Невинная утопия

Само по себе понятие «утопический» появилось намного раньше. Даже во времена, когда не было политического пиара, сама эта полезная деятельность несомненно существовала, так же как и сочинения про то, как все будет славно, если сделать так, как рекомендует автор (авгур, жрец, Фонд эффективной политики и тому подобное). Новейшей утопией, сделанной по классическим образцам, можно считать проект в Сколково.

Леонид Злотин начинал свой путь в журналистике в конце 80-х. Вместе с Владимиром Яковлевым создавал газету «Коммерсантъ». Проработав больше 7 лет в ИД «Коммерсант», в 1997 – 1998 годах создал и возглавлял газету «Русский телеграф». Позже работал первым заместителем главного редактора газеты «Известия», затем главным редактором газеты «Консерватор». Коллегам и товарищам любит рассказывать о своем консерватизме, однако его литературные и научные увлечения обычно свидетельствуют об обратном

Но утопический социализм с неизбежными коммунистическими представлениями, так эффектно сформулированными Полиграфом Полиграфовичем – "взять всё и поделить", имеет существенные отличия от прочих, в сущности, невинных утопических проектов.

Мор был противником частной собственности. В его Утопии она отменена, равно как и деньги. Зато есть обязательный для всех сельскохозяйственный труд.

Дело Мора продолжил Томмазо Кампанелла своим «Городом Солнца», еще одним проектом справедливой жизни, отрицающей не только частную собственность, но и по существу частную жизнь.

Вот что там написано: «Распределение всего находится в руках должностных лиц; но так как знания, почести и наслаждения являются общим достоянием, то никто не может ничего себе присвоить».

Относительно разумный ХХ век породил несколько художественных антиутопий, где показано, сколь на самом деле "приятны" могут быть "Утопии" и "Города Солнца". В первую очередь это роман «Мы» Замятина и, разумеется, «Скотский хутор» (Animal Farm) Оруэлла.

Эта полемика не выходит за пределы книжной дискуссии, в которой утописты приводят свои мысли и резоны, а антиутописты – свои. То есть это в сущности продолжение политических и идеологических споров художественными средствами.

Сегодня подобный спор проходит на наших глазах. Речь о споре вокруг выставки в музее Сахарова, которая обвиняется в оскорблении чувства верующих. Учитывая особую специфику новопитерского периода российской истории, правильная идеология определяется нам сверху и подкреплена такими серьезными участниками дискуссии, как суд и прокуратура.

Сама практика разрешения подобных коллизий средствами уголовного преследования не просто чрезмерна, но и как-то неровно ложится на то, что до сих пор принято называть конституционными правами.

Речь не о моральных оценках, а о странной практике уголовного преследования за художественное высказывание. Получилась в итоге невольная иллюстрация к упоминавшимся выше антиутопиям.

Видимо, в самой идее утопических социальных обществ заложен неизбежный порок и хорошо бы, если человечество успокоилось и остановилось на уже поставленных экспериментах. История учит, что при сочинении утопий если и страдают, то только авторы, а вот при реализации, как правило, – большое количество ни в чем не повинных граждан, а иногда и целых народов и государств. И именно ХХ век снабдил нас более чем достаточным корпусом доказательств.

Социалистическая утопия XVI века и современная социал-демократия, например, в некоторых развитых странах Северной Европы, – это совсем о разном. Хотя бы потому, что институты частной собственности и прав личности, реализованные там, для России пока являются утопией.

Современная экономическая модель российской власти – «взять всё и поделить среди своих», хотя и сильно сужает формулу Шарикова, мало от нее отличается, что нетрудно видеть, наблюдая за деятельностью «путинских наркомов». В сравнении с этим маленькая утопия создания аналога советского валютного магазина «Березка» в Сколково выглядит в общем достаточно невинно.