что ты хочешь сказать, а не по каким-то записанным молитвам.

     Многие христиане не понимают текстов молитв, которые произносят. Один священник говорил мне, что даже многие священнослужители не могут точно перевести многие слова с церковнославянского.

     Среди священников Курской епархии я проводил своего рода опрос: просил перевести с церковнославянского некоторые выражения, причем из основных молитв литургии, и многие давали неправильный перевод. Это говорит о том, что священники не понимают смысл православных молитв – почему я и выступал за перевод богослужения на русский язык, чтобы люди могли знать и понимать, что говорят.

- Что Ислам дал лично вам, по вашим нынешним ощущениям?

      Я почувствовал себя свободным от чуждых Единобожию наслоений, от каких-то ненужных человеку обрядов, боязней. С другой стороны, в Исламе у меня есть возможность общения с Богом напрямую, без всяких посредников.

      Я помню, когда я был еще православным священником, ко мне приходили люди со своими проблемами и спрашивали, какому святому свечку поставить и какой акафист заказать. Я отвечал им, чтобы они обратились к Богу, поговорили с Ним своими словами, а они махали рукой – мол, зачем к Богу, вы лучше скажите, к какому святому обратиться.

      То есть у православных прихожан культ святых отодвинул Бога на какой-то задний план. Люди с удовольствием чтят «чудотворные» иконы, выискивают чудеса, ездят за «благодатным» огнем, к «святым» источникам, которые называют «глазным» или «ушным», молятся всевозможным святым. Почему, например, поклоняются пророку Науму – потому, что он якобы «наставляет на ум», на учебу. Люди даже не понимают, что такой смысл имя пророка приобретает только в русском языке! И такого ширка в православии очень много.

      Для меня важно, что, будучи мусульманином, я могу обращаться именно к Богу, не молясь отдельно каждой из так называемых «ипостасей троицы» или святых, просить их, чтобы они молили о чем-то Бога. Почему я сам не могу обратиться к Нему? Неужели Бог меня не слышит?

- Что Ислам призван сказать и дать современному миру, который далек от совершенства?

      В Евангелиях Иисус (мир ему) говорил, что мир лежит во зле. Но, несмотря ни на какие усилия недругов, мы должны стараться сделать этот мир лучше, чище, красивее, чтобы не мы только жили одним днем, истощая мировые ресурсы, но чтобы наши дети, внуки и правнуки могли жить в нормальном мире, где бы не было насилия, извращений, терроризма. И, несмотря на то, что Ислам сейчас начинают ассоциировать с терроризмом, я думаю, что чистый Ислам без различных непонятных наслоений способен показать истинное лицо Единобожия.

- Но ведь с терроризмом Ислам ассоциирует вражеская сионистская и проамериканская пропаганда, которая целиком и полностью двулична. В то же время подлинный терроризм – это то, что сейчас «Израиль» делает в Ливане…

      «Израиль» в этом конфликте, безусловно, не прав. Ничем нельзя оправдать убийства мирных жителей – стариков, женщин, детей. И сегодняшние действия «Израиля» против Ливана, и вообще вся политика сионистов за всю историю конфликта – это чистой воды терроризм, и я говорю об этом прямо. Палестинцы сражаются за свои земли, за своих детей, за право на существование.

- Не может ли неприятие «нового мирового порядка» консолидировать христиан и мусульман на практическом уровне?

      Я боюсь, как бы такой альянс не использовали в своих корыстных интересах – это мы видим на примере Сербии. Ведь там не было никакого противостояния между христианами и мусульманами – его раздули искусственно. К примеру, американцы, которые сейчас поддерживают албанизацию Косово, несколько лет назад бросали на сербов бомбы, на которых было написано «Христос воскрес». А в другом регионе, где живут католики и православные, они начинают играть на чем-то другом. Народы пытаются стравливать, играя на религии, политике, мировых ресурсах – для того, чтобы разделять и властвовать.

      P.S.

 

Обращение В. Сохина управляющему Курской епархией
архиепископу Герману (Моралину)

С именем Бога Единственного, Милостивого, Милосердного!

     Ваше Высокопреосвященство, имею честь выразить Вам свое уважение и пожелать мира, благополучия и благословения Всевышнего.

     Довожу до Вашего сведения, что по милости Создателя, в результате собственного поиска и осознанного решения я принял Ислам и теперь (хвала Аллаху!) являюсь мусульманином. Верую в Единственного Бога и в то, что Мухаммад посланник Его.

     В связи с этим прошу более не считать меня служителем и членом православной или любой другой христианской церкви.

Я продолжаю с уважением относиться к «людям Писания»: христианам и иудеям, а также благодарю Вас и иных моих бывших сослуживцев за поистине христианское доброе ко мне отношение. Благодарю Бога Единственного и Милосердного, даровавшего мне познание Истины!

     С уважением и пожеланием мира о Господе
     раб Аллаха, Владислав Сохин

Алексей Сиделев:  «Я не просто верю, я знаю и чувствую».

Церковнослужитель о своем пути к Аллаху.

Islam.ru

   Феномен обращения в Ислам православных священнослужителей, церковнослужителей и монахов не новый для России. Вячеслав Полосин, Владислав Сохин, Сергей Тимухин, Михаил Киселев... О своем, как он выражается, «нововозвращении в Ислам» объявил также бывший православный церковнослужитель при Свято Георгиевском мужском монастыре (г. Чирчик) из Узбекистана Алексей Сиделев. Недавно мы встретились с ним и попросили рассказать о его пути к Аллаху.

- Для начала расскажите, пожалуйста, немного о себе, о своих родителях, о семье. Как Вы обратились к религии?

     Я родился 26 января 1979 года в городе Чирчике (Ташкентская область, Узбекистан), в семье рабочих. Русский. Вырос в малорелигиозной семье. Мои родители посещали церковь только в праздник Пасхи. Однако в душе я всегда верил в неведомого Бога (хвала Ему), Который всегда помогал мне в трудных ситуациях.

     В раннем возрасте я не мог понимать отличия Ислама, Иудаизма, Христианства и других религий, но душой чувствовал истину о Едином и Всемогущем Боге (хвала Ему). В Православии меня привлекала красота гимнов, воспевающих Бога (хвала Ему), и пышное облачение священнослужителей и церковнослужителей.

     С девяти лет я поступил в воскресную школу при Свято Георгиевском храме города Чирчика, где окончил пять курсов. В это время я был в церкви пономарем. По мере духовного возрастания выполнял в храме также роль чтеца и певца. Параллельно с духовной деятельностью с годами меня стали привлекать и к административной работе в церкви.

     Для дальнейшего познания религии я поступил в Ташкентское духовное училище. Не выдержав испытаний в знании Устава службы на каждый день года, был отчислен. Но, не отчаявшись, возвратился в монастырь и продолжал духовную деятельность, вновь планировал поступление в ТДУ.

     Уже учеба дала мне противоречивое впечатление о текстах Библии, которые казались мне сверхъестественными. Но я пытался смириться и не обращать внимания на сомнения, считая, что все это - от темных сил диавола, как это мне твердили священники–учителя ТДУ: «Молись, и сомнения Бог сам в тебе развеет».

     В это же время я продолжал заниматься чтением Псалтыря над умершим телом по вызову на дому, по ночам. За это мне люди платили деньги, но я воспринимал такого рода деятельность как дополнение к духовной практике. Я видел пышно-богатые и совсем скудные похороны людей. С бедных людей я деньги не брал, а пытался помочь им.

- Такое непосредственное соприкосновение со смертью, наверное, оставляет серьезный след в сердце...?

     Меня особенно трогало за сердце следующее: умерла старая бабушка, одинокая, хоронят соседи; организованности никакой, все быстрей, быстрей; денег нет; гроб не из чего делать, материи нет; с транспортом проблемы; не говоря уже о поминках. Тогда я завел себе тетрадь и каждого записывал: данные вызывающего лица и имя покойника (или покойницы). Разделял на бедных и богатых.

     При новом вызове на скудные похороны я старался привлечь к помощи богатых людей. Но у меня не всегда получалось. Что меня постоянно удивляло – чаще всего мне помогали мусульмане. Это уже говорит само за себя лучше всего.

- Как шло Ваше дальнейшее духовное развитие?

     Занимаясь административными делами в церкви, я столкнулся с тем, что Али Вячеслав Полосин описал в книге «Прямой путь к Богу»: «Церковная иерархия объявила себя как бы коллективным и постоянно действующим пророком – вроде оракула, от имени которого священнослужители вправе толковать и даже менять любые тексты». Я теоретически с этим сталкивался и в ТДУ, когда проходили «Историю русской церкви», «Историю общецерковную», «Сектоведение» и «Катехизис».

     Я не на «отлично» знаю Устав всех служб на каждый день года в РПЦ, но знаю, что устав служб, устав монастырей и даже молитвы составляли сами священнослужители и утверждали на своем «оракуле». Также на «оракуле» решают, кто будет святым (преподобным мучеником и так далее). Например, это было недавно с Николаем II и его семьей, хотя этот вопрос всегда был спорным среди православных людей - история показывает разные стороны жизни царя.

     Но кто не соглашался с мнением большинства «оракула» РПЦ, того тем же способом автоматически отлучали. Тут-то и происходило зарождение различных церквей и сект.

- А как Вы оказались в монастыре? Что подвигло Вас уйти от мира?

     22 февраля 1996 года на заседании Синода РПЦ было постановлено преобразовать приход в городе Чирчике в мужской монастырь. Еще с детства моя душа тянулась к Богу (хвала Ему) и духовной жизни. Поэтому обычная школа меня интересовала мало, большую часть времени проводил в стенах храма.

     Когда у меня умерла мама, я уже окончил школу. У меня осталась одна бабушка. Тогда я стал жить в мужском монастыре и старался вместе с остальными насельниками созидать дух монашества.

- Оглядываясь сегодня назад, как Вы оцениваете институт монашества?

     Уход в монастырь, что считается идеалом в Христианстве, заставляет сделать выбор - надо оставить родителей, родных и близких, раздать все имущество и самому остаться ни с чем. После этого ты не можешь помочь ни родителям, ни родным, ни близким и даже нищим, а сам должен просить подаяние.

     Аллах же (хвала Ему) не предписывает заниматься физическим самоуничтожением. Всему есть норма. Нужно выбирать середину между всеми крайностями. Но понять это можно, только осознав истину Корана.

     Вообще я никогда не получал подлинного духовного удовлетворения от монашества, в том числе от одиночества в молитве. Наша жизнь не должна проходить обособлено от мира, от других людей, от социальных и семейных обязанностей. Такова позиция Ислама, и к этому я всегда неосознанно тяготел.
 

- Как же Вы, будучи полностью погруженным в церковную жизнь, заинтересовались Исламом?

      Православный храм, иконопись, богослужения с воспевающими песнопениями, требы, отпевания, крещение, бракосочетание и другое - это тот мир, в котором я жил и воспитывался большую часть своей жизни. Но вся моя начальная и духовная деятельность прошла на территории Узбекистана. Поэтому большая часть моих друзей – мусульмане.

      Находясь в традиции Православной церкви, я не интересовался глубоко вероучением Ислама. Я с любопытством и большим интересом изучал разные религии, не находя там никакой истины. В то же время я всегда относился дружелюбно, с уважением к мусульманам.

     Но как-то вдруг один из моих хороших знакомых пригласил меня посетить мечеть. Придя туда, я познакомился с имамами города Чирчика - это Абдул-Азим-ака, Бахтиер-ака, Алижон-ака и Джамалуддин-ака – и прихожанами.

     Главный имам города Чирчика, Абдул-Азим-ака, впоследствии вел со мной большие и глубокие дискуссии об истинности Корана. Рассказывал о положениях истинного вероучения Ислама, об искажениях и противоречиях в Ветхом и Новом завете. Также мы просматривали тщательно все видеокассеты Харуна Яхьи, лекции и диспуты Ахмада Дидата и др.

     Имам Абдул-Азим-ака до глубокой ночи уделял мне время для познания истины, несмотря на свою занятость по служебным обязанностям. Он много потратил дней, чтобы открыть мне истину Ислама, и ему это удалось.

     Всевышний дал человеку разум и интеллект, которые помогают ему найти истинный путь и сделать единственно верный выбор. Отбросив свои эмоции и предрассудки, поразмыслив и сопоставив наши долгие дискуссии вместе с прочитанной книгой «Прямой путь к Богу» А. Полосина, данную мне Абдул-Азимом-ака, я понял, что до определенного времени путал свои убеждения с истинными знаниями.

     Так, Всевышнему Аллаху (хвала Ему) было угодно вывести меня – грешного человека - через искания смысла жизни из неведения на путь Истины. Имя в исламской религии я выбрал Али.

     Сегодня я не просто верю, я знаю и чувствую. Глаза души нельзя обмануть. Я лишь возвращаюсь обратно в мировую религию – Ислам, религию истины и человечности.

     Поэтому и сейчас я вновь в соответствии со своими убеждениями публично свидетельствую: «Нет никакого божества, кроме Единого Бога Аллаха (Хвала Ему), и Мухаммад (да благословит его Аллах и приветствует) - Его раб и Посланник».

- Как непосредственно произошел Ваш приход в Ислам?

     Я произнес шахаду – свидетельство принятия Ислама - в соборной мечети Чирчика «Янги Махаля» во время пятничного намаза в присутствии четырехсот мусульман. Потом я принимал участие в строительстве новой соборной мечети нашего города, рассчитанной на тысячу двести человек.

- Исходя из своего опыта в Исламе, пусть еще небольшого, но зато столь ценного, чем бы Вы хотели поделиться с братьями и сестрами?

     Поскольку Единобожие – основа веры, то каждый мусульманин обязан научиться этой науке. Надо размышлять о Единобожии и искренне верить в Него, чтобы наша вера была истинной и покоилась на прочной основе, а душа была спокойной. Предадимся Аллаху (хвала Ему) всей душой – без этого нельзя радоваться плодам и результатам своей веры.

- Как Вам кажется, наверное, есть особая мудрость Аллаха в том, что Вы родились и выросли в Узбекистане – земле богатых исламских традиций?

      В Узбекистане мирно живут десятки народов и этнических групп, исповедующих Ислам, Христианство, Иудаизм и другие религии. Люди приходят в наш бренный мир, чтобы, пройдя здесь свой «путь», уйти в мир вечный. И Всевышнему Аллаху (хвала Ему) было угодно, чтобы этот земной путь мы проходили на земле Узбекистана, где никогда не было межнациональных и межконфессиональных войн. В нашей стране люди знают цену настоящей дружбе.

      Проблемы, конечно, тоже есть. Например, недостает исламской литературы, особенно на русском языке. Но я надеюсь, что скоро, по воле Аллаха (хвала Ему), положение исправится.

- Что Вы думаете о современных проблемах мусульман, об экстремизме, о котором много говорят сегодня?

     Сегодня главный враг мусульман – это душевные слабости; пороки и амбиции; стремление к наживе, в то время, когда рядом голодает сосед; пренебрежение религиозным долгом; гордыня; недостаточная воля к тому, чтобы отказаться от сатанинских соблазнов. Только отрешившись от суетности этого бренного мира, задумавшись о своей миссии на нашей земле, о том, что нам предстоит встреча со своим Господом, мы сможем одолеть своего противника.

     Слава Аллаху (хвала Ему), ушли в прошлое времена, когда религия была под запретом. Спросите любого, кто теперь нам запрещает молиться и читать Коран, школу или мечеть строить, хадж совершать? Сегодня есть все, все необходимое разрешено.

     Экстремисты же, использующие в своих целях имя Ислама, чернят и позорят нашу религию. Они вводят несведущих людей в заблуждение. Но, по милости Всевышнего, благодаря духовному подвигу наших уважаемых учителей и наставников, сумевших до настоящего времени сохранить Ислам, мы можем отличить прямой путь от заблуждения.

      Основой взаимоотношений между народами является «творение добра», а не эксплуатация, агрессия, стремление к господству и кровопролитию. Ислам осуждает экстремизм в любых формах.

      И если международное сообщество, и в особенности мощные державы, декларирующие стремление к миру и справедливости, на деле желают искоренить проблемы экстремизма, они должны привлечь опытных богословов, политологов, психологов и способствовать поднятию религиозной грамотности в обществе. Тогда можно будет говорить о начале комплексной и эффективной борьбы против общего врага.

      Но также я хочу отметить, что из числа мусульман не только наши многоуважаемые шейхи и наставники должны стремиться удалять этот негатив, созданный вокруг Ислама, но каждый из нас обязан начать хотя бы маленькой тряпочкой стирать эту грязь. Тогда, я уверен, мнение окружающих поменяется. И от грязи не будет и следа. Нас спасет только единство.

- Как отнеслись окружающие к тому, что Вы стали мусульманином?

      Мое принятие Ислама вызвало возмущение у всех, кто знал меня. Особенно христиан. Некоторые из них чуть ли не враждовали со мной. Я сам не ожидал такого волнения. Они аргументировали мое возращение в Ислам тем, что я якобы погнался за деньгами. Говорили, что мусульмане мне подарили квартиру в Чирчике. Священники же посчитали меня неучем в православной религии и говорили, что я использую религию в корыстных целях.

      Но я не привык на такие мелочи реагировать. Проходит время, отведенное Аллахом (хвала Ему), и Он сам расставляет все по своим местам.

      Многие прихожане убедились: какой мой жилищный и денежный уровень был, таким же и остался после принятия Ислама. Насчет неуча: я был отчислен с ТДУ за неуспеваемость в учении Устава служб на каждый день года, но по остальным предметам у меня были хорошие оценки.

      В Православии я был полностью обеспечен и ни в чем не нуждался, тем более, когда перешел жить в монастырь. А сейчас я обеспечиваю себя самостоятельно. Если я использовал религию в корыстных целях, то рассудите сами, стоило бы мне уходить из монастыря?

      В общем, в ответ на упреки я последовал примерам, данным в Коране, и со временем волна почти утихла.

- Каковы Ваши дальнейшие планы?

     Прежде всего, необходимо получить фундаментальные знания Ислама в духовных учебных заведениях.

     Также хочу создать в Узбекистане Центр новообратившихся мусульман. Его деятельность должна заключаться в распространении истинных знаний об Исламе как среди людей, которые только шагнули на его порог по своей доброй воле, так и среди тех этнических мусульман, которые не всегда понимают и ценят дар Всевышнего – пребывать в истинной вере.

     Кроме того, этот центр призван объединять и поддерживать новых братьев и сестер по вере. Не оставлять их один на один с их проблемами, а постараться помочь по мере возможностей – материально, духовно и морально. Необходимо также развивать контакты с другими подобными центрами для обмена опытом и информацией.

- Вы не боитесь трудностей на этом пути?

      Для того, чтобы меня правильно понимали все государственные структуры, хочу пояснить следующую вещь. В настоящее время слово «проповедь» сектанты разных конфессий, особенно «Свидетели Иеговы», практически исказили. Среди них есть знающие и с ними есть о чем дискутировать, но чаще всего практикуется то, что каждый первый новообращенный становится «проповедником». Не имея надлежащего духовного уровня и достаточно знаний, он бежит глаголить истину, которую сам же не может твердо объяснить.

      Такая проповедь на сегодняшний день превратилась в игровую сеть религиозного маркетинга, похожую на спортивные соревнования. Здравомыслящего человека эта система отталкивает.

      Центр новообратившихся мусульман же намерен иметь твердые кадры, знающие свою религию. В Исламе нет принуждения. Каждому человеку, если он захочет, будет объясняться его вероучение. И если человек добровольно, от всего сердца, с твердым решением изберет для себя Ислам, как истинную религию, то уже никто не сможет говорить, что это принуждение, пропаганда, навязывание веры, вербовка или что это незаконно.

      Задача Центра – направить новичков в правильное русло, чтобы они не попали под влияние тех, кто искажает Ислам. Новообратившийся мусульманин не должен восприниматься «врагом общества».

     Вот это и является моей главной мечтой в жизни. В достижении ее мне поможет, по воле Аллаха, уважаемый шейх Мухаммад Содик Мухаммад Юсуф (бывший муфтий Узбекистана, уважаемый и авторитетный в мире улем, учитель многих российских муфтиев и имамов – прим. Ислам.Ру), мой духовный наставник, учитель, имам города Чирчика Абдул-Азим-ака, а также приближенный брат по вере в Единого Аллаха (хвала Ему) Одыл-ака и многие мусульмане.

     Я также являюсь главным специалистом по духовно-просветительской работе в Ташкентском областном общественном центре помощи детям и подросткам – инвалидам с параличом «УМР». Это, помимо того, что постоянно стараюсь совершенствовать свои знания об Исламе.

- Вы рассказали о планах в общественной и религиозной сфере, а в личной жизни?

      Вот теперь, когда я нашел истину, хочу исполнить вторую мечту - создать свой очаг и благочестивую семью. Также с удовольствием посмотрел бы, как исламская традиция приживается на Руси.

- Что бы Вы хотели сказать и пожелать православным друзьям и бывшим коллегам в Церкви?

      Я много лет посвятил работе церковнослужителя. Тогда я был вправе свидетельствовать о недостатках РПЦ. Но теперь, находясь в другой традиции, считаю невозможным критиковать Церковь в плане внутренних дел и проблем, дабы не разжигать межрелигиозную рознь. Поэтому пусть никто не поймет меня в том смысле, что я пытаюсь опорочить РПЦ.

      Наоборот, я искренне желаю своим друзьям и бывшим коллегам в Православии различных успехов, процветания и утверждения в Единобожии.

      Я также молю Аллаха (хвала Ему), чтобы Он дал всем истинное понимание Ислама. Я бы хотел, чтобы Господь (хвала Ему) дал каждому человеку подлинное представление о нашей религии.

       Если человек познает Ислам таким, как он есть, ему будет легко. Тогда все будет получаться, и будет дружба, мир и счастье. Все будет. А остальное - придет с помощью Аллаха (хвала Ему)!

 Islam.ru

    Еще очень много образованных священников, исходя из полученных ими религиозных знаний, стали мусульманами. В 2003 году это сделал иерей Сергей Тимухин, который, отвергнув учение об иконопочитании, был еще и лютеранским пастором. Вот что он сам рассказал о своем религиозном выборе:


      Я родился 16 марта 1973 г. в городе Белово Кемеровской области. В 1990 году закончил среднюю школу. С детства вырос в неверующей семье. После окончания школы стал интересоваться религией, читать энциклопедии, справочники, начал изучение Библии. Принял крещение, стал активным членом православной церкви. Вел уроки по Закону Божьему в воскресной школе, ездил в зону для проведения занятий по катехизису.

     Увидев мое стремление к духовным знаниям, настоятель Беловского храма дал мне рекомендацию для поступления в Кемеровский богословско-пастырский институт. В 1994 году после окончания первого курса на "отлично", епископ Кемеровский и Новокузнецкий Софроний рукоположил меня в дьяконы, а через месяц в священники.

     Будучи в сане, я продолжил дальнейшее обучение экстерном. В процессе обучения особый интерес возник у меня к истории. Я стал углубленно изучать историю, мифологию, читая книги не только православных, но и других, в частности, зарубежных авторов.

     Основательное изучение первоисточников породило во мне очень серьезные сомнения в истинности православных догматов. Я пришел к убеждению, что догматы о почитании икон, крестов, поклонении святым и их мощам заимствованы из языческих культов.

     Из-за этого я не мог уже больше участвовать в богослужениях православной церкви и в 2001 году перешел в Американскую Апостольскую Евангелическо-Лютеранскую церковь. С главой этой церкви я познакомился в Новосибирске.

     Он сказал, что готов признать меня как пастора, если я сдам все экзамены лютеранской семинарии. Я на "отлично" их сдал и был назначен пастором и ответственным за миссионерскую работу в Новосибирске. Через год я получил назначение в город Екатеринбург.

     Продолжая все глубже изучать историю и мифологию, я понял, что догмат о «троице» тоже взят из язычества, ведь слова «троица» нет во всей Библии, даже в Новом Завете. Так я пришел к твердому убеждению, что Бог Один и Он не существует в телесной оболочке.

     Живя еще в Екатеринбурге, мы с женой начали посещать мечеть. В феврале 2003 года я оставил служение пастором и окончательно порвал с Христианством. Всей семьей мы переехали в город Белово Кемеровской области.

     Осенью 2003 года я вместе с женой принял Ислам в мечети г.Белово, взяв себе имя Абдуль-Хакк. Это имя я выбрал, потому что только Аллах - Истинный (Аль-Хакк) Бог и Он привел меня к истине.

Абдуль-Хакк Тимухин

Случаи принятия ислама в России имели место с момента проникновения такового на ее территорию. В разные периоды это явление имело разные формы и масштаб. Известны два документально зафиксированных в русских источниках факта, когда в ислам переходили русские православные священники. В 1742 году мусульманином стал Иеромонах Константин, а в 1907 году — 60-летний священник Громов из Уфимской епархии. В современной России этот список очень велик, нет смысла перечислять, ну к примеру после того как принял ислам священник Вячеслав Полосин, сразу еще около 45 православных священников по всей стране ушли из православия в ислам.

Islamreligion.com

     Одно из моих самых ранних воспоминаний детства – слушание церковного звонка, призывающего на заутреннюю молитву в воскресенье в маленьком, сельском городе, в котором я рос.  Методистская церковь была старой, деревянной постройкой с колокольней, две уютные классные комнаты Воскресной школы за поворотом, деревянные двери, отделяющие их от прихода и хоров, за которыми разместили классные комнаты Воскресной школы для старшеклассников. Она находилась менее, чем в двух кварталах от моего дома.  Когда звонил колокол, мы собирались всей семьёй, и совершали наше еженедельное паломничество в церковь.

      В сельском поселении пятидесятых годов эти три церкви в городишке в приблизительно 500 домов были центром жизни сообщества.

 Спонсорами местной Методистской церкви, которой принадлежала моя семья, были общественное самодельное мороженое на палочке, обеды из цыпленка  и жареная кукуруза.  Моя семья и я всегда вовлекались во все три организации, но в каждой бывали только один раз в год.  Кроме того, была двухнедельная Библейская школа каждый июнь, и я был её аккуратным посетителем в восьмом классе.  Однако, воскресная утренняя молитва и Воскресная школа были еженедельными событиями, и я стремился пополнять моё собрание булавок за лучшую посещаемость и вознаграждений за запоминие стихов Библии.

      Когда я дорос до средней школы, местная Методистская церковь закрылась, и мы посещали Методистскую церковь в соседнем городе, который был только немного больше нашего городка.  Там мои мысли впервые начали сосредотачиваться на роли священника как личном желании.  Я стал активистом в Товариществе Методистской Молодёжи, и в конечном счете, стал служить и районным, и конференционным чиновником.  Я также стал регулярным "проповедником" на ежегодной службе Воскресной Молодёжи.  Моё проповедование начало привлекать внимание всего сообщества, и вскоре я иногда замещал на кафедре проповедника в других церквях, в частном санатории, и в различных молодёжных церковных объединениях и женских обществах, где я обычно устанавливал рекорды посещаемости.

     В возрасте 17 лет, моём первом году в Гарвардском Колледже, моё решение принять сан укрепилось.  На первом курсе я записался на курс в два семестра сравнительной религии, которая преподавалась Уилфредом Кантвеллом Смитом, специализировавшемся на Исламе.  На протяжении того курса я уделил гораздо меньше внимания Исламу, чем другим религиям, таким как Индуизм и Буддизм, поскольку последние казались намного более тайными и странными для меня.  Ислам же казался несколько подобным моему собственному Христианству.  Также, я не концентрировался на нём столько, сколько, вероятно, должен был, хотя я помню написание курсовой о концепции Откровения в Коране.  Тем не менее, поскольку курс был одним из строгих академических стандартов и требований, я действительно приобрёл с полдюжины книг по Исламу, все они были написаны немусульманами, и все хорошо помогли в этой области 25 лет спустя.  Я также приобрёл два различных английских перевода значения Корана, которые читал время от времени.

       Той весной Гарвард присвоил мне звание Учёного-богослова, показывая, что я был одним из лучших студентов предбогословия в колледже.  Лето между моим первым и вторым годами в Гарварде я работал как молодёжный священник над довольно большой Объединенной Методистской церковью.  Следующим летом я получил Лицензию проповедника от Объединенной Методистской Церкви.  После окончания Гарвардского Колледжа в 1971 я был зачислен в Богословскую Школу Гарварда, и там получил степень Магистра Богословия в 1974 году, будучи предварительно определённым в Деканат Методистской Объединенной Церкви в 1972 году, и получив стипендию Стюарта от Объединенной Методистской Церкви как приложение к моей стипендии Школы Богословия Гарварда.  За время моего обучения в семинарии я также экстерном закончил двухлетнюю программу на священника больницы в больнице Питера Бенте Брайэма в Бостоне.  Лето, поледовавшее за окончанием Школы Богословия, я провёл как священник двух Объединенных Методистских церквей в сельском Канзасе, где посещаемость взлетела до высот, не замеченных в тех церквях в течение нескольких лет.

        Обладая привлекательной внешностью, я был очень многообещающим молодым священником, получившим превосходное образование, привлекавшим большие толпы к службе по утрам в воскресенья, и успешно продвигался по священнической лестнице.  Однако, касательно внутреннего состояния, я вел постоянную войну, чтобы поддержать мою личную целостность перед лицом моих обязанностей священника.  Эта война была очень далека от тех, против которых стали бороться некоторые более поздние телепроповедники в неудачной попытке поддержать личную сексуальную этику.  Аналогично, война эта очень отличалась от тех, которыми охвачены газетные заголовки о священниках-педофилах в настоящее время.  Однако, моя борьба для поддержания личной целостности была самой обычной, с которой сталкиваются наиболее образованные члены Церкви.

       Есть некоторая ирония в факте, что пожалуй лучший, наиболее яркий, и наиболее идеалистичный из будущих священников был отобран для наилучшей образованием семинарии, которое тогда предлагалось Школой Богословия Гарварда.  Ирония в том что, учитывая такое образование, семинарист подвергается такому большому количеству фактической исторической правды, известной об:

1)    формировании ранней "господствующей" церкви, и как она была сформирована геополитическими соображениями;

2)    чтении "оригиналов" различных Библейских текстов, многие из которых находятся в остром контрасте тому, что большинство христиан читает, открывая Библию, хотя постепенно часть этой информации и включается в более новые и лучшие переводы;

3)    развитии таких понятий как триединая божественность и “сыновство” Иисуса, да благословит его Господь;

4)    нерелигиозные соображениях, которые лежат в основе многих христианских кредо и доктрин;

5)    существовании тех ранних церквей и христианских движений, которые никогда не принимали концепцию Троицы и которые никогда не принимали понятие божественности Иисуса, да благословит его Господь;

6)    и т.д.  (некоторые из этих плодов моего образования семинарии пересчитаны более подробно в моей недавно вышедшей книге «Крест и Полумесяц: Диалог различия вероисповеданий между Христианством и Исламом», издательство Амана, 2001.)

       Также, неудивительно, что большинство таких выпускников семинарии покидает семинарию не “заполнять кафедры проповедника”, где их попросили бы проповедовать то, что, как им заведомо известно, не верно, а занимают в различные должности в качестве советников.  То же было и со мной, когда я продолжал зарабатывать магистра и докторантуру в клинической психологии.  Я продолжал называть себя христианином, потому что это было необходимой частицей самоидентичности, и потому что я был, в конце концов, посвящённым в сан, несмотря на то, что работал я психиатром.  Однако, моё семинарийское образование позаботилось о убеждениях, которые я мог иметь относительно Троицы или божественности Иисуса, да благословит его Господь.  (Опросы регулярно показывают, что священники менее других верят в эти и другие догматы церкви, чем непосвещённые, которых они обслуживают, священники чаще понимают такие термины как “сын Бога” метафорически, в то время как их прихожане понимают их буквально.) Таким образом, я стал “христианином на Рождество и Пасху”, ходя в церковь лишь время от времени, и затем сцеплял зубы и сдерживал резкий мой язык, когда я слушал проповеди, говорящие совсем не дело.

      Ничего из вышеупомянутого не должно пониматься, как будто я стал менее религиозным, чем прежде, или изменилась моя духовная ориентация.  Я молился регулярно, моя вера в высшее Божество оставалась твёрдой и безопасной, и я вёл свою личную жизнь в соответствии с этикой, которую мне когда-то преподали в церкви и Воскресной школе.  Я просто стал лучше знать, чем будучи купленным на изготовленные людьми догматы и статьи веры организованной церкви, которые так тяжело загружены языческими влияниями, многотеистическими понятиями и геополитическими соображениями прошлой эры.

      С прошествием лет я стал всё более и более беспокоиться о потере религиозности в американском обществе в целом.  Религиозность – жизнь, дыхание духовности и морали у индивидуумов и не должна быть перепутана с религиозностью, которая занимается обрядами, ритуалами, и формализованием кредо некоторого организованного юридического лица, например церкви.  Американская культура всё более и более, казалось, теряла ее моральный и религиозный компас.  Два из каждых трех браков заканчивались разводом; насилие становилось всё более и более свойственной частью наших школ и наших дорог; самоответственность шла на убыль; самодисциплина заменилась на мораль: "если чувствуешь, что это приятно, сделай это”; различные христианские лидеры и учреждения затоплялись сексуальными и финансовыми скандалами; и эмоции оправдывали поведение, однако насколько одиозно это было.  Американская культура становилась нравственно обанкротившимся институтом, и я чувствовал себя весьма одиноким в моей личной религиозной бессменной вахте.

      Это было время, когда я начал входить в контакт с местной мусульманской общиной.  За несколько лет до этого моя жена и я были активно вовлечены в исследования относительно истории арабских скакунов.  В конечном счёте, чтобы обеспечить переводы различных арабских документов, это исследование свело нас с арабскими американцами, которые были мусульманами.  Наш первый такой контакт возник с Джамалем летом 1991.

     После предварительной телефонной беседы, Джамаль посетил наш дом и предложил сделать некоторые переводы для нас и помогать вести нас через историю арабских скакунов на Ближнем Востоке.  Прежде, чем Джамаль покинул нас в тот день, он спросил, может ли он воспользоваться нашей ванной, чтобы совершить омовение перед чтением регулярной молитвы; и позаимствовал кусок газеты, чтобы использовать его как молитвенный коврик, на котором он мог прочитать свои молитвы перед тем, как покинуть наш дом.  Мы, конечно, сделали ему это одолжение, но попытались выяснить, не могли бы мы дать ему что-нибудь более подходящее, чем газета.   В то время мы не понимали, что Джамаль делал очень красивую форму даувата (проповедования или увещевания).  Он не сделал никакого комментария о факте, что мы не были мусульманами, и ничего не проповедовал нам о его религиозных верованиях.  Он "просто" дарил нам его пример, пример, стоящий многих томов, для желающих воспринять урок.

     В последующие 16 месяцев, наши контакты с Джамалем постепенно увеличивались в частоте, пока мы не стали встречаться почти каждую неделю.  В течение этих посещений Джамаль никогда не проповедовал мне об Исламе, никогда не расспрашивал меня о моих собственных религиозных верованиях или убеждениях, и никогда устно не предлагал, что я стал мусульманином.  Однако, я начинал много понимать.  Поначалу, был постоянный поведенческий пример Джамаля при наблюдении его постоянных молитв.  Во-вторых, был поведенческий пример того, как Джамаль вёл свою повседневную жизнь в высоко моральной и этической манере, и в его деловом и социальном мире.  Третье, высоким примером поведения было то, как Джамаль общался со своими двумя детьми.  Для моей жены жена Джамаля также подала подобный пример.  Четвертое, всегда в пределах структуры помощи мне понять историю арабских скакунов на Ближнем Востоке, Джамаль начал разделять со мной:

1) истории из арабской и Исламской истории;

2) высказывания пророка Мухаммада, да благословит его Всевышний; и

3) Коранические аяты и их контекстное значение. 

Фактически, наше каждое посещение теперь включало беседу по крайней мере 30 минут, сосредоточенную на некотором аспекте Ислама, но всегда представленную в виде помощи мне правильно понять Исламский контекст истории арабских скакунов.  Мне никогда не было сказано: "Это так и есть ”, мне просто говорили: "Это то, чему мусульмане обычно верят.” Так как меня “не проповедовали”, и так как Джамаль никогда не спрашивал относительно моих собственных верований, я не был должен пытаться оправдать мою собственную позицию.  Это было всё представлено как интеллектуальное упражнение, а не как обращение в веру.

      Постепенно Джамаль начал представлять нас другим арабским семьям в местном мусульманском сообществе.  Был Ваиль и его семья, Халед с семьёй, и немногие другие.  Постепенно я стал наблюдать личности и семейства, которые жили жизнью на намного более высоком этическом уровне, чем американское общество, окружавшее нас.  Возможно было кое-что к практике Ислама, что я пропустил в течение моих университетских дней и в семинарии.

      К декабрю 1992 года я начинал задавать самому себе некоторые серьёзные вопросы о том, где я бывал и что я делал.  Эти вопросы были вызваны следующими соображениями.

1)    В течение предшествующих 16 месяцев, наша социальная жизнь стала всё более и более сосредотачиваться на арабском компоненте местного мусульманского сообщества.  К декабрю, вероятно 75 % нашей социальной жизни, проводились с арабами-мусульманами.

2)    На основании изученного в семинарии и образования, я знал, как ужасно Библия была извращена (и зачастую знал в точности когда, где и почему), я не имел никакой веры в Троицу, и не имел никакой веры во что-то иное, как метафорическое “сыноство” Иисуса, да благословит его Господь.  Короче говоря, в то время как я, конечно, верил в Бога, я был столь же строгим монотеистом как мои мусульманские друзья.

3)    Мои личные ценности и чувство этики были намного больше в соответствии с моими мусульманскими друзьями чем с "христианским" обществом вокруг меня.  В конце концов, я имел неконфронтационные примеры Джамаля, Халеда и Ваиля как иллюстрации.  Короче говоря, моё ностальгическое тоскование по типу сообщества, в котором я вырос, находило выход в мусульманском сообществе.  Американское общество было нравственно несостоятельно, но это, казалось, не имело места для той части мусульманского сообщества, с которым я общался.  Браки были устойчивы, супруги были преданы друг другу, и ясно подчёркивались честность, целостность, ответственность и ценность семьи.  Моя жена и я попытались построить нашу жизнь тем же путём, но в течение нескольких лет я чувствовал, что мы делали так в контексте морального вакуума.  Мусульманское сообщество выглядело отличающимся.

     Различные нити ткались вместе в единственный выход.  Арабские скакуны, моё воспитание, мой набег в христианское священничество и моё образование в семинарии, моя ностальгическая тоска о моральном обществе и мой контакт с мусульманским сообществом – всё запутанно переплелось.  Мой самоопрос вертелся в голове, когда я наконец вернулся к выяснению точно, что отделяло меня от верований моих мусульманских друзей.  Я предполагаю, что я, возможно, поднял тот вопрос с Джамалем или с Халедом, но я не был готов на этот шаг.  Я никогда не обсуждал мои собственные религиозные верования с ними, и я не думаю, что мне хотелось ввести эту тему беседы в нашу дружбу.  Также, я начал просматривать книжную полку книг по Исламу, приобретённых в мои университетские дни и в семинарии.  Несмотря на то, что мои собственные верования были далеки от традиционной позиции церкви, и то, что я редко фактически ходил в церковь, я всё ещё идентифицировал себя христианином, и потому обратился к работам западных учёных.  В том декабре я прочитал приблизительно полдюжины книг по Исламу, написанных западными учёными, включая одну биографию пророка Мухаммада, да благословит его Господь.  Далее, я начал читать два различных английских перевода значений Корана.  Я никогда не говорил с моими мусульманскими друзьями об этих личных поисках самооткрытия.  Я никогда не упоминал, что за книги я читал, и никогда не говорил о том, почему я читал эти книги.  Однако, время от времени я мог подбросить им целенаправленный вопрос одному из них.

      В то время как я никогда не говорил с моими мусульманскими друзьями о тех книгах, но имел многочисленные беседы со своей женой о том, что я читал.  К последней неделе декабря 1992 года я был вынужден признаться самому себе, что не могу найти никакой области существенного разногласия между моими собственными религиозными верованиями и общими принципами Ислама.  В то время как я был готов признать, что Мухаммад, да благословит его Господь, был пророком (тот, кто говорил по откровению) от Бога, и в то время как я не имел абсолютно никакой трудности, подтверждая, что нет никакого бога кроме Бога, прославленного и возвеличиванного, я всё ещё колебался принять какое бы то ни было решение.  Я мог с готовностью признаться самому себе, что я имею гораздо больше общего с Исламскими верованиями, как я тогда понимал их, чем я с традиционным Христианством организованной церкви.  Я слишком хорошо знал, что могу легко подтвердить из моего обучения семинарии и полученного образования большинство того, что говорит Коран о Христианстве, Библии, и Иисусе, да багословит его Господь.

      Тем не менее, я колебался. Кроме того, я рационализировал своё колебание, поддерживая его в себе самом, что я действительно не знаю мельчайших деталей Ислама, и что мои области согласия с ним были ограничены общими понятиями. Также, я продолжал читать, и затем перечитывать.

     Чувство идентичности, того понимания кто я есть, является мощным подтверждением собственного положения в мире. В моей профессиональной практике меня иногда приглашали высказаться об определённых болезнях, начиная от курения, до алкоголизма и злоупотреблений наркотиками. Как клиницист я знал, что для создания начального воздержания должна быть преодолена основная физическая склонность. Это лёгкая часть лечения. Как однажды сказал Марк Твен: “Бросить курение легко; я сделал это сотни раз.” Однако, я также знал, что ключ к излечению – это воздержание на долгий период времени, преодолевая глубоко заложенную психологическую склонность клиента, так как она основана на главном чувстве идентичности клиента, то есть что он идентифицирует себя как “курильщика”, или “пьющего”, и т.д. Это  поведение стало неотъемлемой частью основного чувства идентичности клиента, его основного самосознания. Изменение этого чувства идентичности является решающим психотерапевтическим "средством". Это и есть трудная часть лечения. Изменение основного чувства идентичности – самая трудная задача. Душа имеет тенденцию цепляться за старое и знакомое, кажущееся более удобным в психологическом отношении и безопасным, чем новое и незнакомое.

      На профессиональном уровне я имел вышеупомянутое знание, и использовал его ежедневно. Однако, что довольно иронично, я ещё не был готов применить этого к самому себе, и к проблеме моего собственного колебания, окружающего мою религиозную идентичность. В течение 43 лет моя религиозная идентичность была аккуратно помечена как "христианин", однако было много квалификаций, которые я, возможно, добавил к этому термину за эти годы. Отказ от этого ярлыка личной идентичности отнюдь не был лёгкой задачей. Это была неотъемлемая часть того, как я определял своё «я». Учитывая выгоду непредусмотрительности, ясно, что моё колебание служило целью застраховаться, дабы я мог поддерживать свою знакомую религиозную идентичность христианина, хотя и христианина, верющего так, как верят мусульмане.

     Это был теперь самый конец декабря, моя жена и я заполняли наши заявления-анкеты для американских паспортов, с тем, чтобы предложенная Ближневосточная поездка могла стать действительностью. Один из вопросов был о религиозной принадлежности. Я даже не думал об этом, и автоматически чувствуя старое и знакомое, вписал: "христианин". Это было легко, это было знакомо, и это было удобно.

     Однако, комфорт был на мгновение разрушен, когда моя жена спросила меня, как я ответил на вопрос на религиозной принадлежности в заявлении-анкете. Я немедленно ответил: "Христианин", и внятно захихикал. Да, одним из вкладов Фрейда в понимание человеческой души был реализация, что смех зачастую является выпуском психологической напряженности. Несмотря на то, что Фрейд мог ошибаться во многих аспектах его теории психологического развития, его понимание смеха были весьма у цели. Я смеялся! Что было той психологической напряженностью, которую я имел потребность выпустить посредством смеха?

     Я тогда поспешно стал предлагать моей жене краткое подтверждение, что я христианин, а не мусульманин. В ответ на которое она вежливо сообщила мне, что она просто спрашивала, написал ли я "христианин", "протестант", или "методист". На профессиональном основании, я знал, что человек не защищается против обвинения, которое не было сделано. (Если, в ходе курса психотерапии, мой клиент проговорился: “Я не сержусь на это”, а я даже не поднял вопрос о теме гнева, было ясно, что мой клиент чувствовал потребность защититься против обвинения, что и делало его подсознание. Короче говоря, он действительно был сердит, но он не был готов признать это или иметь дело с этим.) Если моя жена не сделала обвинение, то есть, что “ты мусульманин ”, тогда обвинение, наверно, было сделано моим собственным подсознанием, поскольку я был единственным другим присутствующим. Я знал об этом, но, тем не менее, я колебался. Религиозный ярлык, который был прикреплён на моём чувстве идентичности в течение 43 лет, не собирался отрываться легко.        

     Прошёл приблизительно месяц после этого вопроса моей жены ко мне. Было поздно в конце января 1993 года. Я отложил все книги западных учёных по Исламу, поскольку я прочитал их все полностью. Два английских перевода значений Корана вернулись на книжную полку, и я был занят, читая всё же третий английский перевод значений Корана. Возможно в этом переводе я мог бы найти некоторое внезапное оправдание для …

     Это был час завтрака в моей частной практике в местном арабском ресторане, куда я зачастил. Я вошёл как обычно, поместился за маленьким столиком, и открыл мой третий английский перевод значения Корана там, где я остановился в моём чтении. Я решил, что могу также почитать кое-что во время завтрака. Мгновения спустя я понял, что Махмуд у меня за плечом ожидает, чтобы принять мой заказ. Он поглядел на то, что я читал, но не сказал об этом ничего. Сделав  заказ, я возвратился к своему чтению.

      Несколько минут спустя, жена Махмуда, Иман, американская мусульманка, носившая хиджаб (платок) и скромное платье, которое я стал связывать с женщинами-мусульманками, принесла мне мой заказ. Она обратила внимание, что я читал Коран, и вежливо спросила, мусульманин ли я. Слово вылетело у меня изо рта прежде, чем оно могло быть изменено каким бы то ни было социальным этикетом или вежливостью: “Нет! ” То единственное слово было сказано сильно, и более, чем с намёком раздражительности. С этим Иман вежливо удалилась от моего стола.

      Что случалось со мной? Я вел себя грубо и несколько настойчиво. Что эта женщина сделала, чтобы заслужить такое поведение от меня? Это не походило на меня. Учитывая моё воспитание с детства, я все ещё использовал "сэра" и "госпожу" при адресации к клеркам и кассирам, обслуживающих меня в магазинах. Я мог симулировать, игнорируя свой собственный смех как выпуск напряженности, но я не мог игнорировать этот вид недопустимого собственного поведения. Моё чтение было оставлено, и я мысленно горел от стыда из-за этого события во время еды. Чем больше я тушевался, тем более виновным я чувствовал себя. Я знал, что, когда Иман принесёт мне мой чек после еды, я должен сделать некоторую компенсацию. Хотя бы потому, что простая вежливость требовала этого. Кроме того, я действительно весьма тревожился о том, сколько сопротивления вызвал у меня её безвредный вопрос. Что происходило во мне, что я вложил столько силы в ответ на такой простой и прямой вопрос? Почему такой простой вопрос ведёт к такому нетипичному поведению с моей стороны?

      Позже, когда Иман пришла с моим чеком, я сделал попытку извинения окольным путём, сказав: “Я боюсь, что я был немного резок в ответе на Ваш вопрос. Если бы Вы спросили меня, полагаю ли я, что есть только один Бог, то мой ответ: «Да». Если бы Вы спросили меня, полагаю ли я, что Мухаммад был одним из пророков этого одного Бога, то мой ответ: «Да».” Она очень приятно и очень благосклонно сказала: “Это ничего; некоторым людям  требуется немного больше времени, чем другим. ”

      Возможно, читатели этого будут достаточно любезны, чтобы обратить внимание на психологические игры, которые я играл сам с собой, не слишком смеясь над моей умственной гимнастикой и поведением. Я хорошо знал, что своим собственным способом, используя свои собственные слова, я только что сказал шахаду, исламское свидетельство веры, то есть: “Я свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха, и свидетельствую, что Мухаммад – посланник Аллаха.” Однако, сказав это, и понимая, что я сказал, я всё ещё цеплялся за мой старый и знакомый ярлык религиозной идентичности. В конце концов, я не сказал, что я мусульманин. Я был просто христианином, хотя нетипичным христианином, который желал говорить, что Бог один, не триедин, и который желал говорить, что Мухаммад был одним из пророков, вдохновленных тем единственным Богом. Если мусульманин хотел принимать меня как мусульманина, это было его или её дело, и его или её ярлык религиозной идентичности. Но не мой. Я думал, что я нашел выход из моего кризиса религиозной идентичности. Я христианин, который может тщательно объяснить свои убеждения, и желающий свидетельствовать исламское свидетельство веры. Имея моё замученное объяснение, манипулируя английским языком, другие могли вешать на меня любой ярлык, какой пожелают. Это был их ярлык, но не мой.

     В марте 1993 года мы с женой наслаждались пятинедельными каникулами на Ближнем Востоке. Это был также Исламский месяц Рамадан, когда мусульмане постятся от рассвета до заката. Так как мы очень часто оставались с членами семей наших мусульманских друзей из Штатов или они сопровождали нас, мы с женой решили, что мы также будем поститься, по причине простой любезности. В это время я также начал исполнять пять ежедневных мусульманских молитв с моими новоприобретёнными, ближневосточными мусульманскими друзьями. В конце концов, не было ничего в тех молитвах, с чем я мог не согласиться.

      Я был христианином, или так я говорил. В конце концов, я был рождён в христианской семье, получил христианское воспитание, в детстве ходил в церковь и каждое воскресенье в Воскресную школу, закончил престижную семинарию, и был назначен священником Протестантского вероисповедания. Однако, я был также христианином, который не верил в триединое божество или в божественность Иисуса, да благословит его Господь; кто знал весьма хорошо, как Библия была искажена; кто сказал Исламское свидетельство веры своими собственными тщательно подобранными словами; кто постился в Рамадан; кто молился Исламскими молитвами пять раз в день; и кто был глубоко впечатлён поведенческими примерами, увиденными в мусульманском обществе и в Америке, и на Ближнем Востоке. (Время и место не позволяют мне документировать подробно все примеры личной морали и этики, с которыми я столкнулся на Ближнем Востоке.) Если б меня спросили, мусульманин ли я, я мог бы и действительно произносил пятиминутный монолог, детализирующий вышеупомянутое, и в основном оставляющий вопрос без ответа. Я играл интеллектуальные игры словами, и весьма преуспел в них.

       Это было однажды вечером в нашей Ближневосточной поездке. Пожилой друг, не говоривший по-английски, и я спускались по извивающейся узкой дороге, где-то в одном из бедных районов большого Аммана в Иордании. Когда мы шли, пожилой человек приблизился к нам с противоположного направления, сказал: “Саляму алейкум”, то есть, “мир вам ”, и протянул руку для рукопожатия. Кроме нас там никого не было. Я не говорил по-арабски, и ни мой друг, ни незнакомец не говорили по-английски. Глядя на меня, незнакомец спросил: “Мусульманин?”

      В этот самый момент я был целиком и полностью заманен в ловушку. Не было никакой возможности для интеллектуальной игры слова, потому что я мог общаться только по-английски, и они могли общаться только по-арабски. Не было переводчика, который мог бы вывести меня из этой ситуации, и позволить мне скрыться позади моего тщательно подготовленного английского монолога. Я не мог притвориться, что я не понимаю вопроса, потому что он был слишком очевиден. Мой выбор был внезапно, неочевидно и необъяснимо уменьшен только до двух слов: я мог сказать “На’ам”, то есть, "да"; или "Ля", то есть, "нет". Выбор был мой, и я не имел никакой другого. Я должен был выбрать, и я должен был выбрать теперь; вот как просто. Хвала Богу, я ответил, “На’ам.”

      С высказыванием только одного этого слова, все интеллектуальные игры слов были теперь позади. Когда было покончено с интеллектуальными играми слов, психологические игры относительно моей религиозной идентичности также остались позади. Я уже не был некоторым странным, нетипичным христианином. Я был мусульманином. Хвала Всевышнему, моя жена 33 лет также стала мусульманкой приблизительно в то же время.

      Спустя немного месяцев после нашего возвращения в Америку с Ближнего Востока, сосед пригласил нас к себе домой, говоря, что он хотел бы поговорить с нами о нашем переходе в Ислам. Он был отставным священником-методистом, с которым я имел несколько бесед в прошлом. Хотя мы иногда говорили поверхностно о таких проблемах как искусственное устройство Библии из различных, ранее независимых источников, мы никогда не имели никаких глубоких бесед о религии. Я знал только, что он, кажется, приобрёл твёрдое семинарское образование, и что он пел в местном церковном хоре каждое воскресенье.

       Моя начальная реакция была: “Ох, ох, начинается.” Тем не менее, обязанность мусульманина быть хорошим соседом, и обязанность мусульманина желать обсуждать Ислам с другими. Итак, я принял приглашение на следующий вечер, и потратил большую бодрствующую часть последующих 24 часов, рассматривая, как лучше всего приблизиться к этому джентльмену в предложенной им теме беседы. Назначенное время настало, и мы пришли к нашему соседу. После нескольких моментов светской беседы, он наконец спросил, почему я решил стать мусульманином. Я ждал этого вопроса, и подготовил мой ответ тщательно. “Как Вы знаете из Вашего семинарского образования, было много нерелигиозных соображений, которые привели к формированию решения Совета в Никоа.” Он немедленно прервал меня простым заявлением: “Вы больше не могли переварить многобожия, не так ли?” Он знал точно, почему я был мусульманином, и он не соглашался с моим решением! Для себя, в его возрасте и на его месте в жизни, он предпочитал быть “нетипичным христианином.” Волей Божией он к настоящему времени закончил его путешествие от креста до полумесяца.

       Существуют жертвы, которые делаются во имя того, чтобы быть мусульманином в Америке. В этом отношении есть жертвы, которые делаются, чтобы быть мусульманином где угодно. Однако, те жертвы можно более остро чувствовать в Америке, особенно среди американских новообращённых. Некоторые из этих жертв очень предсказуемы, и включают изменённое платье и воздержание от алкоголя, свинины, и взятия денежного процента. Некоторые из этих жертв менее предсказуемы. Например, одно христианское семейство, с которым мы были близкими друзьями, сообщило нам, что они больше не могут поддерживать с нами отношения, поскольку они не могут иметь отношений ни с кем, "кто не воспринимает Иисуса Христа как своего личного спасителя.” Кроме того, довольно многие из моих профессиональных коллег изменили своё поведение в отношении меня. Было ли это совпадением или нет, моя профессиональная практика сократилась, и в результате доход уменьшился почти 30 %. Некоторые из этих менее предсказуемых жертв было трудно принять, хотя жертвы были маленькой ценой, чтобы заплатить за то, что было получено взамен.

       Те, кто рассматривает принятие Ислама и подчинении себя единственно Богу, славен Он и велик, могут вполне принести жертвы на этом пути. Многие из этих жертв легко предсказуемы, в то время как другие могут быть скорее удивительны и неожиданны. Никто не отрицает существования этих жертв, и я не собираюсь подавать вам пилюлю в сладкой оболочке. Тем не менее, не будьте чрезмерно обеспокоены этими жертвами. В конечном итоге, эти жертвы менее важны, чем вам теперь кажется. Волей Божьей Вы найдете эти жертвы очень дешевой монетой, чтобы заплатить за "товары", которые Вы покупаете.

Юсуф Эстес: "О Бог, если ты существуешь, то покажи

мне путь праведный".

way-to-allah.com

      Множество людей спрашивают меня, как могло случиться, что христианский священник перешел в ислам, в особенности если обратить внимание на ту негативную информацию, которую мы слышим каждый день об исламе и мусульманах. Я благодарен каждому за этот интерес и хочу предоставить вашему вниманию мою историю, так хочет Бог.

     Прежде всего я хотел бы представиться. Меня зовут Юсуф Эстес и живу я в Вашингтоне. Я – исламский священослужитель и я очень много путешествую, чтобы рассказать о послании Иисуса в Коране. Мы организуем доклады и дискуссии с людьми всех религиозных конфесий и таким образом имеем возможность беседовать наряду с раввинами, с проповедниками и священниками. Чаще всего мы работаем с учреждениями, с военными инстанциями, университетами и тюрьмами. Нашей первичной целью является распространение учения ислама: то, чему ислам учит и кто такие мусульмане.

      Хотя ислам, после христианства, является самой большой религиозной общиной, мы часто наблюдаем, что многие из тех кто называет себя мусульманами неправильно понимают эту религию и не в состоянии передать основное послание: «мир, преданность и послушание Богу», то что в переводе с арабского означает «Ислам».

     Я родился в строгой христианской семье на среднем западе. Наша семья построила не только множество церквей и школ в США, но и была первой на этом поприще. В то время, когда я еще учился в начальной школе, мы переехали в Хьюстон, Техас. Это было в 1949 (я стар). Мы регулярно ходили в церковь, и когда мне исполнилось двенадцать лет, меня крестили в Пасадене в Техасе. Подростоком я посещал различные церкви и знакомился с их учениями и верой. Со временем я начал испытывать потребность в изучении Евангелия или «Веселого Послания» как мы его называли. Мой поиск не ограничевался только христианством. Нет. Индуизм, иудаизм, буддизм, метафизика, вера индейцев - все это было предметом моих исследований. Только об исламе я ничто не выучил. Почему? Хороший вопрос.

      Меня интересовала и музыка, различные направления музыки, в частности, госпел и классическая музыка. Так как моя семья была одновременно и музыкально одаренной и религиозной, я учился в обоих направлениях. Я был органистом в различных церквях к которым я принадлежал. В 1960 году я начал преподавать клавишные инструменты и до 1963 я владел в Лорели, Мэриленде, собственной студией – «Estes Music Studios».

     В течении следующих тридцати лет я работал с моим отцом в различных коммерческих проектах. Мы организовывали развлекательные шоу, открыли магазины по продаже пианино и органов на территории от Техаса через Оклахому до Флориды. Я заработал миллионы долларов в течение этих лет. И тем не менее я не нашел тот внутренний мир, который включает в себя знание о правде и освобождении. Я уверен, что вы себя уже спрашивали: «Почему Бог сотворил меня?» или «Что Бог хочет, чтобы я делал?» или «Кто вообще является Богом?»; «Почему мы верим в первородный грех?»; «Почему сыновья Адама должны были быть наказаны за это прегрешение?». Но если вы спрашиваете кого-либо об этом, то либо вам говорят, что вы должны верить не задавая подобных вопросов, либо, что это мистерия и вы не должны спрашивать об этом.

      Или триединство. Если я спрашивал священников о том, как это может быть, что три и один одновременно? Мне отвечали, что это - тайна. Почему Бог, который может делать все, что хочет, не может просто простить человечество, а вместо этого перевоплощается в человека, приходит в этом образе на землю, живет как человек и только прощает прегрешения всех людей. Не забывай, что он - Властитель всей Вселенной, и все что он захочет - произойдет.

      Однажды, в 1991 году я узнал, что мусульмане также верят в Библию. Я был шокирован. Как такое возможно? Но это было еще не все: они верят в Иисуса как

- в верного посланника Бога,
- в одного из пророков Бога,
- в того, кто был непорочно зачат,
- в то, что он Христос или Мессия, о котором сообщается в Библии,
- в того, кто очень важен для Бога,
- в того, кто придет в Судный День, чтобы повести верующих против Антихриста.

      Однозначно, это было для меня уже слишком. В особенности потому, что множество христиан ненавидели ислам и мусульман. Они говорили даже вымышленные вещи об исламе, чтобы внушать людям страх перед исламом. Почему я должен был иметь какие-либо дела с такими людьми?

     Мой отец очень активно принимал участие в поддержке церковной работы, в особенности при церковных школах. В 1970 году он получил сан священника. Он и его жена (моя мачеха) были знакомы со многими телевизионными проповедниками, в том числе и с самым большим неприятелем ислама в США - Патом Робертсоном.

     Мой отец и его жена работали вместе и активно занимались распространением аудиокассет с проповедями в домах престарелых и больницах. Тогда, в 1991 году, он должен был встретиться по делам бизнеса с египтянином и попросил меня его тоже прийти. Мне эта идея понравилась, так как это имело интернациональный оттенок. Вы понимаете меня: пирамиды, сфинкс и Нил. Тогда мой отец упомянул, что этот человек – мусульманин. Я не мог в это поверить. Я напомил моему отцу о том, что эти люди террористы и похитители. Не упоминая о том, что они вовсе не верят в Бога, целуют землю пять раз в день и поклоняются черному кубику в пустыне.

     Нет.

     Я не хотел встречаться с этим мусульманином. Тем неменее мой отец настаивал на этом и уверял меня, что это хороший человек. Наконец я дал согласие на эту встречу. Но на моих условиях.

     Я хотел встречаться с ним в воскресенье, после того, как я побываю в церкви. Это должно было придать мне уверенности в содействии святого духа. Я хотел также взять с собой мою библию, надеть большой крест и кепку с надписью «Иисус – Господь наш». Моя жена и обе мои дочери сопровождали меня и мы были вооружены для первой встречи с мусульманином.

      Когда я вошел в кафе, я спросил моего отца прибыл ли уже мусульманин? Он указал на него пальцем.

       Я был поражен. Он не мог быть мусульманином. Никогда.

      Я думал увидеть большого мужчину в широких одеяниях, в большой чалме и с бородой до пупа.

      Этот мужчина был без бороды.

    Он вообще не имел никаких волос на голове. Он был почти лысый. Он выглядел современно и приветствовал меня приятным рукопожатием. Это было странно. Я думал, что все они террористы. Что здесь подходит?

    Ну ничего страшного. Я хотел «обрабатать» его. Он должен быть «спасен» и эту работу сделаем Бога и я.

    После короткого представления я спросил его: «Веришь ли ты в Бога?» Он ответил: «Да». (Хорошо!) Тогда я спросил: «Веришь ли ты, что Адам и Ева существовали?» Он ответил: «Да». Далее я спросил: «Кто такой Авраам? Веришь ли ты, что он был готов принести своего сына в жертву Богу?» Он ответил: «Да». Тогда я спросил: «Ну а Моисей?» Он вновь ответил: «Да». Вместе с тем пришло время для главного вопроса: «Веришь ли ты в Иисуса? В то, что он помазанник Божий, Христос?» Он просто ответил: «Да».

     «Хорошо» - подумал я. «Это будет проще, чем я предполагал». При этом мусульманин был на пути к крещению не замечая этого. И я буду тем, кто осуществит это. Я был горд собой, что ежедневно спасал новые души, а это будет моим главным достижением - привод этого мусульманина к христианству. Я спросил его любит ли он чай, он подтвердил и мы заказав чай продолжили беседу на мою любимую тему – о Вере.

      В то время, когда мы сидели и общались (причем я говорил большую часть времени), я заметил, что мой собеседник был очень миловидным, спокойным и нерешительным человеком. Он слушал очень внимательно и ни разу меня не перебил. Мне это понравилось и я подумал – у него есть потенциал стать хорошим христианином.

       Я согласился с моим отцом, что мы должны поддерживать коммерческие отношения с этим человеком. Я даже убедил его, что он должен сопровождать меня в моих поездках по северному Техасу. Каждый день мы проводили бы вместе и могли бы обсуждать различные аспекты религии. И по дороге я мог бы включать одну из тех радиостанций, которые передают библейские программы, чтобы передать послание этому бедному человеку.

       Мы говорили о Боге, о значении жизни, о цели творения, о пророках и их миссиях, о том, как Бог открывает свою волю людям. Мы обменивались своим личным опытом и мнениями.

       Однажды я узнал, что Мухаммад должен съехать из квартиры, которую он снимал вместе с другом, будет какое-то время жить в мечети. Я пошел к моему отцу и спросил не мог ли он пожить в нашем большом доме. Он мог бы помогать мне во время моей работы и он был бы недалеко, если бы мы должны были ехать куда-нибудь. Мой отец согласился и Мухаммад переехал к нам.

    Естественно я и дальше находил время для посещения моих друзей-проповедников в Техасе. Один из них жил на границе с Мексикой, другой - вблизи границы с Оклахомой. Один из проповедников всегда носил с собой огромный крест, который был больше чем машина. Он нес его через плечо и крест волочился над землей. Люди останавливались возле него и спрашивали, что случилось, а он раздавал им листовки и брошюры о христианстве.

       Однажды с этим моим другом случился инфаркт миокарда и он попал на долгое время в больницу. Я посещал его несколько раз в неделю и брал с собой Мухаммада, с надеждой, что мы вместе могли бы беседовать о Вере. Но мой друг не особенно интересовался исламом. Однажды сосед моего друга по палате заехал в палату в инвалидной коляске. Я подошел к нему и спросил как его зовут. Он ответил, что это не важно. Когда же я его спросил откуда он, он сказал, что с Юпитера. Тогда я спросил себя где я нахожусь: в кардиологическом центре или в больнице для умалишенных.

       Я знал, что мужчина был одинок и депрессивен и то, что он нуждался в ком-либо, кто бы заботился о нем. Итак я начал рассказывать ему «Веселое Послание». Я зачитывал ему из книги Иона из Ветхого завета. Ион был послан Богом к людям, чтобы призвать их к праведному пути. Но он все же покинул людей и убежал на лодке. Когда начался шторм люди бросили его за борт и его проглотил кит. Он провел в животе кита три дня и три ночи до того как милостью Бога кит был выброшен на берег и Иону удалость освободиться, после чего он вернулся к своему народу. Мораль этой истории состоит в том, что мы не должны убегать от наших проблем, а решать их. И Бог всегда знает, что мы сделали.

      После того, как я закончил эту историю, мужчина посмотрел на меня и попросил прощения. Он сказал, что ему очень стыдно за свое поведение, но он пережил достаточно тяжелое время. Тогда он сказал, что хотел бы исповедоваться мне кое в чем. Я сказал ему, что я не католический священник и не могу принимать исповеди. Он ответил мне, что знает об этом. «Собственно – сказал он - я - католический священник». Я был шокирован. Я читал проповедь о христианстве священнику? Что происходит в этом мире? Священник рассказал о себе: он занимался двенадцать лет миссионерской деятельностью в центральной Америке и в Мексике. И если он покинет больницу, он нуждается в спокойном месте для отдыха. Я пригласил его к себе. Он принял мое приглашение и выписался из больницы. Во время обратного пути я говорил со священником о концепте Бога в исламе и к моему удивлению он очень хорошо разбирался в этой материи. Я был очень поражен, когда он сказал мне, что католические священники изучают ислам и один из них даже получил докторскую степень. Но то, что произошло дальше, было еще более поразительно для меня.

      После того как мы устоились дома, мы собирались за куханным столом, чтобы поговорить как и каждый вечер о религии. Мой отец принес тогда свою версию библии (Версия Кинга Джеймса), я - свою (Revised Standard Version of the Bible), моя женa - третью. Священник, конечно же, имел при себе католическую библию, которая имеет на семь глав больше, чем протестантская. Таким образом мы проводили больше время в споре, какая из библий правильная, чем в убеждении Мухаммада принять христианство.

      Я помню, как я спрашивал Мухаммада о Коране, например сколько версий Корана было написано за последние 1400 лет. Он ответил мне, что есть только Один Коран и что он никогда не изменялся. Дальше он рассказал, что более ста тысяч людей знают Коран наизусть. Это казалось мне невозможным. Наконец, все библейские языки вымерли и оригинальные документы пропали. Как это могло быть, что Коран остался неизменным и что его можно выучить наизусть с начала до конца?

       Ну как бы там ни было. Однажды священник попросил Мухаммада взять его с собой в мечеть, чтобы посмотреть как это выглядит. Когда они вернулить, я хотел знать от священника все, как это было. Какие «церемонии» праздновались? «Собственно никакие», ответил он. «Мы пришли, помолились и ушли.» Я спросил: «Ушли? Без проповеди и совместного пения?» «Да, это так» - сказал священник.

      Несколько дней позже священник вновь спрашивал у Мухаммада разрешения присоединиться к нему и посетить мечеть. На этот раз все было подругому. Они очень опоздали. Уже темнело и я уже беспокоился об обоих. Когда они наконец пришли я подошел к двери. Мухаммада я узнал, но кто был этот мужчина рядом с ним? Он был одет в длинную белую одежду и белую шапку. Момент! Это был священник. Я спросил его «Пете, ты стал мусульманином?» Он ответил, что принял сегодня ислам. СВЯЩЕННИК СТАЛ МУСУЛЬМАНИНОМ!!! Что будет дальше? Тогда я поднялся по лестнице и рассказал об этом моей жене. На что она мне сказала, что тоже хотела бы принять ислам, так как она пологает, что ислам - это Правда. Это меня право поразило. Я спустился вниз, разбудил Мухаммада и попросил его выйти и поговорить со мной. Мы гуляли и разговаривали всю ночь. Когда наступило время мусульманской утренней молитвы, я знал, что я должен что-то предпринять. Я пошел за дом, нашел кусок старой доски и принял положение молящегося мусульманина.

       В этом положении – мое тело вытянуто на куске доски, моя голова приклонена к земле – я молился: «О Бог, если ты существуешь, то укажи мне правильный путь». Через некоторое время я подял свою голову и кое-что заметил. Нет, я не увидел ни ангелов сходящих с небес ни свет и я не услышал голоса. То что я заметил, было изменение внутри меня. Теперь я осознал более чем прежде, что я должен прекратить эту ложь. Пришло время стать более честным и откровенным человеком. Я знал, что нужно делать. Я пошел в душ и помылся. Я представлял себе, что я смываю с себя все те прегрешения, которые накопились в течении многих лет. Я был готов начать новую жизнь. Жизнь, которая основывыется на правде и недвусмыленных доказательствах.

       Тем утром около 11:00 я предстал перед двумя свидетелями, экс-священником, которого все знали как отца Петера Якоба, вторым был Мухаммад Абель Рахман. И я произнес Шахаду: «Нет Бога кроме Аллаха и Мухаммад Посланник и Пророк его».

       Несколько минут позже пришла моя жена и произнесла те же слова. Только на этот раз в присутствии трех мусульманских свидетелей. (Я был третьим.) Мой отец воздержался и прошло несколько месяцев, прежде чем он стал мусульманином.

       Мы перевели детей из христианской школы в исламскую. Теперь десять лет позже они многое из Корана выучили наизусть.

      Мой тесть был последним из тех, кто свидетельствовал, что Иисус большой Пророк, но не сын Бога.

      Теперь останавимся и подумаем. Вся семья, люди с различной биографией и этническим происхождением нашли дорогу к исламу. Подумайте только: католический священник, органист и проповедник, священник и строитель христианских школ. И все они приняли ислам! Все мы были направлены и увидели правду только его милостью.

       Если бы я здесь остановился, я уверен, что вы по крайней мере должены были бы согласиться - это была удивительная история, не так ли? Ведь это были три религиозных руководителя, которые принадлежали различным религиозным направлениям к которым присоединились затем и их семьи.

      Но это еще не все. Есть еще кое-что! В том же самом году, когда я был в большой прерии в Техасе, я встретил студента из общины баптистов. Его звали Джо и он был из Теннесси. Он стал мусульманином после того, как он прочитал Коран на СЕМИНАРЕ БАПТИСТОВ! Конечно же были и другие. Я помню католического священника, который говорил такие хорошие вещи об исламе, что я спросил его почему он не принял еще ислам. Он ответил: «Как? Я ведь тогда потеряю мою работу!» Его имя - Пастер Джон и я очень надеюсь, что однажды он станет мусульманином.

       Больше? Да. В том же самом году я познакомился с католическим священником, который восемь лет занимался миссионерской деятельностью в Африке. Во время его миссионерства он познакомился с исламом и принял его. Теперь его зовут Омар и он живет в Далласе.

      Еще больше? Да, еще. Два года спустя, в то время как я был в Cан-Антонио, я познакомился с бывшим архиепископом русской провославной церкви. Он изучил ислам и оставил свою позицию в церкви, чтобы стать мусульманином.

     С момента моего прихода в Ислам я познакомился с множеством «новых» мусульман, которые раньше являлись ключевыми личностями в своей экс-религии. Они были индусами, евреями, католиками, протестантами, свидетелями Иеговы, греческими и русскими православными, коптами и даже учеными, которые раньше были атеистами.

      Почему? Хороший вопрос.

   Я могу предложить искателю правды следущие девять ШАГОВ на дороге к самоочищению:

1. Освободи свою голову, свое сердце и свою душу
2. Откажись от всех предубеждений
3. Читай хороший перевод Святого Корана
4. Читай медлено
5. Читай и обдумывай
6. Размышляй и молись
7. Проси того, кто сотворил тебя, чтобы он привел тебя к правде
8. Делай это в в течение нескольких месяцев и буть при этом последователен
9. Не допускай, чтобы другие отравляли твои мысли во время этого «Возрождения».

      Остальное – это остается только между тобой и всемогущим Богом. Если ты его действительно любишь, тогда он поступит с тобой согласно тому, что находится в твоем сердце.

     Я рассказал тебе мою историю – как я стал мусульманином. В интернете ты можешь найти много примеров людей, которые прошли путь похожий на мой. Найди время прочитать их. Позвольте нам тогда разделить правду, которая основывается на доказательствах, для того, чтобы понять свое происхождения, цели и задчи в мире земном и в мире потустороннем.

     Пусть Аллах руководит тобой на твоей дороге к правде. И пусть он поможет тебе открыть тебе твое сердце и твой ум, чтобы узнать действительность в этом и в другом миру.

Мир тебе и помощь Аллаха, того, от которого все зависит.

Юсуф Эстес (Yusuf Estes)

книги,авторы которых - бывшие священники,принявшие ислам.

  Если ты хочешь больше источников, которые укажут тебе истину и направят тебя к прямому пути, то вот тебе список некоторых книг, которые составили христианские священники, принявшие ислам, которым Аллах открыл глаза на истину. Они описывали в этих книгах историю перехода их изхристианства в ислам и причины, которые побудили их к покиданиюхристианства; они написали доказательства, которыми они воспользовались,утверждая, что ислам — завершающее, вечное послание. Вот этикниги:
 ---------------------------------------------------------------------------------------------------------------
1. «Религия и государство». Али бин Раббин ат–Табари.

2. «ан–Насыхааль–иманияфи фадыхат аль–милляан–насрания»,Наср бин Яхья аль–Мутатаббиб.

3. «Мухаммад в священной книге» — эта книга была изданана английском и арабском языках президиумом шариатских судовв Катаре.

(Продолжить)

4. «Евангелие» и «Крест», Дэвид Бенджамин Кельдани, который принялислам и стал называться Абдулахадом Даудом.

5. «Мухаммад, да благословит его Аллах и приветствует,в Торе, Евангелии и Коране».
6. «Прощение между исламом и христианством», Ибрагим Халиль Ахмад.Он был христианским священником, и до ислама его звали ИбрагимФилипс.

7. «Аллах Един или тройственен».
 8. «Мессия — человек или бог или и то, и другое»,Меджди Марджан.

9. «Исламский секрет», Фуад аль–Хашими.

10. «аль–Манаратас–сатыъафи зулюмат ад–дуньяаль–халика»,аль–Мухтади Мухаммад Закиюддин ан–Надджар.

11. "Почему я стал мусульманином" Книга Али (Вячеслава) Полосина - это честный рассказ о пути человека к Исламу. Автор книги - (естественно) бывший авторитетный священник, известный человек, в прошлом - депутат, автор законов, давших свободу верующим нашей страны. И то, что он пришел к Исламу - не случайность, это выстраданный опыт, это глубоко осознанный выбор....

12.Книга "Прямой путь к Богу", - автор Али (Вячеслава) Полосин.

13."Евангелие глазами мусульманина" - автор Али (Вячеслава) Полосин.

14.«Преодоление язычества. Введение в философию монотеизма»-автор Али Вячеслав Сергеевич Полосин — советник Совета муфтиев России, председатель московской религиозной организации мусульман «Прямой путь», доктор философских наук, кандидат политических наук.

15."Моя великая любовь к Христу открыла мне дорогу в ислам"-автор Саймон Альфредо Карапалло.

Это — благословенная группа людей, которые предпочли истину ложи,а правильный путь — заблуждению. Думаешь, ты больше знаешьо своей религии, чем они?

Почему ты не спросишь себя о причинах, приведших их к оставлению своей религии и объявлению ими своего переходав ислам? Какие аргументы и доказательства они обнаружили, которыенаправили их к прямому пути и свету?

Также я скажу, что эта группа людей — не единственные,кто оставил свою религию и объявил о принятии ислама;это лишь немногие из христианских ученых, которые приняли ислам,я привел их имена как ориентир и ссылку. Помимо них есть много людей. Они подобны караванам верующих, которыемы видим каждый день, — как они приходят и пополняют рядыислама, объявляя, что нет бога, кроме Аллаха, и что Мухаммад —посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует.

И последняя наша мольба — хвала Аллаху, Господу миров.