Заочная любовь: Горечь разочарования. Часть 2

На какое-то время любимый маэстро исчезает из поля зрения баронессы. Затем она получает письмо от Чайковского, что некая молодая особа долго донимала его своими посланиями как поклонница. А при встрече призналась в безумной любви к композитору.
 Чайковский пожалел девушку (в 29 лет) и решил жениться на ней, не испытывая к ней никаких любовных чувств. К тому же Пётр Ильич выполнил давнюю просьбу отца жениться. Но горько раскаивается в содеянном, так как сразу же после венчания почувствовал к жене острое отвращение. А её милые ласки только усугубляют дело. Они маэстро крайне неприятны , и он не знает, что с этим делать...

Баронесса была в ярости, какая-то нищая великовозрастная дура отняла у неё любимого композитора, которого она боготворит. Но, справившись с чувствами негодования, она пишет композитору сочувственное письмо с надеждой, что брак будет недолговечным.

Молодая жена не желала терять такого мужа, хотя он и не проявлял к ней никаких чувств как мужчина. От всего этого маэстро свалился в нервной горячке. Известие об этом привело в полный восторг баронессу. Она готова выплатить любую пенсию и отступные этой нахалке, покусившейся на её личного гения мызыки.

Баронесса и маэстро избегают личных встреч, чтобы не испортить чистых отношений пустыми светскими разговорами. Но переписка становится всё интенсивнее. Письма становятся, как наркотик, необходимы обоим.

Своих детей Надежда Филаретовна не баловала материнской нежностью. Все нежные чувства её изливались в письмах только на Чайковского. Она упрашивает его приехать в ее имение Семаки, окруженное тенистым садом и стоящее над речкой, там будет удобно творить её гению. Отказываясь от личных свиданий баронесса в свои 48 лет решает никуда от себя не отпускать любимого композитора. Такого спонсора ещё надо поискать!

К услугам композитора были особняк и поместье с вышколенной, угадывающей любое желание прислугой. Надежда Филаретовна наслаждалась мыслью о том, что гений живет в ее стенах, пользуется ее вещами, и, вернувшись под свой кров, она будет спать на тех же простынях и подушках, что и Чайковский в его отсутствие. 

Лишь однажды они случайно увидели друг друга во время прогулки: она сидела в коляске рядом с дочерью, Чайковский тоже был в экипаже. Оба были в крайнем смущении, как-будто их застукали за чем-то нехорошим. Он неловко поклонился, она, красная как рак, с бешено колотящимся сердцем, ответила — и не могла прийти в себя еще очень долго после того, как экипаж Чайковского скрылся за поворотом лесной дороги...

"Странно это, странно это, странно это, господа.
...Тут пора поставить точку, хоть и очень странно это".

Это уже не просто любовь, а какое-то наваждение. Надежда Филаретовна, играя на фортепиано музыку Чайковского, рыдает от восторга. Никакой плотский экстаз не может сравниться с её чувствами. Она тут же садится за письмо:"...Я играю — не наиграюсь, не могу наслушаться... Эти божественные звуки охватывают все мое существо, возбуждают нервы... Я эти две ночи провожу без сна, в каком-то горячечном бреду, и с пяти часов утра уже совсем не смыкаю глаз, а как встаю наутро, так думаю, как бы скорее опять сесть играть... Знаете ли, что я ревную Вас самым непозволительным образом, как женщина — любимого человека.
Знаете ли, что когда Вы женились, мне было ужасно тяжело, у меня как будто оторвалось что-то от сердца...".

Баронесса была настолько богата, что могла бы заказать литую статую своего гения из чистого золота в натуральную величину. Как своему божеству, своему кумиру.
Но в ответ баронесса получает безупречно выдержанное, почтительное и предельно уклончивое письмо. Композитор сообщает, что его любовь к ней так сильна, что он может выразить ее только музыкально.

Ответное письмо Чайковского уязвило баронессу как женщину. У её любимого маэстро не нашлось для неё живого слова любви, а только одна вежливая благодарность.

Да, она уже далеко не молода и нет былого очарования, может, в этом вся причина? Но если ей не суждено быть возлюбленной композитора, то она согласна и на роль его музы. 

Не только её физическое состояние даёт сбой, но и её бизнес в упадке. И всё же баронесса считает, что Чайковский оказался самой удачной из ее инвестиций — хотя теперь она все чаще думает о нем с раздражением.
Её подшефный то и дело просит прислать причитающуюся ему «бюджетную сумму» раньше времени. Композитор постоянно в нее не укладывается, просит еще и ещё— и получает свое. Она ублажает его, как капризное дитя.

За эти деньги она купила Чайковскому свободу: он избавился от преподавания, от тяготившей его рутины и начал писать. Инвестиции себя оправдали — ее композитор сделал карьеру. Теперь он известен во всем мире, ему рукоплещут в Европе, его зовут на гастроли в США.
Чайковского ласкает двор: Александр III называет себя его поклонником, дарит ему бриллиантовый перстень, назначает пенсию. Она меньше тех денег, что Чайковский получает от нее, но все равно это бесит баронессу — петербургский свет отнимает у неё кумира.

А он жалуется в письмах, что светская жизнь не оставляет ему времени на творчество... Визиты, приёмы... Но Надежде Филаретовне кажется, что ее друг необыкновенно доволен собой: на её крыльях он высоко взлетел, и теперь ей за ним уже не угнаться.
Что ещё нужно её любимому? Изысканный стол, внимательная прислуга — она присмотрит за всем со стороны, ее люди предугадают любую прихоть дорогого гостя. Так нет же — он покупает свой дом и прячется от нее.

А тут ещё упоминания в письмах об его молодом слуге и воспитаннике Алеше Софронове... Когда Алеше приходится пойти в армию, ее дорогой друг теряет способность здраво рассуждать: ему кажется, что небо упало на землю и мальчик пропадет в казармах.

Постепенно Надежду Филаретовну начинают охватывать смутные сомнения. Она начинает подозревать, что много лет подряд смыслом ее жизни был человек, которого она неверно придумала. Но усилием воли она гонит прочь эти мысли. К этому времени Фортуна совсем отвернулась от баронессы, а сама баронесса стала ощущать уже глухую неприязнь к Чайковскому.

Надежда фон Мекк отправила Чайковскому сухое письмо. Сообщила, что, по обстоятельствам, от нее не зависящим, вынуждена прекратить субсидию, а потом оборвала и переписку.
Всё хорошее когда-нибудь кончается. Но в это не мог поверить бывший кумир. Он пытался восстановить отношения, но безуспешно. Баронесса фон Мекк навсегда оставила Россию — свой век она доживала в Ницце, рядом с теми, кто, подобно ей, вышел в тираж.

В музыкальном плане Чайковский проявлял благодарность своему спонсору. Он посвятил ей ряд своих произведений, в том числе – Четвертую симфонию. Фон Мекк из скромности не захотела, чтобы на титульном листе значилось ее имя, и Чайковский написал: «Посвящается моему лучшему другу».

В душе Надежды Филаретовны постоянно звучала музыка Чайковского. Она уже была неизлечимо больна той проклятой болезнью, которая не щадила ни бедных, ни богатых и титулованных особ, ни творческих гениев, таких, как А.П.Чехов. И тут баронесса узнаёт о неожиданной смерти своего музыкального кумира, умершего за 4 дня от якобы холеры.
Последними словами находившегося в предсмертной агонии Чайковского было ее имя. Композитора баронесса пережила только на три месяца. Её друг музыкант играл для неё музыку Чайковского, Надежда фон Мекк умирала счастливой: на смертном одре улыбалась со слезами на глазах, пока навечно их не закрыла. Свою невостребованную любовь к музыкальному божеству она унесла с собой в могилу. Там её кумира уже никто от неё не отнимет.

(По материалам http://raduga-nte.de/index.php?nma=eliteclub&fla=stat&cat_id=16&nums=315 )