О СВЯЗИ ВРЕМЁН И СУДЬБЕ МАЛЫХ НАРОДОВ

О СВЯЗИ ВРЕМЁН И СУДЬБЕ МАЛЫХ НАРОДОВ

Мудрые люди говорят, что география это судьба народа. Поселив четыре небольших, но самобытных племени на восточном, стратегически важном, берегу Балтийского моря, эта самая неисповедимая судьба и повела их в светлое будущее, но разными дорогами. И дороги эти пролегали по границе славянского и тевтонского миров.

Самым коротким и самым прямым путём в Европу попали пруссы. Географически они оказались крайними. Дикие язычники, по традиции враждовавшие с соседними поляками и литовцами, в поединке с профессиональным военным орденом были обречены, если не на уничтожение, то на потерю самобытности. Геноцида, по всей вероятности, не было, кто-то ведь должен был обрабатывать землю и кормить пришельцев. Сначала племенная верхушка, а за ней и простой прусский народец, приняв католичество и приобщившись к европейской цивилизации, в течении жизни нескольких поколений просто плавно превратился в немцев. Тех самых немцев, которые через восемь веков будут громче всех в Германии кричать «Хайль Гитлер!» и пойдут освобождать своих прибалтийских соплеменников от «славянского рабства».

А вот трём другим «прибалтийским сестричкам» повезло меньше. К латышам, правда, немцы тоже пришли, а к эстонцам прибыли ещё и датчане со шведами с тем же предложением – стать европейцами, то есть немцами или, на худой конец, шведами. Так бы оно, несомненно, и произошло, но всё испортили «злобные оккупанты-славяне». С востока русские, с юга белоруссы, с запада поляки навязали пришельцам многовековую борьбу за выход к морю. И вопрос онемечивания коренного населения пришлось отложить до лучших времён, как оказалось, на те же восемь веков. Так что перед латышами и эстонцами нынешней России, действительно, надо просить прощения за то, что эти народы до сих пор существуют.

А вот перед литовцами за это самое прощения должна просить Белоруссия. Дело в том, что пока тевтонцы разбирались с пруссами, в белорусском городке Новогрудке появился загадочный человек. В современной Литве его, естественно, считают литовцем и называют Миндовгасом – основателем Литовского государства. Логика предельно простая – раз уж государство называлось Великое Княжество Литовское, то кто, как не литовец, может быть его основателем. На самом деле, кто был этот самый Миндовг, откуда он появился достоверно неизвестно, но то, что именно он основал будущее (почему-то не совсем литовское) государство, это факт. Однако, если присмотреться, то есть и другие факты, указывающие и на его вероятное происхождение, и на происхождение этого названия. Удивительно, но именно со времён правления Миндовга в Новогрудке и его окрестностях (и нигде больше!) начинается строительство каменных замков. Впрочем, замки это громко сказано, это ещё зачаточная фортификация – фактически замена деревянного частокола, который возводили во всех славянских землях, каменными стенами. В Лиде, Креве, Медниках и самом Новогрудке остатки этих стен стоят и сегодня. А ведь в то время технология этих работ была неизвестна не только достаточно примитивным литовским племенам, но и славянам. И единственным местом, где можно было научиться строить из камня была Пруссия, а единственными учителями - рыцари Тевтонского ордена. Тогда, если предположить, что Миндовг это один из прусских вождей, успевший послужить немцам, многому у них научившийся, но так и не нашедший с ними общего языка, становится понятным, почему он обосновался именно в белорусском Новогрудке, а не где-нибудь в Каунасе среди своих соплеменников. Кстати говоря, находит объяснение и название Литва для нового государства. Те же крестоносцы считали, что до Литвы после Немана два дня пути верхом через дикую местность (ту самую, где обитали собственно литовцы). А для пруссов, естественно, всё, что за Неманом, было Литвой. Похоже, что именно таким образом маленькая Литва вошла в состав западнославянского Великого Княжества Литовского, дав ему своё имя и, попутно, избежав печальной участи Пруссии.

Так, меняя подданство, но сохраняя (зачастую только на простонародном уровне) свой язык и культуру, три оставшихся прибалтийских народа дожили до века двадцатого и, пользуясь мировыми разборками бывших хозяев, даже обрели подобие независимости. А вот география осталась прежней. И товарищ Сталин перед войной прекрасно понимал, что оставить Прибалтику «нейтральной и независимой», значит передать её в руки Гитлеру. Прибалтов это устраивало, Сталина нет. Но Гитлер в Прибалтику всё-таки пришёл. И местное население было в восторге. «Кричали женщины ура и в воздух чепчики бросали». А вот мужчины почему-то повели себя по разному. Вначале, правда, все они дружно занялись «решением еврейского вопроса». Особенно старались литовцы. При этом, надо полагать, никакой идейной основы в борьбе с евреями у них, похоже, не было, а был элементарный менталитет хуторянина, которому представился случай на законном основании ограбить своего соседа. Кончились евреи – закончилась и борьба. А вот эстонцы и латыши оказались нацистами идейными. Первые сразу честно ушли на фронт, а вторые, покончив с евреями, занялись борьбой с партизанами и наведением «нового порядка» уже на Украине и в Белоруссии. Вот когда сказалось средневековое немецкое владычество.

А тем временем наступил 1943 год, и время побед для немцев прошло. Войне потребовались уже не полицейские, а солдаты.

Сразу после сталинградской катастрофы в Литву, Латвию и Эстонию из Рейха пришёл приказ о формировании добровольческих легионов СС. И на этом месте единодушие борцов за свободу и независимость своих маленьких «фатерляндов» неожиданно быстро закончилось. Если латыши и эстонцы дружно откликнулись на призыв своего фюрера и, лихо перевыполнив все планы, сформировали аж по две дивизии в рядах СС, то в Литве этот призыв с треском провалился. Не помогли ни угрозы репрессий, ни аресты местных бургомистров. Литовские мужики просто ушли в леса, да так там и просидели до конца войны. По данным современных историков литовцев в войсках СС насчитывалось только 150 человек. Меньшего иностранного представительства в СС не было ни у одного народа! По сути дела Литва была чуть ли не единственной республикой Советского Союза, которая не только не имела эсэсовских дивизий, но и вообще не воевала на фронте на немецкой стороне. Казалось бы это должно стать предметом законной гордости для литовцев, но почему-то не стало - помалкивают. Зато латышам есть чем «гордиться» (и ведь гордятся!) - их в СС было 40 000. Несомненное лидерство и первое место в мире! Столько же было только венгров, и «почётное» второе место у наших, прославляемых сегодня на каждом углу, казаков – 35 000 сабель. На этом фоне «достижения» эстонцев несколько скромнее, их в СС было «всего» 23 000, однако, если рассматривать не абсолютные цифры, а проценты от численности населения, едва ли у них будут соперники.

Ну а теперь, как говорит один весёлый телеведущий, «Внимание, вопрос!» Почему? Почему братские народы так по разному отреагировали на одинаковую ситуацию? Литовцы говорят, что надеялись получить от немцев долгожданную независимость, а когда поняли, что оной не предвидится, плюнули и ушли в леса. Что ж ответ правильный, но не полный. Тогда получается, что латыши и эстонцы этой самой независимости не хотели? А ведь именно так и получается! Когда это Гитлер им независимость обещал? Но что-то же обещал? Обещал. И именно латышам и эстонцам, но не литовцам. «Связь времён» оказалась субстанцией достаточно прочной, которая распадается только вместе с гамлетовскими мозгами. А в министерстве по делам Восточных территорий Рейха сидел человек,знающий ситуацию в Прибалтике не понаслышке. Это был латышский немец Альфред Розенберг. Он-то, в полном соответствии с арийской теорией, и рассчитал, что в Эстонии онемечиванию подлежит 90% населения, в Латвии 50, а в Литве только 7. И вот теперь, если предположить, что эти цифры стали известны местному населению, всё становится на свои места. Нет, не за Родину воевали латышские и эстонские эсэсовцы. Плевать им было на эту родину вместе с её независимостью и грош цена их сегодняшнему «патриотизму». Это был чисто шкурный интерес – заслужить тёплое место хозяина над славянскими рабами при «новом порядке». При этом, если эстонцам такое место доставалось автоматически, то латышам его ещё надо было заслужить (войти в те самые 50%). Отсюда и вышеприведённое лидерство. А то, что для этого придётся забыть свой родной язык и культуру, превратившись в немца, так «чай оно не в первый раз». Кстати говоря, этот же мотив двигал, скорее всего, и нашими «славными» казаками, немцы ведь и их признали арийцами. Единственное, чего не смогли понять туповатые прибалтийские головы будущих арийцев, так это то, что к 43-му году вопрос о славянских рабах уже накрылся большим медным тазом, а стало быть и воевать за Великую Германию никакого смысла для них больше не было. Но с этим, увы, ничего поделать нельзя, большая стратегия всегда была слабым местом малых народов.

Но вернёмся в лес к менее везучим неарийцам, а поэтому поневоле патриотам, литовцам. Простым сельским ребятам с хуторов, которые так удачно избежали немецкой мобилизации, вполне понятно, не нужна была и мобилизация советская.Поэтому никакого резона покидать уже обжитые леса для того, чтобы попасть на фронт не было. Оружия после боёв вокруг было достаточно, матери и жёны на хуторах кормили, и лесной народ выжидал. Тем временем, война закончилась. Советская власть великодушно предложила всем, вышедшим из лесов, амнистию и возвращение к нормальной мирной жизни. На этом бы всё и закончилось, однако кое-где, как оказалось впоследствии, на этот лесной контингент имелись другие планы. После известной речи господина Черчилля (какое совпадение!) в Литве началась партизанская война или резистенция (то бишь, сопротивление), как называют её сегодня литовцы. И, пожалуй, в этом они правы. Строго говоря, партизанской войны, как мы её понимаем, действительно не было. Не было ни нападений на войска, ни рельсовой войны, ни саботажа на стратегических объектах. Зато «лесные братки» лихо расправлялись с учителями, председателями колхозов, партийными и советскими работниками, которые, кстати говоря, все были такими же литовцами, но думающими инако, а, значит, неправильно. По сути дела это была обычная гражданская война со всей её неизбежной жестокостью, которую трудно простить, но понять всё же можно. Гораздо труднее понять другое. На что надеялись эти борцы за свободу? Горсткой террористов одолеть армию, только что разгромившую в страшной войне непобедимый вермахт? Напугать до смерти товарища Сталина? А вдруг испугается, да и признает независимость Литвы? Ага, щас! А ведь все эти вопросы и очевидные на них ответы должны были так или иначе вставать перед каждым, взявшим в руки оружие и вступившим на путь борьбы с великой державой.

И всё-таки ответ, оказывается, был. И надежда на победу тоже была. Надеялись на Англию. Простым хуторянам в лесах их руководители говорили: «Держитесь, ребята, помощь уже близка. Вот-вот начнётся война Англии и США с Советским Союзом, придут британские войска, и Литва снова станет свободной.» И это не было с их стороны обманом. Это они были обмануты британской агентурой. Ведь Англия-то к тому времени уже точно знала, что никакой войны с Советским Союзом не будет и быть не может. И никакой помощи Литве никто оказывать не собирался. Идея продолжения войны с СССР в мудрых головах бывших союзников, правда, имела место быть, но первые же попытки планирования такой кампании показали её полную безнадёжность. Только вот литовским сопротивленцам сообщить об этих выводах почему-то «забыли». И это был действительно высший пилотаж британской политики. Кроме ленинского: «Учиться, учиться и ещё раз учиться!», других слов по этому поводу придумать невозможно. На самом деле мудрые и дальновидные британцы всё просчитали правильно. Во-первых, для них было абсолютно ясно, что сопротивление в конце концов будет подавлено с большим числом жертв и последующими неизбежными репрессиями. А это означает, во-вторых, множество обиженного, озлобленного на советскую власть народа в одной из союзных республик, и это недовольство в будущем, при более благоприятных обстоятельствах, можно будет использовать против ненавистного СССР. Ну а, в-третьих, почему бы, на худой конец, британскому льву не доставить себе удовольствие лишний раз подёргать «Дядюшку Джо» за усы и не напакостить ему, хотя бы по мелочам. Вот только за эти заморские удовольствия простым литовским ребятам пришлось платить жизнями и «незаконными» репрессиями. (Что-то не приходилось, правда, слышать о странах, в которых вооружённое сопротивление государственной власти, считалось бы законным.) Но уж так оно было задумано. Если бы литовцы знали историю, они могли бы догадаться, что загребать горячие угли чужими руками, это уже давно любимое британское национальное развлечение.

И всё-же жертвы оказались ненапрасными. Дальновидный британский план блистательно сработал, и прибалтийские народы обрели, наконец, долгожданную свободу (в смысле очередной раз, но теперь уже добровольно поменяли хозяина). На этой радостной ноте можно было бы и закончить сей рассказ, да только вот радость эту несколько омрачают воспоминания о судьбе несчастной Пруссии, которой много веков назад, как оказалось, достался неправильный хозяин. В результате не только настоящих пруссов, но и онемеченных в их родных землях больше нет. Не забыть бы об этом их сегодняшним соплеменникам при выборе хозяев. Дорого может стоить выбор неправильного хозяина.