Она бежала от нацистов из Берлина с атомной бомбой в чемодане

Говорят, она бежала от нацистов из Берлина с атомной бомбой в чемодане. Лиза Мейтнер действительно открыла процесс деления ядра урана, но вот Нобелевскую премию за это получил ее соратник Отто Ган. Она никогда не оспаривала это решение, будто стыдясь своего открытия. Во время войны она бойкотировала американский атомный проект, после же – боролась за ядерное разоружение.

Когда ее пригласили к участию в Манхэттенском проекте по созданию атомной бомбы, она ответила категорическим отказом. Точно так же уже после Второй мировой войны она отказалась от голливудского предложения снять о ней фильм, по сюжету которого героиня покидала Германию с прототипом бомбы, спрятанным у нее в багаже. Именно ее американская пресса окрестила «матерью атомной бомбы», хотя сама она каждый раз подчеркивала, что никогда не работала над ее созданием. Возможно, поэтому она никогда не оспаривала присуждение Нобелевской премии за открытие деления ядра урана Отто Гану, хотя это решение еще в 1945 году вызвало возмущение ряда ученых. Ведь она была равноправным партнером Гана, с ней он советовался и обсуждал все экспериментальные факты. Однако она не была заявлена даже как соавтор открытия. Хотя именно в ее статье 1939 года впервые был введен термин nuclear fission – ядерное деление. И, как высказался о «высвобожденной атомной энергии» Альберт Эйнштейн: «Она была открыта в Берлине Ганом, который, впрочем, неправильно интерпретировал свое открытие. Правильную интерпретацию дала Лиза Мейтнер».

Она родилась в 1878 году в Вене в обеспеченной еврейской семье. Отец был весьма известным в своё время шахматистом, юристом и политическим деятелем. Мать занималась воспитанием восьмерых детей. Интерес Лизы к точным наукам проявился уже в школьные годы и несколько озадачил родителей. Ведь ее, как и сестер, готовили к роли хорошей жены и матери, что включало, как правило, гуманитарное образование, обучение музыке и танцам.

Но девочку увлекала математика и естественные науки, а заветной мечтой было поступление в Венский университет. Все австрийские университеты в то время были закрыты для женщин, но родители поддержали интерес дочери, наняв лучших педагогов. И когда девушек все же начали принимать, Лиза стала одной из первых, успешно выдержавших экзамен и поступивших в университет. А уже через пять лет учебы она стала второй женщиной Венского университета, получившей степень доктора по физике после защиты диссертации.

Увлеченная работами Марии Кюри, она занялась изучением радиоактивности и отправилась в Берлин слушать лекции Макса Планка по теоретической физике. Ее допускали на лекции в виде исключения: немецкие университеты все еще официально не разрешали обучение женщин. Там же, в Берлине, в сентябре 1907 года она и познакомилась с молодым химиком Отто Ганом, который работал в Химическом институте Берлинского университета под руководством знаменитого Эмиля Фишера. Ган предложил Мейтнер вместе изучать радиоактивность и уже через месяц добился для нее разрешения работать в лаборатории при университете, хоть его научный руководитель Фишер и был резко против такого поворота событий. Фишер, как и многие, считал, что женщины не должны заниматься научными исследованиями. Вот почему под лабораторию он отвел молодым ученым комнату в подвале. Кроме того, Фишер запретил Мейтнер подниматься на верхние этажи университета и входить в здание с парадной стороны.

Такое отношение к Мейтнер сохранялось вплоть до 1908 года, пока в Германии не вышел указ, разрешавший девушкам доступ к университетскому образованию. Но и после этого на протяжении четырех лет Лиза Мейтнер не имела ни официальной должности, ни статуса исследователя, а также не получала никакого жалования, существуя лишь благодаря поддержке родителей. Только в 1912 году проводимые Ганом и Мейтнер исследования бета- и гамма-лучей привели к тому, что их пригласили в Институт кайзера Вильгельма. Здесь Гана приняли на должность профессора – он возглавил небольшое отделение по изучению радиоактивных веществ, а Мейтнер наконец получила место научного сотрудника.

Стоит ли говорить, что все ее научные работы до 1912 года, как правило, выходили не под ее авторством. А когда, получив официальную должность, она все же смогла публиковаться под своим именем, то произошел такой случай. Ознакомившись с ее статьями, редактор немецкой энциклопедии Брокгауза попросил Мейтнер написать статью о радиоактивности, направив при этом письмо на имя «господина Мейтнера». Когда же в ответном письме редактор узнал, что Мейтнер – женщина, в публикации на страницах издания было отказано – таковым, к сожалению, было отношение к женщинам, занимавшимся наукой в то время.

Еще более курьезный случай произойдет много позже, в 1922 году, во время прочтения ею первой своей публичной лекции на тему «Значение радиоактивности для космических процессов». Зайдя в аудиторию, Лиза увидела в ней женщин, многие из которых были явно далеки от научной деятельности. Оказалось, что анонсирующая лекцию газета, посчитав невероятным исследование женщины в области космоса, решила, что это ошибка, и вместо «космических» указала в статье «косметических», собрав тем самым в зале представительниц сферы моды.

К тому времени Лиза была уже доцентом Берлинского университета. Их общую лабораторию с Ганом разделили – он возглавил отдел радиохимии, а она руководила отделом радиофизики, изучая альфа-, бета- и гамма-излучения. В 1923 году Мейтнер предложила теорию строения ядер, согласно которой в их состав входят альфа-частицы, протоны и электроны. Именно она открыла безызлучательный переход электрона в атоме, но не опубликовала данные. Вот почему двумя годами позже этот эффект был назван в честь Пьера Оже, который независимо от Мейтнер открыл этот переход и опубликовал результаты своих исследований.

Мейтнер, впрочем, это совсем не расстроило, ведь она была уже полностью погружена в новые исследования. В 1926 году она стала профессором Берлинского университета, пользуясь заслуженным уважением коллег. До момента прихода к власти нацистов Ган и Мейтнер восемь раз выдвигались на Нобелевскую премию за совместные исследования. После же вступления в силу в апреле 1933 года «Закона о реформе государственной службы», Лизу из Берлинского университета «попросили». Однако должность в Институте кайзера Вильгельма, считавшемся частным заведением, была за ней сохранена. Все потому, что руководил институтом ее на тот момент уже близкий друг Макс Планк.

Мейтнер продолжила научную деятельность как австрийская подданная, вновь объединившись в научной работе с Ганом. Позже к ним присоединился и Фриц Штрассман. Все вместе они пыталась найти ответ на вопрос, что же все-таки происходит с ураном при действии на него нейтронов. Их совместная работа продолжалась четыре года и отображена более чем в двух десятках статей. Когда в марте 1938 года Австрия вошла в состав гитлеровского рейха, на Мейтнер стали распространяться нацистские антисемитские законы. Ей пришлось бежать, обосноваться в Швеции и получить должность в Нобелевском институте экспериментальной физики. Но совместная работа с Ганом продолжилась по переписке, и он даже тайно приезжал к ней для обсуждения исследований и их результатов.

Именно Мейтнер убедила Гана в возможности расщепления ядра. Опубликовать результаты общей работы было невозможно, поэтому учёные разделили полученный материал: Ган опубликовал данные по химическому эксперименту, а через месяц Мейтнер вместе со своим племянником Отто Фришем дала физическое обоснование этих результатов. И именно Лиза Мейтнер заметила, что ядерное деление может давать цепную реакцию, в результате которой и получаются большие выбросы энергии.

Научный мир быстро понял, что все это может стать основой для создания оружия огромной силы. Ган был гражданином нацистской Германии, поэтому американцы пригласили в свой проект по созданию ядерного оружия Мейтнер и ее племянника. Отто Фриш присоединился к Манхэттенскому проекту, а вот сама Лиза от участия в нем отказалась. Она не желала делать бомбу и уже жалела, что провела так много исследований в Германии – стране, подчинившей науку военным целям.

Позже, после встреч с жертвами фашистских концлагерей, Лиза Мейтнер приняла решение более никогда не возвращаться в Германию. И несмотря на то, что общение с Ганом она будет поддерживать вплоть до его смерти, не сдержавшись, в одном из писем к нему она написала: «Все вы потеряли стандарты правосудия и справедливости. Все вы работали на нацистскую Германию и никогда не пытались оказать даже пассивное сопротивление...»

Мейтнер пережила Гана всего на несколько месяцев и ушла из жизни в октябре 1968 года. Она никогда не пыталась добиться оценки своего вклада в открытие ядерной энергии. Казалось, она вообще не хотела, чтобы ее имя было связано с ядерным делением, которое привело к созданию и тестированию атомной бомбы. И активно пропагандируя в дальнейшем опасность применения ядерного оружия, она неизменно призывала ученых представлять моральные последствия их открытий.

Алексей Викторов