Мозг армии и секретарь Ворошилова

Генеральный штаб это одна из важнейших структур в армии¸ как верно высказался Борис Михайлович Шапошников это «мозг армии»

Мозг всегда должен быть в оптимальном состоянии, чтобы верно принимать решения, правильные решения. Но генштаб не был здоров….

Тогда структура управления Гентшаба была такой:

Управления:

Оперативное

Разведывательное

Организационное

Мобилизационное

Комплектования и формирования

Военных коммуникаций

Автодорожное

Организации тыла и снабжения

Военно-топографическое

Организации оперативного тыла

Строительства укрепрайонов

Шифровальное

Отделы:

Общих вопросов

Укрепленных районов

Военно-исторический

Об чистке ряда управлений, например о разведке речь уже шла в предыдущих статьях

Начальником Генштаба по преемственности был назначен в 1931 году был назначен А. И. Егоров, его первым заместителем — В. Н. Левичев, заместителями — С. А. Меженинов и А. И. Седякин.

Организационно Генеральный штаб в то время состоял из следующих отделов:

--оперативного (начальник С. А. Меженинов);

--боевой подготовки (начальник А. И. Седякин);

--военных сообщений (начальник Э. Ф. Аппога);

--организационного (начальник М. И. Алафузо);

--материального планирования (начальник Н. Н. Мовчин);

--автотранспортной службы (начальник А. А. Славин);

--военно-топографического (начальник И. Ф. Максимов);

--научного военно-исторического (начальник Ф. А. Акулов, с декабря 1935 года — К. И. Соколов-Страхов).

В 1936 году отдел боевой подготовки был выделен из Генерального штаба и развернут в Управление боевой подготовки, а в Генеральном штабе создан отдел кадров по службе Генерального штаба.

Первым в Генштабе был арестован  начальник кафедры организации и мобилизации Военной Академии Генерального Штаба комдив М.И. Алафузо, это случилось в апреле 1937 г.

Комдив Алафузо отвечал за организацию РККА и его арест указывал нато что в Генштабе есть и другие заговорщики, в одиночку Алафузо работать не мог

В июне 1937 года выяснится что ближайшие заместители Егорова, Меженинов и Левичев передавали иностранным военным разведкам сверхсекретные документы

В запросе следственных органов было следующее:

 «Начальник 1 отдела Генштаба РККА – комкор Меженинов Сергей Александрович является участником контрреволюционного троцкистского заговора в армии и занимался шпионажем в пользу иностранного государства.

Прошу санкционировать арест Меженинова С.А.».

Взяли Меженинова не из теплой домашней постели или служебного кабинета, а из палаты Кремлевской больницы, куда он попал после покушения на самоубийство. 10 июня 1937 года, накануне суда над М.Н. Тухачевским, Меженинов дважды (в грудь и в голову) выстрелил в себя из пистолета, но чудом остался в живых и в крайне тяжелом состоянии был помещен в больницу.

Меженинов стал втоорой по счету крупной "шишкой" разоблаченной в генштабе РККА

Комкор Левичев также был арестован, это означало что можно было заводить дело и на самого Егорова

Арестовали Меженинова 21 июня 1937 года, то есть через десять дней после его попытки самоубийством покончить с жизнью.

Взяли прямо из палаты, не дождавшись выздоровления, хотя бы частичного, не считаясь с тем, что у него была повреждена ткань головного мозга. Из больницы Меженинова перевели в лазарет Бутырской тюрьмы.

 Только через неделю Ушаков составил первый протокол допроса Меженинова, в котором говорится, что

« признал себя виновным в причастности к антисоветскому военному заговору в РККА, в который был завербован М.Н. Тухачевским, а также в проведении вредительства и в шпионской деятельности в пользу ряда иностранных разведок.»

На суде 28 сентября 1937 года, как записано в протоколе судебного заседания (председательствующий – В.В. Ульрих, члены – И.Т. Голяков и Ждан) Меженинов виновным себя не признал и заявил, что

«он врал на себя и на Красную Армию. Думал, что своими показаниями на предварительном следствии он принесет пользу Красной Армии».

Вместе с этим он признал, что

« являлся участником антисоветского заговора, знал о шпионской работе Тухачевского, но сам он шпионом не был.»

По статьям УК РСФСР 58–1«б», 58–6, 58–8 и 58–11 он приговорил к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества и лишением воинского звания «комкор» – Меженинова Сергея Александровича, 1890 года рождения, уроженца города Кашира, русского, женатого, происхождением из дворян, с высшим образованием, бывшего капитана царской армии, кандидата в члены ВКП(б) с 1931 года. Приговор был исполнен в тот же день.

………

Егоров тогда удержался, но из генштаба ему пришлось уйти, правда на место первого заместителя наркома обороны.

В июне 1937 года Генштаб возглавил Борис Шапошников и при нем началось выздоровление мозга армии

В мае 1937 года в Политбюро поступило следующее сообщени

“Политбюро ЦК ВКП(б) 
Прошу исключить из состава Военного Совета при Народном Комиссаре обороны СССР: Тухачевского М.Н, Эйдемана Р.П., Лонгва Р.В., Ефимова Н.А., Аппога Э.Ф., как исключенных из рядов РККА.”.

Кроме знакомых Тухачевского и Эйдмана, в списке были ведущие генштабисты

Например Эрнст Аппога и Романа Лонгвы. Первый начальник Управления военных сообщений РККА, второй управлял связью. На них были следующие показания

Из показаний комкора Розынко на допросе 27 мая 1937 года:

 «Как участник антисоветского военного заговора я был непосредственно связан с Ефимовым (комкор Н. А. Ефимов — начальник Артиллерийского управленияи Фельдманом и по их указаниям проводил вредительство в области артиллерийского вооружения РККА. Эти лица, т.е. Ефимов и Фельдман, были вдохновителями моей контрреволюционной деятельности.

С их слов знаю, что в заговоре участвовали из руководящего командного состава РККА: Лонгва (комкор Р.В. Лонгва— начальник Управления Связи РККА.), Аппога (комкор Э.Ф. Аппога — начальник Управления военных сообщений РККА..), Петин (комкор Н.Н. Петин — начальник Инженерного управления РККА..) и Фишман. Кто возглавлял военный заговор, я не знаю»

Комкор Эрнст Аппога, нач. управления военных сообщений был изобличен как предатель

Комкор Роман Лонга тоже был разоблачен показаниями сообщников

Историки и теоретики

Коснулись чистки и военно-исторической кафедры

Был арестован и осужден СОКОЛОВ-СТРАХОВ Константин Иванович. Комбриг (1935). Русский. Член ВКП(б) с мая 1917 г.

После Гражданской войны на ответственных должностях в войсках и военно-учебных заведениях РККА. В 1921 г. окончил Военную академию РККА. С декабря 1921 г.— помощник начальника оперативного управления штаба Карельского района. С февраля 1922 г. — командир финских отрядов в Карелии (командир партизанского лыжного полка). С июня того же года — начальник штаба 10-го стрелкового корпуса.ъ

 С декабря 1923 г. — первый помощник начальника штаба Западно-Сибирского военного округа. Затем — и. д. начальника оперативного отдела штаба Сибирского военного округа. В мае — декабре 1924 г. находился в заграничной командировке. С января 1925 г. — начальник оперативного отдела штаба Московского военного округа. С марта 1925 г. — адъюнкт Военной академии РККА (по совместительству). С апреля 1926 г. — военный атташе при полномочном представительстве СССР в Афганистане. С августа 1927 г. находился в распоряжении Главного управления РККА. В октябре того же года назначен начальником оперативного отдела штаба Московского военного округа. х\

С апреля 1929 г. состоял в распоряжении наркома по военным и морским делам и председателя Реввоенсовета СССР. С октября 1929 г. — адъюнкт Военной академии имени М. В. Фрунзе. С мая 1931 г. — начальник редакционной части штаба той же академии (по совместительству). С ноября 1932 г. — начальник штаба 4-го стрелкового корпуса. С января 1935 г. — начальник 5-го отделения 4-го отдела Штаба РККА.

С марта того же года — начальник 7-го отделения 1-го отдела Штаба (затем Генерального штаба) РККА. С октября 1936 г. — заместитель начальника научного военно-исторического отдела Генерального штаба РККА

Его арестовали и судили в 1938 году

В неблагонадежности уличили и профессора Академии Генерального штаба комдива Я.Я. Алксниса. В обвинительном заключении по его делу этот пункт сформулирован следующим образом:

«Алкснис Я.Я. свидетельскими показаниями Шлемина (начальника Академии Генерального штаба..) и Базь (начальника кафедры той же академи.), служебной и парт. полит. характеристикой уличался в протаскивании троцкистских пораженческих взглядов в преподавательской работе по кафедре подготовки страны к обороне и в литературных трудах.

Произведенным экспертизой рецензированием печатных работ Алксниса Я.Я. – «Основы мобилизации РККА» и «Очерк развития вооруженных сил» свидетельские показания подтверждаются и работы Алксниса признаны не годными.

Экспертной комиссией отмечено ряд положений, заведомо неправильно преподанных Алкснисом в его печатных работах, неверно ориентирующих слушателей академии Генерального штаба Красной Армии.

Печатные работы Алксниса, как констатирует экспертная комиссия, имеют ряд политически неверных, вредных положений…»

Знакомясь с делом Я.Я. Алксниса вновь убеждаешься в том, что следователи ГУГБ по своему разумению и установкам начальников подтасовывали, а зачастую просто придумывали нужные им факты, заполняя ими страницы протоколов допросов и очных ставок. Так создавались многотомные «липовые» дела. Не единичными были случаи, когда тот или иной документ трактовался ими весьма произвольно, когда по своему усмотрению они выпячивали второстепенные детали в качестве основных. А то и просто «притягивали за уши» необходимые им положения, как это было с выводами упомянутой выше экспертной комиссии в отношении Я.Я. Алксниса.

……………

Из генштаба продолжали утекать карты, о чем говорит вот этот документ

«Спецсообщение Н.И. Ежова Политбюро ЦК о результатах следствия по делу о пропаже карты-дислокации. 14 апреля 1938 г.

14 апреля 1938 г.

№ 102899

В связи с пропажей в октябре 1937 года в Генеральном штабе РККА карты-дислокации, — совершенно секретного, особой важности документа, 5-м Отделом ГУГБ НКВД были арестованы 14 человек — работников Генерального штаба РККА.

В результате произведенного тщательного следствия установлено, что из числа 14 арестованных — 11 человек являются участниками военного заговора и шпионами иностранных разведок.

Арестованные:

1. БАМБУЛЕВИЧ А.В. — бывший полковник, начальник 2-го отделения 1-го отдела Генштаба РККА;

2. ДУБЯНСКИЙ В.А. - бывший полковник, начальник 3-го отделения 1-го отдела Генштаба РККА;

3. ЦИФЕРОВ Г.И. — бывший полковник, начальник 4-го отделения 1-го отдела Генштаба РККА;

4. СМОЛИН К.Е. — бывший полковник, начальник 1-го отделения 1-го отдела Генштаба РККА;

5. МАСЛЕННИКОВ А.Б. — бывший полковник, помощник начальника 1-го отдела Генштаба РККА;

6. ПРОКУДИН П.И. — бывший майор, помощник начальника 3-го отделения 1-го отдела генштаба РККА;

7. АБРАМОВИЧ И.М. — бывший майор, помощник начальника 6-го отделения 1-го отдела Генштаба РККА, — как участники заговора и шпионы осуждены Военной коллегией и расстреляны.

На арестованных:

1. ГРОЗОВСКОГО А.Г. — майора, бывшего помощника начальника 4-го отделения 1-го отдела генштаба РККА;

2. СМОЛИНА В.И. — полковника, бывшего заместителя начальника отделения 1-го отдела генштаба РККА;

3. МАТВЕЙШИНА А.Б. — полковника, бывшего начальника 10-го отделения 1-го отдела Генштаба РККА, — следственные дела переданы на рассмотрение Военной коллегии как участников заговора и шпионов.

Дело на непосредственного виновника в уничтожении карты-дислокации бывшего начальника отделения 1-го отдела Генштаба РККА майора МОРОВА Александра Матвеевича, который сознался в том, что сжег этот документ, — также закончено и передается в Военный трибунал.

В отношении арестованных:

1. НОВИКОВА Н.И. — майора, бывшего помощника начальника 3-го отделения 1-го отдела генштаба РККА и

2. РАПОНЬКИНА М.Н. — старшего писаря, демобилизованного красноармейца, бывшего порученца начальника 1-го отдела генштаба РККА, — арестованных по подозрению в хищении карты-дислокации, — следствием не установлена причастность их к этому делу, а равно и к другим каким-либо преступлениям, в связи с чем они подлежат освобождению.

Арестованный ИВАНОВ Петр Алексеевич, полковник, бывший начальник 1-го отдела Генштаба РККА (за работу в Испании награжден орденом Ленина и орденом «Красное Знамя») обвиняется в халатном отношении к вопросам сохранности совершенно секретных, особой важности документов, так как у него со стола была похищена карта-дислокация МОРОВЫМ (арестован).

Прошу санкционировать освобождение из-под ареста РАПОНЬКИНА и НОВИКОВА, а также указаний в отношении ИВАНОВА П.А.

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР ЕЖОВ»

Пропажа карт дело чрезвычайное, а судя по материалам дел их с генштаба таскали регулярно до начала чисток

Секретарь Ворошилова

У Наркома обороны СССР Климента Ворошилова был свой аппарат, через который он вел управление страной, в этом аппарате наиболее близким к нему человеком был его секретарь. корпусный комиссар Петухов.

Вот его данные.

Петухов Иван Павлович. Корпусный комиссар (1935). Русский. Член ВКП(б) с июня 1915 г.

Родился в декабре 1895 г. в деревне Высокое Спас-Деменского уезда Калужской губернии в крестьянской семье. Окончив сель-скую школу, стал трудиться в г. Москве рабочим на кирпичном заводе и складе конторских книг. Экстерном сдал экзамен за 4 класса реального училища.

В 1915 г. призван в армию и направлен на Румынский фронт. Участник Первой мировой войны. В 1916 г. за революционную агитацию подвергался аресту. После Февральской революции 1917 г. избран членом полкового комитета и членом гарнизонного суда. В 1917 г. окончил Горийскую школу прапорщиков, после чего служил в Харькове в должности командира взвода и роты. Принимал активное участие в формировании и обучении отрядов Красной гвардии. Последний чин в старой армии — прапорщик.

В Красной армии добровольно со дня ее формирования. В феврале — апреле 1918 г. — командир 1-го и 2-го рабочих полков (г. Харьков). В июне — августе 1918 г. — чрезвычайный комиссар по борьбе с чехословацким мятежом, военком Сызранской группы войск Восточного фронта. С августа 1918 г. по ноябрь 1920 г. — политинспектор, член военного трибунала, комиссар штаба Восточного фронта, начальник политотдела 26-й стрелковой дивизии.

После Гражданской войны на ответственных должностях политсостава в войсках, центральном аппарате и военно-учебных заведениях РККА. В 1921- 1922 г. — начальник организационного отдела и заместитель начальника политуправления войск Сибири.

С мая 1922 г. по январь 1923 г. — помощник начальника политуправления Западного фронта. С февраля 1923 г. — начальник организационно-инструкторского отдела того же управления. Из аттестации на И. П. Петухова в вышеназванной должности:

«Тов. Петухов хороший товарищ, дисциплинированный, выдержанный, вдумчивый и настойчивый работник. Обладает большой инициативой и широким взглядом на вещи. Хорошо ориентируется в задачах политорганов и всей международной обстановке. Достаточно подготовлен теоретически. Как партработник — активен. Взаимоотношение с окружающими вполне товарищеское. Как администратор — хорош. Умело руководит вверенными ему работниками. Очень хорошо знает аппарат Красной армии и имеет по работе в нем громадный опыт. Наклонностей к группировкам и склокам не имеет»...

С апреля 1924 помощник начальника организационно-инструкторского отдела, он же начальник партийной части Политического управления РККА. В 1927-1928 слушатель Курсов марксизма-ленинизма при Коммунистической академии с зачислением в резерв РККА. С июля 1928 начальник 1-го (организационно-распределительного) отдела Политического управления РККА. С октября 1930 слушатель первого набора Особой группы Военной академии имени М. В. Фрунзе.

С мая 1932 помощник начальника Военной академии механизации и моторизации РККА. С февраля 1935 помощник начальника Управления морских сил РККА по политической части. В марте 1936 назначен секретарём наркома обороны СССР К. Е. Ворошилова для особо важных поручений.

Так он стал личным секретарем Ворошилова, человеком для особо важных поручений при наркоме обороны СССР

И вдруг на стол Ворошилова ложится справка из Особого отдела ГУГБ НКВД СССР с требованием ареста Петухова. Основание?

Показания сидящего под арестом бывшего инспектора Политуправления РККА бригадного комиссара А. М. Круглова-Ланды о том, что

«Петухов является участником военного заговора, о чем ему якобы известно со слов бывшего заместителя начальника Отдела руководящих партийных органов Политуправления РККА бригадного комиссара И. Г. Шубина, расстрелянного еще в сентябре 1937 г.»

. 4 июля 1938 г. Петухов был арестован.

Корпусной комиссар И.П. Петухов, работавший секретарем у Ворошилова, на второй день после ареста (5 июля 1938 года) стал давать показания о своем участии в антисоветском военном заговоре.

Поначалу в качестве своего вербовщика он, видимо, по недосмотру следователя, назвал корпусного комиссара А.В. Хрулева, но затем, отказавшись от этого варианта (Хрулев, очевидно, показался особистам в таком деле мелкой сошкой), стал везде показывать, что в заговор был вовлечен Я.Б. Гамарником. Спустя месяц после ареста (в августе 1938 года) Петухов вообще от своих показаний откажется.

. Показания (обвинение в причастности к военному заговору) в отношении И.П. Петухова накапливались хотя и медленно, но верно и участь его можно было предвидеть несколькими месяцами раньше, прежде чем за ним пришли. Но сам он многого тогда не знал, хотя и ощущал, что тучи над его головой с каждым днем сгущаются.

А как им было не сгущаться, если обвиняемый по другому делу бригадный комиссар А.М. Круглов-Ланда показал 13 апреля 1938 года следующее:

«Однажды, когда я был в кабинете Шубина туда зашел Осепян  и сказал, что Гамарник решил во что бы то ни стало добиться назначения Петухова в УМС, где он нам нужен… Позднее Шубин мне сообщил, что Петухов является участником заговора»

А месяцем раньше арестованный нарком Военно-Морского Флота СССР П.А. Смирнов дал показания:

«…В августе 1937 года в моем кабинете в Политуправлении РККА Булин сообщил…, что Петухов является участником антисоветского заговора и занимает в заговоре особо законспирированное положение, учитывая его работу в секретариате наркома».

Все эти моменты, равно как и другие, нашли свое отражение в обвинительном заключении по делу И.П. Петухова.

Чувствуя шаткость обвинительного материала на момент начала следствия, в ГУГБ НКВД вовсю старались дополнить его новыми показаниями. В случае с Петуховым такое происходило с маршалом А.И. Егоровым. В январе 1939 года тот в собственноручных показаниях указывает, что

 «…Аронштам (начальник политуправления ОКДВА в 1933–1936 годах\)… сообщил мне, что со слов Окунева (начальника политуправления ТОФ..) ему известно о том, что Петухов, работающий в секретариате наркома, является участником заговора»

Как отмечалось, в августе 1938 года Петухов отказался от всех своих ложных показаний и с тех пор уже твердо стоял на этих позициях, несмотря на мощный напор следствия.

А время шло…

Петухов был ближайшим помошником наркома Ворошилова, который однако ничего не мог поделать в борьбе против Ежова

Чтобы соблюсти все формальности, которым были совсем не чужды в НКВД, начальник 1-го отделения Особого отдела ГУГБ старший лейтенант госбезопасности Иванов в середине ноября 1938 года выносит постановление о продлении срока ведения следствия по делу И.П. Петухова на очередные два месяца. Из этого документа можно узнать, что содержащийся в Лефортовской тюрьме Петухов к тому моменту подвергался допросам 15 раз.

А еще оттуда узнаем о плане дальнейших действий следствия в отношении арестованного:

1. Привести в порядок все материалы дела.

2. Допросить Петухова по всем обстоятельствам, изложенным им в личной рукописи и по показаниям Симонова, Урицкого и Ланда.

3. Допросить людей, подававших на него в свое время заявления в партийном порядке.

4. После допроса свидетелей его снова допросить по существу показаний.

5. Числа 20-го декабря показать дело для просмотра и для дальнейших указаний

Характерно то, что из всех материалов дела И.П. Петухова четко усматривается одно – несмотря на наличие в нем расстрельных пунктов 58 й статьи, его однозначно направляли по линии Особого совещания, что сулило сохранение жизни.

Сказалось, видимо, какое-то содействие (в материалах дела оно проявляется косвенно) со стороны Ворошилова и Прокурора СССР А.Я. Вышинского.

Пересмотр дела

Между тем сменилось руководство НКВД и Ворошилов решил похлопотать за своего бывшего секретаря.

В январе 1939 г. Ворошлилов отправляет письмо уже новому наркому НКВД Л.П.Берия: 

«Дорогой Лаврентий Павлович! Очень прошу Вас приказать передопросить бывшего моего секретаря Петухова... Мне все время кажется это дело темным, тем паче, что все мои попытки получить копию протокола допроса Петухова остались безуспешными. Прошу не отказать в просьбе. Привет. К.Ворошилов»

Цит по кни.: Сувениров О.Ф. 1937.Трагедия Красной Армии. - М.: Яуза:Эксмо,2009. С.153.

Ворошилов сумел получить доступ к материалу дела Петухова только после прихода к к власти в НКВД Берии

14 февраля 1939 года решением Особого совещания при НКВД СССР Иван Павлович Петухов из-под стражи был освобожден с зачетом ему наказания срока предварительного заключения.

Но затем в деле возникли новые обстоятельства.

Через две недели  Ульянова – военный юрист 1-го ранга, начальник 2-го отдела Главной военной прокуратуры, подготовила для Вышинского следующую справку:

«Петухов И.П., корпусной комиссар, был арестован 4.VII – 1938 г. Решением Особого Совещания дело о нем в феврале 1939 г. было прекращено. Вы принимали участие в решении этого дела.

12.III.1939 г. Петухов по старым материалам арестован вновь.

По делу написано обвинительное заключение и оно представлено на рассмотрение Особого Совещания»

На этом документе есть короткая помета – резолюция Вышинского:

«В наряд».

Вышинский стал еще более тщательно просчитывать не только свои шаги в отношении арестованных, но и их возможные последствия.

После второго ареста Петухова события развивались стремительно. Прошел месяц его пребывания в тюрьме,  военный прокурор Ульянова уже докладывает о подготовленном обвинительном заключении. И никакого обмана здесь нет – следователь Комаров хорошо потрудился, добросовестно составив заключение, благо что он сам же и составлял его в феврале.

Одним словом, Петухов будто бы и не был несколько недель на свободе – все тот же следователь Комаров, все та же тюрьма, все то же заключение.

Наверное, чтобы не упрекнули его, что он даром ест хлеб, Комаров в мартовское заключение (да, 12 марта 1939 года Петухова арестовали, а уже 29-го числа того же месяца начальник Особого отдела ГУГБ старший майор госбезопасности В.М. Бочков утверждает обвинительное заключение) добавил и несколько свежих положений, которых не было в предыдущем.

Например, указывается, что арестованный комкор М.О. Степанов, бывший начальник Инженерного управления РККА, показал 27 марта (за два дня до утверждения обвинительного заключения) о том, что

"Петухов осенью 1934 года присутствовал на банкете, устроенном начальником Военной академии механизации и моторизации Германовичем."

 Но суть обвинения, разумеется, не в самом факте присутствия на банкете, а в том, что там с «контрреволюционными речами», выступали М.Н. Тухачевский, а также руководители АБТВ Красной Армии И.А. Халепский, К.И. Степной-Спижарный, И.К. Грязнов и другие. А Петухов, исполнявший в то время обязанности помощника по политической части у Германовича, стало быть, не донес об этом «вопиющем случае» компетентным органам и руководству наркомата обороны.

Другой добавкой послужило то, что в 1930 году Петуховым был подготовлен выпуск второго издания своей книги «Партийная организация и партийно-политическая работа в РККА». Так вот криминалом оказалось то, что он подарил один экземпляр книги начальнику ПУРККА Гамарнику с надписью «Яну Борисовичу».

Поставил свой автограф и дату – 7.IV.1930 г. Если в февральском обвинительном заключении данный эпизод не фигурировал, оставаясь «за кадром», то в мартовском он был подробно расписан и преподнесен. так сказать, «во всей красе». Чего только стоят вот такие строчки:

«Указанная книга нами была дана на заключение полковому комиссару Катулину, который в выводах пишет: «Книга вредная, ее надо изъять, автора привлечь к партийной ответственности»

Следователь Комаров и его «шефы» из Особого отдела ГУГБ не преминули обвинить Петухова и в принадлежности к презренному кулацкому сословию. В обвинительном заключении по этому поводу отмечается: «За это же время в 3 й раз были проверены данные о Петухове по месту его родины.

Допросом ряда свидетелей односельчан Марченкова, Панова, Ястребова, родной сестры Петуховой Александры, матери Петуховой Василисы и официальной справки сельсовета, датированной от 5 февраля 1939 года устанавливается, что

"Петухов происходит из кулацкой семьи, что он был связан с антисоветским элементом деревни…"

Постановление Особого совещания при НКВД СССР от 20 апреля 1939 года в отношении И.П. Петухова было, можно сказать, чрезвычайно либеральным –

" лишение свободы в исправительно-трудовых лагерях сроком на пять лет. И это при наличии статьи 58–1«б», 58–8, 58–11."

Видимо, все-таки участие Вышинского, хотя и косвенное, в данном деле имело место и было учтено при вынесении приговора. Что же касается помощи со стороны наркома обороны К.Е. Ворошилова, то ее, по всей видимости, совсем не было.

В этом убеждаешься, прочитав многостраничную жалобу Петухова, направленную им в феврале 1940 года из Краслага в адрес своего бывшего начальника.

Вот она эта жалоба:

 «Мне сообщили из НКВД, что моя жалоба на имя Л.П. Берия получена и будет рассмотрена. В связи с этим я обращаюсь к Вам, лично знавшему меня на протяжении ряда лет по моей практической работе и прошу: помогите мне освободиться от чудовищных обвинений, в которых я совершенно не повинен. Я прошу Вашего содействия потому, что я всегда был убежденным сторонником Ленинской, Сталинской политики большевистской партии и мою борьбу с троц(кистско) -бух(арийской) шайкой извергов можно детально проверить на протяжении всего времени моего пребывания в партии; потому что именно Вам (по всему моему поведению, моим систематическим докладам Вам) в достаточной мере известно мое подлинное отношение к тем, кто никогда не был мне близок (а в близости с которыми меня обвиняют), кто для достижения своих подлых целей бесстыдно творил каиново дело, выдумывая и сочиняя обо мне гнусные клеветнические документы для НКВД…

За время нахождения в тюрьме и в лагерях я восстановил в памяти вопросы ко мне следствия, пересмотрел заново весь пройденный мной путь в партии и в Кр(асной) арм(ии), свое и моих родных социальное прошлое и не нашел ничего такого, что бы оправдывало мое столь значительное по времени содержание под стражей. В самом деле:

1. В решении Особ(ого) Сов(ещания) НКВД меня называют участником военно-фашистск(ого) заговора. В чем выразилось мое участие в заговоре, кто меня вербовал в этот заговор, каковы обстоятельства, приведшие меня к этому заговору – все это для меня остается в тайне и этого я до сих пор постичь не могу. Имеющиеся на меня показания, но внутреннее содержание (вернее – бессодержательность и полная противоречивость) не дают все же оснований для столь тяжелых для меня обвинений».

Далее Петухов честит всех тех, кто дал на него показания, кого он считает виновниками своего ареста и последующих тюремных злоключений. Всех этих лиц он хорошо знал по работе в аппарате наркомата обороны, не раз встречался с ними на различного рода совещаниях, заседаниях, пленумах, съездах и т.п.

«Егоров – этот изувер – дал обо мне свои показания ровно через год (!) после его чистосердечных раскаяний и разоблачений всех ему известных их соучастников. В своих показаниях он заявляет, что о моем, якобы, участии в заговоре ему известно со слов Аронштама, которому (Аронштаму) сообщил об этом Окунев…

Смирнов дал примерно такие же показания, как и Егоров, заявив, что ему о моем участии в заговоре известно со слов Булина (а Булин обо мне ничего подобного не говорит).

Прохвост и предатель Урицкий и небезызвестный для Вас Круглов (Ланда), не имея, очевидно, мужества сказать, что я участник заговора (как это подло и клеветнически утверждали в своих показаниях Егоров и Смирнов), ограничились заявлением о том, что я – «человек Гамарника».

Вся эта стряпня предателей – сознательная подлая клевета на меня. Все эти показания имели только одну цель – ввести в заблуждение следствие и перебить большевистские кадры… Можно ли всерьез принимать документы, в которых Егоров, Смирнов и Ланда (Круглов) показывают, что все сказанное обо мне им известно со слов Булина, Осепяна, Аронштама, Окунева и Шубина, а вся эта пятерка обо мне умалчивает и показаний на меня не дают?! Можно ли принимать всерьез заявления (показания Смирнова), что я находился на особо секретном положении в заговоре, когда обо мне (по показаниям того же Смирнова, Егорова, Шубина) известно было десятку лиц о моем мнимом участии в заговоре?

Этакая ересь нужна была только Федоровым и Агасам, чтобы маскировать и прятать от партии их гнусные дела, чудовищные преступления… Вспоминается, гражданин Народный Комиссар, поведение в отношении меня Урицкого, который метал гром и молнии (это происходило не только в Вашем кабинете, но и в кабинете и в присутствии комкора Хмельницкого…) в связи с тем. что я умышленно, якобы, и без санкции кого следует, раздал на ознакомление чл(енам) В(оенного) совета материалы, в которых говорилось о близости Урицкого к заговорщикам (эти документы раздавались по Вашему указанию и после заседания… были возвращены куда следует). Урицкий в присутствии Хмельницкого прямо заявил, что он этого моего поступка не забудет никогда.

Я прошу Вас вспомнить также поведение в отношении меня и Смирнова в связи с клеветническими заявлениями на меня, в частности, известн(ого) Вам б. слушателя академии мех(анизации) и моториз(ации) РККА им. Сталина – Петрова. Он тогда же поспешил передать все эти клев(етнические) заявления, в которых я голословно обвинялся в связях с Гамарником, Зонбергом и Германовичем в НКВД.

 Где же тут логика? Почему можно верить после этого показ(аниям) Смирнова, когда он одной рукой пишет, что я был, якобы, на особо законспирированном положении в заговоре, а другой – что дело обо мне, как соучастнике гамарник(овской) банды, надо передать в НКВД? Можно ли верить этим утверждениям, когда, как Вам хорошо известно, тот же самый Гамарник добивался и добился моего удаления из ПУРа, когда он всячески игнорировал меня. Ведь не секрет же, что Гамарник и при назначениях и при награждениях всегда меня обходил.

Вы, вероятно, хорошо помните мои Вам доклады о Гамарнике и его людях: Славине, Осепяне и пр. Я был внутренне удовлетворен, что мне все же удалось неплохо почистить политаппарат РККА от гамарниковских людей. Нельзя же игнорировать тот факт, что именно благодаря моей информации и моих личных Вам докладов были удалены с занимаемых тогда постов в РККА такие всем известные люди Гамарника, как Славин, Берман (б. нач-к В.-политической акад.), Васильев (б. нач-к Политупр. Кавк. армии), Харитонов и др. Нельзя считать все это за проявление моей близости к Г-ку и его людям.

То же самое можно сказать и о моей мнимой близости к Зонбергу, Германовичу и Ольшанскому, с которыми я всего лишь по году работал в акад. мех(анизации) и мот(оризации) РККА. Я прошу Вас вспомнить, что я Вам докладывал об этих… людях. Именно по моим Вам докладам и вопреки предложениям Гамарника и Фельдмана Вы убрали из академии и Зонберга и Ольшанского, немного позже и Германович тоже был Вами убран из академии, а Ольшанский с Вашего благословления – искл(ючен) из партии. Как же можно говорить после этого о какой-то моей близости к этим людям…

В 30 х годах обвинение в троцкизме означало неминуемую кару, смерть если не физическую, то уж политическую несомненно. Не говоря уже о крушении карьеры (служебной, военной, научной). Политические процессы 1936–1938 годов показали, что в первую очередь на этого «коня» стремилось посадить подследственных (а затем и подсудимых) высшее политическое руководство СССР.

 К данной категории немедленно относили любого человека, на которого поступило заявление о его сотрудничестве (укрывательстве, сочувствии, встрече и т.д.) с троцкистскими элементами как внутри страны, так и за рубежом.

«2. В связи с заявлениями б. слушателя академии Петрова меня обвиняли в укрывательстве троцкистов, в частности, троцкиста Бешкина. Сказать по правде, меня эти обвинения приводили в бешенство. Я понимаю, что надо человека допрашивать с пристрастием. Но ведь мою систематическую борьбу с троцкистами и с прочими изменниками делу революции можно проследить без всякого труда. В наиболее острые периоды борьбы троцкистов, правых, и «левых» с большевиками я находился в передовых рядах партии Ленина – Сталина.

В 1920–21 гг. я вместе с Ярославским Е. активно и успешно дрался с троцкистами и др(угими) врагами ленинско-сталинской политики, в частности, с извергом Смирновым И.Н., находясь в это время в Сибири.

 В 1923–24 гг. активно боролся с троцкистами по всем вопросам и, в частности, во вопросам армейского строительства… В 1925–27 гг., в период борьбы с объедин(енной) троцк(истско) -зиновьев(ской) оппозицией, я получал специальные указания и выполнял особые поручения ЦК ВКП(б) по борьбе с тр(оцкистско) -зин(овьевской) оппоз(ицией), был командирован в этих целях во главе группы слушателей Института Красной Профессуры и курсов марксизма при ЦК в Кронштадт, Ленинград, Смоленск, Ярцево (раб. район), Брянск и брянские заводы.

Возложенные на меня задачи выполнил не плохо.

В своей работе я всегда непримиримо относился к каким бы то ни было проявлениям троцкизма и выбросил из организаций, где мне приходилось работать, не одну сотню троцкистских элементов… С переходом в Морские Силы я отдавал всего себя этому новому для меня делу. Несмотря на то, что я пробыл там всего лишь около года, мне удалось не только выявить там крупнейшие недочеты, но и приступить к осуществлению ряда Ваших важнейших решений по их устранению…

Мне удалось, опять-таки вопреки настроениям Гамарника, удалить из аппарата Управления Морскими Силами таких видных троцкистов, как Курков (пом. нач. Морсил), Кара (начальник отдела кадров), Ланда (Круглова) – брат того самого Ланда, который показал на меня и который с пеной у рта защищал своего брата, когда этого последнего, по моему предложению, исключили из партии…

Так же я поступил и с б(ывшим) троцкистом Бешкиным, в бытность мою в академии мех(анизации) и мот(оризации). Еще в феврале 1935 г., как только стала известна роль троцкистов в Ленинград(ских) событиях (убийство С.М. Кирова в декабре 1934 года. – Н.Ч.) и как только появилось соответств(ующее) заявление слушателей акад(емии), Бешкин по моему настоянию был убран из академии и уволен из РККА… Почему же после всего этого можно верить Петрову…

Я вел систематическую борьбу с троцкистами на протяжении всего времени моего пребывания в партии, а меня обвиняют в соучастии с троцкистами в их тяжких преступлениях!?

Я выгнал из РККА (выгнали Вы по моим докладам) не одну сотню троцкистских элементов, в частности, Бешкина, а меня обвиняют в укрывательстве этих гадов!?»

Слово «кулак» начиная с конца 20 х годов фактически стало именем нарицательным. За принадлежность к этому сословию крестьянства, преданному Советской властью анафеме, нередко летели головы не только на селе, но и в городе, в армейском гарнизоне.

«3. В решениях ОСО меня называют кулаком. Это грубейшая ошибка. Я никогда кулаком не был, что проверить и установить не представляет никакого труда… Мое социальное прошлое известно всей деревне вплоть до 1928 г.; проверялось мое соцположение и специальными людьми из парткомиссии 10 отдела ПУРа. Все то, что я излагал в докл(адной) записке в парткомиссию и Вам в связи с имевшимися на меня заявлениями и моем соц(иальном) прошлом, правильно, и утверждение, что я кулак – это результат недостаточной бдительности тех, кто рассматривал клеветнические документы на меня…

Гражданин Народный Комиссар! Мне кажется, что достаточно и всего изложенного Вам, чтобы проследить несостоятельность и лживость выдвинутых против меня обвинений и просить Вашего ходатайства перед Наркомом Вн(утренних) Дел Л.П. Берия о скорейшем пересмотре моего дела и моем освобождении…»

Иван Павлович Петухов, обнадеженный сообщением из секретариата НКВД о том, что его жалоба относительно необоснованности осуждения там получена и будет рассмотрена, спешит заручиться поддержкой у своего бывшего шефа.

Из содержания приведенного выше заявления на имя Ворошилова усматривается, что тот многие годы, вплоть до ареста Петухова, благоволил к нему и поэтому данное письмо-заявление следует рассматривать как вполне логичное развитие событий в драме видного политработника РККА. Петухов крепко надеется на помощь со стороны своего наркома – члена Политбюро ЦК ВКП(б), близкого соратника Сталина.

Из секретариата наркома обороны указанное выше заявление И.П. Петухова передается в Главную военную прокуратуру.

В подготовленной для заместителя Главного военного прокурора диввоенюриста Н.П. Афанасьева справке, исполненной сотрудником ГВП военным юристом 2-го ранга Белкиным, говорилось:

 «…Жалоба Петухова (на имя Ворошилова. ) неосновательна, т.к. о его связях с троцкистами свидетельствуют не только показания свидетелей, но и имеющиеся в деле материалы партбюро НКО. О связях с Гамарником свидетельствует обнаруженная книга Петухова «Партийная организация и партийно-политическая работа в РККА», изд(анная) в 1930 г., с его собственноручной надписью… По отзыву полкового комиссара Катулина… эта книга изобилует ошибками и является политически вредной.

22.3.1940 года Наркомом Внутренних Дел CСCP в ходатайстве Петухова о пересмотре его дела было отказано.

Со своей стороны оснований к пересмотру по этому делу решения Особого Совещания НКВД от 20.4.39 г. не нахожу»

Эта справка была написана 17 июня 1940 года. Три дня спустя Афанасьев согласился с выводом Белкина. Ответ же Петухову был отправлен только через четыре месяца.

«26 октября 1940 г.

Начальнику Краслагеря НКВД

ст. Решоты, Красноярской ж.д.

Объявите подавшему жалобу заключенному Петухову Ивану Павловичу, 1895 г. рождения, что его жалоба рассмотрена и оснований к пересмотру дела не найдено.

Военный прокурор ГВП

военный юрист 2 ранга (Белкин)»

Отбывая наказание в лагере, И.П. Петухов умер 30 мая 1942 года.

……

Так завершалась чистка в центральном аппарате РККА, мозг армии наконец-то выздоровел