Вертикаль безразличия

Ульяновский губернатор Сергей Морозов прославился как инициатор акции «Роди патриота в День России». Семьи, в которых 12 июня родился ребенок, получают от губернатора подарки, а многодетная семья, в которой в этот день появилось пополнение, может претендовать на джип «УАЗ-Патриот». Если отсчитать от 12 июня девять месяцев, становится понятно, почему 12 сентября в Ульяновске окрестили «днем зачатия». В этом году акция прошла уже в пятый раз: 8 июля две семьи из сельских районов получили по «уазику». Так региональное руководство стимулирует рождаемость.

Цифры рождаемости действительно несколько улучшаются, но очень может быть, скоро этот факт окажется не в радовать, а в тягость: в области идет процесс «оптимизации образовательных учреждений», как это называется на языке чиновников, то есть закрытие малокомплектных школ на селе, а с недавних пор и в городе. Закрывая школы, чиновники говорят не о росте рождаемости, а о демографической яме, в которую попала область вместе со всей страной. Найдется ли школа для новорожденных патриотов, когда те подрастут, — об этом чиновники умалчивают.

По данным министра образования регионального правительства Екатерины Уба, за десять лет количество учащихся в области сократилось почти вдвое, с 209 до 110 тысяч, поэтому в последние годы «оптимизировано» более 150 школ. Система подушевого финансирования, которая введена федеральным правительством в 2006 году («деньги следуют за учеником»), потребовала сокращения неэффективных расходов, поясняет она. Похожая ситуация в Ульяновске: число школьников уменьшилось со 100 до 48 тысяч, многие школы заполнены наполовину и менее. Вердикт — ликвидировать.

Более 30 учителей и родители учащихся средних школ №7 и №8 объявили голодовку (она продолжалась с 24 июня по 1 июля), протестуя против ликвидации этих школ под соусом оптимизации. Городские чиновники от образования втихаря решили закрыть пять школ, по ходу дела запугивая несогласных с этим решением. Позже прокуратура дала свою оценку ликвидации, назвав ее непродуманной, неподготовленной и проведенной с нарушениями закона. Голодовка — крайняя мера, признают учителя, но многочисленные обращения в инстанции, включая президента России, не помогли. 

«Оптимизация» была проведена в худших бюрократических традициях: учителей и родителей поставили перед фактом, несогласного директора школы №7 уволили, учителей, отказавшихся переходить в другие школы, застращали увольнением. Экспертную оценку последствий ликвидации давала рабочая группа, состоявшая из одних чиновников. Документ получился формальный, из него неясно, почему были ликвидированы именно эти пять школ, а не другие, с меньшей численностью и с худшей успеваемостью. Популярная версия: кому-то понадобились здания. Чиновники били себя в грудь, уверяя, что здания останутся в системе образования и коммерсантам проданы не будут.

Голодовки, разумеется, могло и не быть. В большинстве случаев, когда речь идет о произволе чиновников, люди проглатывают обиду и живут себе дальше, рассудив: от нас ничего не зависит. Социальная апатия усилилась в годы «вертикального» правления, поэтому каждый случай гражданского неповиновения рассматривается как ЧП и пугает власть неимоверно: по какому такому праву послушные овцы, предназначенные для стрижки, посмели выйти из загона? В данном случае люди решились на открытый протест, потому что им на самом деле было что терять: учителям — работу в своей школе, сложившуюся профессиональную среду, амбициозные творческие планы, ученикам и родителям — учебное заведение шаговой доступности. «Кто будет водить наших детей в школу и встречать их после уроков, если до ближайшей школы — два с лишним километра? Кто обеспечит их безопасность?» — возмущались родители.

Неделю люди жили в палаточном городке, при жаре под 40 градусов, пили только воду. Женщины подбадривали себя специфическим юмором: «Вон, смотри какая собачка аппетитная побежала», «На мне уже штаны болтаются, я становлюсь привлекательной женщиной!». Жители окрестных домов снабжали голодающих минералкой, журналисты постарались, чтобы о голодовке узнала страна, правозащитник Игорь Корнилов помог подготовить судебный иск к мэрии. А вот уполномоченный по правам человека в Ульяновской области Галина Эдварс назвала голодовку «аморальной». Руководитель аппарата областного правительства Светлана Опёнышева нанесла в палаточный лагерь неофициальный визит, ее пожелание участникам акции — «Бабы, жарко же — идите на речку!» — моментально стало крылатой фразой.

Характерно, что директора 36 «благополучных» ульяновских школ проявили солидарность не с коллегами, а с чиновниками. В местной прессе появилось открытое письмо, в котором директора обвиняют коллег из малочисленных школ в паразитизме: мол, те оттягивают на себя бюджетные средства и вообще хорошо живут: «Легко давать урок 10-15 детям… и получать за свою работу те же деньги».

Судя по стилю («надо вести… пропаганду и просвещение увеличения срока жизнедеятельности населения»), письмо родилось в кабинете наробразовского чиновника, а затем было «рекомендовано» директорам к подписанию. Очевидно, та же рука чиновника написала в этом письме: «Мы прекрасно знаем, что чем больше детей в классе и параллели, тем выше будет уровень преподавания, уровень соревновательности, уровень обучения…». Комментарий с интернет-форума: «Горжусь, что под этим позорищем нет подписи директора моей родной школы».

Конфликт был разрешен только после вмешательства главы области Сергея Морозова. Казалось бы, вот какой мудрый и справедливый руководитель: приехал, с ходу во всем разобрался, дал нужные указания, «разрулил ситуацию». Но диалог с учителями можно было провести и накануне голодовки и не доводить ситуацию до крайности. Ведь, как показали переговоры, предложения педагогов (отремонтировать здание 8-й школы, создать социокультурный центр в 7-й школе) были разумны, в конечном итоге они и были приняты.

Зона конфликта целиком находились в ведении муниципалитета, то есть мэра Ульяновска Александра Пинкова, который в разгар голодовки участвовал в празднике Сабантуй, проводил День молодежи, мероприятиями остался доволен, но с учителями ни разу не встретился. В релизах пресс-службы мэрии за эту неделю — что угодно, кроме голодающих учителей. То ли мэр-единоросс испугался людей, то ли без указки сверху ничего не решает и поэтому ждал, когда вернется из командировки шеф Сергей Иваныч… Смотреть на это было, прямо скажем, жалко: сидят Морозов и Пинков, окруженные учителями, Морозов изучает предложения учителей, Пинков, нахмурившись, теребит лицо. «Значит, сделаем так и так, — говорит губернатор. — Ну, Александр Петрович, согласен?» «Да уж», — подобно «гиганту мысли» Кисе Воробьянинову выдавливает из себя ульяновский мэр.

На предвыборных плакатах губернатор Морозов был запечатлен в крепком рукопожатии с кандидатами-единороссами — сначала на выборах в Законодательное собрание, потом в городскую думу. «Это моя команда!» — гласил лозунг. Морозов добился своего: вся региональная и муниципальная власть в Ульяновской области принадлежит «Единой России». Но в кризисной ситуации учительской голодовки «его» команда продемонстрировала беспомощность и безразличие.

Равнодушной к судьбе провинциальных учителей осталась и Госдума. По словам ульяновского депутата ГД Алексея Корниенко, он инициировал протокольное поручение Министерству образования РФ, с тем чтобы оно разобралось с причинами голодовки ульяновских учителей. Поручение не было поддержано думским большинством. Председатель комитета по образованию Госдумы Григорий Балыхин, избранный от Ульяновской области (а вернее, навязанный ульяновцам партией власти), не сделал ни малейшей попытки помочь своим избирателям. В общем, «Единая Россия» в очередной раз, как Понтий Пилат, умыла руки.

Ульяновский губернатор Морозов — и строитель, и жертва региональной вертикали безразличия, сколько бы он ни распекал на аппаратных совещаниях ленивых и нелюбопытных подчиненных. С одной стороны, он реализует в регионе — зачастую с опережением — федеральные тенденции, ту же оптимизацию, с другой — вынужден вникать во всякие муниципальные мелочи, ибо его однопартийцы, чиновники на более низких ступенях управления, наученные презирать людей, с легкостью делают грубые ошибки, а потом боятся их исправлять, когда ситуация заходит в тупик. И ждут, когда мудрый Гудвин исполнит три желания.

Система, требующая постоянного «ручного управления», нежизнеспособна. У нее нет гражданских стабилизаторов, нет постоянной системы обратной связи, которая делала бы эту систему устойчивой. Некомпетентность или корысть чиновников легко приводит к кризису, а навыков и полномочий, чтобы выйти из него, не хватает. Говорить с людьми чиновники не хотят или не умеют, а без переговорной профилактики социальные конфликты неизбежны, что и показала недельная голодовка ульяновских учителей.

Почему учителя 7-й и 8-й школы победили? Потому что предъявили четкие и реальные требования и на протяжении акции последовательно придерживались их, не дали чиновникам из городского управления образования себя запугать, не дали «размыть» свои требования посулами и уговорами. Потому что держались монолитной группой, объединенной общей целью — сохранить школы. Очевидно, только целенаправленные гражданские акции способны вывести чиновников из состояния оцепенения и безразличия и заставить их усомниться в собственной непогрешимости.