Хрущёв как предтеча украинской смуты

 Генезис революционеров, пришедших к власти в России после победы восстания в Петрограде в октябре 1917-го года, а также тех, которые примкнули к победителям чуть позже (среди них был Хрущёв), очень сложен. Последних в своём известном письме от 8-го марта 1922-го года коммунист Ленин назвал коммунистами девятнадцатого года розлива, девяносто процентов которых следует повесить.

Поэтому когда, например, протоиерей Д.Смирнов с экрана телевизора обличает неких обобщённых большевиков в гонениях на церковь, то не совсем понятно, о ком это он. О Ленине, о тех, кого Ленин грозился повесить, или всё-таки о «ламасах» (http://azbyka.ru/fiction/nesvyatye-svyatye-i-drugie-rasskazy/, рассказ матушки Фроси), крестьянах села Аламасово, что в тридцати верстах от Дивеева, разграбивших после революции угодья дивеевского монастыря? Но среди этих крестьян, что-то мне подсказывет, не было ни одного большевика… Кстати об аламасовских крестьянах. Возле церкви в Аламасове стоит скромный обелиск. На нём двести с лишним фамилий мужиков села Аламасово, сложивших головы в Великой Отечественной войне в борьбе за свободу и независимость нашей Родины. Одних только Пешехоновых 24 человека. И среди них один Герой Советского Союза. И вот вопрос к протоиерею Смирнову. Пошли бы воевать за Советскую власть, за свободу и независимость нашей Родины аламасовские мужики, если бы Господь не попустил разгром и грабёж ими угодий дивеевского монастыря, расположившихся, между прочим, на их землях?

Но вернёмся к теме. Революционеры Октября – это последователи нескольких революционных течений России второй половины девятнадцатого века. Были среди них потомки народников. Эти стремились к тому, чтобы просвещать массы. И просвещённые массы, по их представлениям, сами "широкую, ясную, грудью дорогу проложат себе" к счастливой жизни. При этом не станут грабить монастыри и барские усадьбы. Были марксисты – ленинцы. Они, как и все остальные, понятия не имели о том, как конкретно строить этот самый социализм, который всем был по нраву, но прекрасно понимали, что после победы в гражданской войне придётся его строить. И были нацелены на созидание. Путь строительства социализма в отдельно взятой стране нащупали позднее Сталин и его группа. Были среди революционеров и настоящие последователи С.Г. Нечаева с его методами "Народной расправы", — методами шантажа, обмана, мистификации. Были анархисты – бакунинцы, для которых очевидным было то, что воля сама всё решит. Была и просто прямая агентура западных "партнёров". А были такие революционеры – марксисты, которые ничего строить не собирались. Не знали, как строить, и не сумели бы, даже если бы знали, поскольку они испытывали отвращение к рутине созидательной работы. Их стихия – разрушение, заговор, майдан. Одни из них считали, что после победы в гражданской войне нужно просто хорошо устроиться и переждать, а дальше, согласно теории, грядёт мировая революция и всеобщее счастье под руководством мирового правительства. Это были правые, бухаринцы. Другие, которые ждать не хотели, кто разжигал пожар мировой революции, не щадя для этого пожара никого и ничего, назывались троцкисты. При этом и те, и другие не считали за грех иметь как свой счёт в швейцарском банке, на который тащили награбленное ими в революцию, так и личные контакты в стане классового врага.

Есть такой блогер М.С. Вербицкий. Вот что о нём пишет Викиреальность: «Мизантроп, быдлоненавистник, коммунист. Критикует разные стороны жизни в России (и не только). Признается в трусости, любви к боли, антисемитизме и гомосексуализме. Интересуется математикой, политикой. В числе своих интересов в ЖЖ упоминает такие как коммунизм, фашизм, серийные убийства, промышленный оргазм (это что ещё за зверь такой? – В.П.), лесбиянство и т.д. Миша Вербицкий известен как один из самых жестких критиков действующей власти в России в блогосфере, выступающий с левых позиций… В последнее время склонен к отрицанию российского государства и традиционных ценностей в России. Сторонник распада России.» (http://www.wikireality.ru). Нас этот блогер заинтересовал только потому, что Викиреальность дала нам в его лице портрет революционера – мизантропа начала прошлого века, которого привела в революцию патологическая ненависть к России, к её народу, к её истории, а не сострадание к униженным и оскорблённым

Но вернёмся к Хрущёву. Вот что о нём пишет Вазген Авагян ("Рок и прок", "Экономика и Мы", 10 марта 2016 г., http://publizist.ru/blogs/109310/12103/-): "Кроме троцкизма, строящего себя на разрушении и наслаждении разрушением, в Хрущеве лично я усматриваю украинского шпиона, представителя того зловещего «укро-лобби», которое веками отравляет русскую историю. Они похожи на «терминаторов в человеческой коже»: легко проходят через системы контроля. Русские принимают их за своих – но они не свои. Будучи внешне неотличимы от русских (и этим имея большое преимущество, например, перед евреями) – в глубине души они носят острую ненависть к русскому державному началу и всякому русскому делу. Эту ненависть к империи укро-лобби проносило с собой на все державные посты – и там по мере сил, соизмеряясь с вопросами личной безопасности – постоянно реализовывало".

И здесь в этой цитате из статьи Авагяна мы опять встретили слово «ненависть». Нам представляется, что привела Хрущёва в революцию ненависть к России, была ли она порождена мизантропией, врождённой или преобретённой им, или стала следствием его личного восприятия революционной идеологией исключительно через призму троцкизма, или, наконец, прав Авагян, и Хрущёв явил собой пример «украинского шпиона, представителя того зловещего «укро-лобби», которое веками отравляет русскую историю». От нелюбви к Родине до ненависти к ней один шаг, от ненависти до измены ей тоже всего один шаг. Поэтому не стоит удивляться тому, что среди революционеров оказались предатели, и в их числе – Н.С.Хрущёв. Словом, среди революционеров народ был совершенно разный, и цели, которые ставили перед собой участники революционного движения, часто не совпадали. Далее здесь мы не будем углубляться в их классификацию. Это самостоятельная большая задача. Отметим для себя только то, что революционеры различались своим отношением к созидательной деятельности. Но негативное отношение к созидательной деятельности согласно Л.Н. Гумилёву является одним из сущестных признаков его "Антисистемы".

Нащупав один признак, мы без труда найдём у революционеров – антисистемщиков и другие признаки, выделенные Гумилёвым. Он писал в своей книге "Древняя Русь и Великая степь" (М.,2001), что антисистема — системная целостность людей с негативным мироощущением. Следствием негативного мироощущения, как субъекта, так и целого этноса может явиться его нарочитая или латентная нелюбовь к своей Родине, к истории своего народа и т.д. Но также: "…антисистема не вещь. Она вытягивает пассионарность из вместившего ее этноса, как вурдалак. Это для нее не составляет труда потому, что цель ее — не созидание, т.е. усложнение системы, а упрощение, …антисистемы существуют очень долго, меняя свои вместилища — обреченные этносы. Иногда они возникают заново там, где два-три этнических стереотипа накладываются друг на друга. А если им приходится при этом сменить символ веры и догмат исповедания — не беда. Принцип стремления к уничтожению остается, а это главное" (с.268, с.269). То есть, наряду со страстью к уничтожению, разрушению, для антисистемщика предательство, измена входит в круг его стереотипов поведения. Предательство для него – норма. Как мы знаем, антисистемщик Хрущёв в течение всей своей деятельности на посту главы государства упрощал сталинскую экономическую систему, то есть её уничтожал. Гумилёв в своей книге "Древняя Русь и Великая степь" процитировал Cochin Augustin (Les societes des penses et la democratie. Paris, 1921) и тем самым навёл нас на мысль, что можно не только определить изрядную часть русского революционного движения как антисистему, но и диссидентское движение, существующее и поныне. Что нынешние диссиденты, что вчерашние, хрущёвские, диссиденты – шестидесятники, – это всё те же хорошо нам знакомые революционеры–антисистемщики семнадцатого года, причём безразлично, – февраля или октября: "Поскольку события XX в. в доступной мне литературе освещены недостаточно, ограничимся примером из XVIII в. «…Во французской революции большую роль играл круг людей, сложившийся в философских обществах и академиях, в масонских ложах, клубах и секциях… он жил в своем собственном интеллектуальном и духовном мире. „Малый народ“ среди „большого народа“, или „антинарод“ среди народа (этноса. — Л.Г.)… Здесь вырабатывался тип человека, которому были отвратительны все корни нации: католическая вера, дворянская честь, верность королю, гордость своей историей, привязанность к обычаям своей провинции, своего сословия, гильдии. Мировоззрения обоих строились по обратным принципам… если в обычном мире все проверяется опытом, то здесь решает мнение. Реально то, что считают другие, истинно то, что говорят, хорошо то, что они одобряют. Доктрина становится не следствием, а причиной жизни. Образ человека «малого народа» — «дикарь», который все видит, но ничего не понимает. Среда его обитания — пустота, как для других — реальный мир; он как бы освобождается от пут жизни, все ему ясно и понятно; в среде «большого народа» он задыхается, как рыба, вытащенная из воды. Как следствие — убеждение, что все следует заимствовать извне (во Франции XVIII в. — из Англии, в России — из Франции)… Будучи отрезан от духовной связи с народом, он смотрит на него как на материал, а на его обработку — как на техническую проблему. Это выражено в символе масонского движения — в образе построения храма, где люди — камни, прикладываемые друг к другу по чертежам архитектора»" (там же, с.264).

Революционеры – антисистемщики во время революции заражает социум своим негативным мировосприятием, то есть болезнью антисистемы. И если от неё вовремя не излечиться, то эта болезнь может уничтожить вместивший антисистему этнос. Например, до сих пор наш евразийский суперэтнос находится под угрозой самоуничтожения, поскольку мы так и не избавились от чрезмерного влияния на него революционной антисистемы, символом которой для нас является Хрущёв. Она в настоящее время только закамуфлировала себя, сменила символ веры и вернулась от паразитирования на догматике марксизма к паразитированию на словоблудии вольтерианской эпохи. После смены символа веры она стала либеральной антисистемой. Экономическая идиологема либеральной антисистемы выстроена на монетаристских концепциях Милтона Фридмана, на пресловутом вашингтонском консенсусе и не может от него отойти ни на йоту.

Ведь отход от принципов вашингтонского консенсуса может привести и обязательно приведёт к снятию искусственных преград, не дающих развиваться экономике России. Таким образом, развитие России возможно только после смерти либеральной антисистемы. Её смерть или хотя бы оттеснение на периферию общественной жизни явится историческим поражением англосаксов, выпестовавших её. Но победой России.

Сами нынешние либералы – антисистемщики никогда не признаются в том, что они всё те же революционеры октября или февраля, что им чужда всякая созидательная деятельность, что она вызывает у них отвращение. Что они переоделись в цивильное, но не перестали быть комиссарами т. Троцкого или колчаковскими головорезами, насиловавшими всё, что движется. Что суть их экономической программы заключена в трёх словах: «Кац предлагает сдаться» (с), на что недавно недвусмысленно намекнул А.Л. Кудрин. Нет ничего удивительного в том, что очень многие крупные либералы из пятой колонны имеют предков – революционеров (http://politikus.ru/articles/77278-rodstva-ne-pomnyaschie-kem-byli-predki-rossiyskih-liberalov.html). Видимо, мизантропия передаётся по наследству.

Своё нынешнее кредо - стремление к свободе и демократии западного образца, - которым они заменили своё старое кредо, а именно установление диктатуры пролетариата как эталона мироустройства и панацеи от всех болячек общества, они пропагандируют с энтузиазмом аппаратных борцов за коммунизм времён Хрущёва, а ещё раньше - борцов за мировую революцию. Или борцов за единую и неделимую Россию в гражданскую войну. Причём эти последние борцы зачастую чистосердечно верили в то, что, находясь под эгидой "партнёров" из Антанты, они по-настоящему борются за идеалы великой России. Чем, наивные, должно быть смешили их, "партнёров", до слёз.

Сбросим словесный камуфляж либеральной антисистемы и поясним себе истинный смысл таких понятий, как «свобода» и «демократия», к которым антисистемщики, ведомые англосаксонскими поводырями, влекут нас, тёмных. Поскольку они являются не просто ведомыми своих поводырей, но прежде всего их холуями, то для нас важно понимание смысла понятий «свобода» и «демократия» не ими самими, а их англосаксонскими хозяевами. И не в соответствии с лицемерными определениями из академических справочников, а согласно обыденному восприятию этих понятий западным человеком.

Я думаю, что никто не станет оспаривать следующее моё утверждение. Любой типичный человек западноевропейской культуры под термином "свобода" понимает не то, что русские думают, для которых свобода, – это покой и воля, говоря словами поэта. А понимает свободу, как сочетание запрета кому-либо шарить у него в карманах с возможностью самому пошарить в чужих карманах. Первое со вторым для европейца регулируется законом. Если вы не являетесь европейцем или американцем, то вы являетесь для европейца варваром, и защита закона распространяется на вас далеко не в полной мере, «проблемы индейцев шерифа не интересуют». Вы должны в своих отношениях с европейцем исходить из презумпции того, что европеец уверен, что всё, что лежит в ваших карманах, есть его законная добыча. Поэтому даже недолгое общение с людьми Запада наводит русского человека на мысль, что все европейцы – жулики. Вот именно к такой свободе, к свободе западному человеку шарить в наших карманах влекут нас нынешние либералы – антисистемщики, будь то диссиденты – русофобы из несистемной оппозиции или почитатели незабвенного Е.Т. Гайдара и продолжатели его дела из Правительства России.

Что касается демократии, точнее, демократии по-англосаксонски как высшей формы демократии, то шуточное, но точное определение ей дал Сталин: "Мы думали, что демократия это власть народа, а оказалось, что это власть американского народа". Агрессивное навязывание демократии народу России англосаксами объясняется очень просто. Их борьба за демократию в России – это их борьба за свободу, то есть за материальное обеспечение природными богатствами России совершенно фантастического совокупного долга своей исключительной англосаксонской нации. Кто сказал, что он, этот долг, настолько велик, что его невозможно покрыть реальными материальными ресурсами? Легко. Для этого надо только установить в России демократию. Как на Украине. Демократия как форма политического устройства приведёт Россию к свободе. Разве не так?

Ещё один признак антисистемы, – это её нарочитая антирелигиозная религиозность, атеистический теизм. Атеизм, например, Хрущёва религиозен и сходен по своей агрессивному неприятию Церкви с агрессивностью каких-нибудь катаров-альбигойцев или богомилов. Хрущёв, придя к власти, полностью отвергнув политику Сталина по отношению к Церкви, воскресил антиклерикальную политику двадцатых – тридцатых годов, политику троцкистских гонений на священнослужителей. Причём так же, как и троцкистская политика, его политика носила выраженный религиозный характер погрома "чужой" Церкви. В конце пятидесятых – начале шестидесятых годов Хрущёв проявил свою ненависть антисистемщика к Церкви, за несколько лет закрыв половину приходов и три четверти монастырей. Он арестовывал священников и даже епископов, поощрял издевательства и избиения верующих. Защитим атеистов, поскольку атеизм в смысле отношения его к религии далеко не всегда является антисистемой. Гумилёв писал: "Обычное противопоставление теизма атеизму не конструктивно, ибо ничего не дает для понимания соотношения ментальностей при достоверном утверждении их биполярности: позитивной и негативной. Возможен и мистический атеизм — гностические учения, включая манихейство. В буддизме хинаяна — учение атеистическое, но позитивное, …а махаянистические школы — мадьямика и йогачарья — атеистичны и негативны»" (там же, с.264).

Антисистема по Гумилёву не тождественна фашизму. Нам известны антисистемы, которые появились значительно раньше классического европейского фашизма. Согласно Гумилёву фашизм – это порождение евроатлантической цивилизации на стадии её обскурации, или порождение эпохи модерна на её конечной стадии, на стадии его отрицания. На этой стадии образованный класс Европы уже полностью освободился от гнёта нравственных норм, имеющих корни в христианской религии, он стал приемлить зло индифферентно, наравне с добром, считая, что зло необходимо для прогресса (социал-дарвинизм): «Добро и зло приемли равнодушно, и не оспаривай глупца». Поэтому нельзя сказать, что, например, германский фашизм – это случайное историческое явление, но нельзя и отрицать того, что первоначально как теория он был взращен в закрытых англосаксонских социологических клубах. Затем он проявил себя уже в "поле", – после первой мировой войны фашизм, как тифозная вошь, был занесён англосаксами в Германию.

В статье Анатолия Лавритова (http://publizist.ru/blogs/108412/11750/- https://prosvet.whotrades.com/blog/43761299335) "Самый популярный интеллектуал против фашизма. На смерть Умберто Эко", содержатся 14 признаков того, что он (Эко) называет "ур-фашизмом", – всё того же фашизма, только в новом обличье. Коротко перечислим их и мы: 1) Культ традиционализма, в котором нет места развитию знания; 2) Отрицание модернизма; 3) Культ действия ради действия; 4) Несогласие есть предательство; 5) Расизм; 6) Эксплуатация фрустрации; 7) Национализм; 8) Враги рисуются одновременно, как и чересчур сильные, так и чересчур слабые; 9) Пацифизм однозначен братанию с врагом; 10) Презрение к слабому; 11) Культ смерти; 12) Культ мужественности; 13) Популизм и отрицание индивидуальности; 14) Новояз.

Немножко подробнее об этом последнем пункте. Его можно конкретизировать для Украины как "Украинская мова как новояз Оруэлла": "Механизм новояза таков: максимально упростить лексику, синтаксис, чтобы через сложные конструкции не рождалось сложное критическое мышление. Необходимо максимально подавить естественные аналитические способности человека. Язык – это практически и есть мышление. Управляя языком, вы управляете сознанием. Любой фашизм начинается с языка".

Нам остаётся только добавить, что, безусловно, англосаксы превосходно владеют техниками копирования и насаждения антисистем (впрочем, как мы знаем на примере Германии, и фашизма). Сейчас эти техники называют цветными революциями. История преподнесла нам возможность наблюдать за пиршеством революционной антисистемы на родной для Хрущёва Украине.

Мы видим, что антисистема ввергает её в пучину бедствия, из которой не просматривается позитивный выход. Обезумевший русский субэтнос, населяющий Украину, уничтожает себя сам. С религиозным фанатизмом массы совершают сакральные преступления. Например, уничтожают памятники основателю своего государства Ленину, не понимая, что тем самым они уничтожают и само своё государство. Антисистема на Украине породила культ смерти, присущий также фашизму. Например, там практически повсеместно празднуют (другого слова не подобрать) голод 1932-го – 1933-го годов, устанавливают ему памятники. Празднуя смерть, украинцы ведут себя точно так же, как гностики – манихеи раннесредневекового восточного Туркестана. Полезно было бы любознательным украинцам, если таковые ещё остались, узнать, чем эксперимент с манихейством закончился для уйгуров.

Нельзя раскапывать могилы. Нельзя, прежде всего потому, что можно этим воскресить эпидемию страшной и давно забытой болезни. Хрущёв в 1953-ем году, совершив государственный переворот и резко усилив революционную антисистему, которая несмотря на свои отчаянные к тому попытки при Сталине не смогла захватить власть и всплыть наверх, раскопал. Благодаря Хрущёву жуткая болезнь, казалось бы, сгинувшая бесследно в веках, на наших глазах вырвалась наружу и поразила родную ему Украину. И вот-вот погубит её окончательно.

Закончим эту статью ещё одной цитатой из книги Л.Н. Гумилёва «Древняя Русь и Великая степь»: "Ведь войдя в мир фантасмагорий и заклинаний, люди становились хозяевами этого мира или, что точнее, были в этом искренне убеждены. А то, что им ради этого ощущения свободы и власти над окружающими надо было плюнуть на крест, как тамплиерам, или разбить на части метеорит Каабы, как карматам, или, убив мудрого визиря (исмаилиты), обескровить страну, их приютившую, то это их совершенно не смущало. Правда, встав на этот путь, они отнюдь не обретали личной свободы. Наоборот, они теряли даже ту, которую они имели, находясь в той или иной позитивной системе. Там закон и обычаи гарантировали им некоторые права, соразмеренные с несомыми обязанностями. А здесь у них никаких прав не было. Строгая дисциплина подчиняла их невидимому вождю, старцу, учителю, но зато он давал им возможность приносить максимальный вред ближним. А это было так приятно, так радостно, что можно было и собственной жизнью пожертвовать" (там же, с.289).