Мировая экономика: опасные игры

Был ли последний саммит Большой двадцатки, прошедший в Канаде, шагом вперед, к взаимопониманию и сотрудничеству, или назад, к "своей рубашке"? Как ни парадоксально, но, скорее всего, и тем, и другим. В призыве к "фискальной консолидации, не нарушающей процессы роста", всякий найдет что-то для себя. Но в целом, это как раз то, что и следовало доказать: стремительная фискальная консолидация на данном этапе будет способствовать росту, а не сдерживать его. И все же, я не стал подробно вникать в итоги саммита, а задался вопросами общего характера: к чему мы пришли? Вот тут мне и вспомнилась старая детская игра "передай пакет" ( популярная детская игра в Великобритании). По правилам игры включается музыка и участники начинают передавать друг другу пакет. Как только музыка останавливается, игрок, оказавшийся в этот момент с пакетом в руках, разворачивает бумагу, под которой обнаруживается новый слой упаковки, и игра возобновляется. Тот, кому повезло развернуть последний слой упаковки, получает завернутый в нее приз и, соответственно, становится победителем. Взрослая игра в "передай пакет" гораздо сложнее: идет сразу несколько игр, по рукам ходит множество пакетов. В каких-то - подарки, а в каких-то - наказания. В эти игры лучше играть сообща, как рекомендовал Международный валютный фонд в своих комментариях к отчету на тему "Процесс взаимной оценки в странах Большой двадцатки", подготовленному для саммита. Но советовать легко, а сделать сложнее. За красивыми и правильными словами, скорее всего, будут стоять действия, никак не способствующие кооперации.

Итак, четыре игры. В первую играет финансовый сектор: цель игроков - сделать так, чтобы безнадежные долги остались в руках кого-нибудь другого, но при этом собрать комиссию за каждый слой упаковки, снятый в процессе. Во второй игре финансисты играют против всего остального частного сектора. Цель: продать игрокам из частного сектора как можно больше услуг, при этом сделать так, чтобы все убытки несли покупатели. В третьей игре участвует все тот же финансовый сектор против государства. Задача - сделать так, что если все прочие попытки окажутся неудачными, убытки удастся спихнуть государству. Затем, когда правительство даст им денег, финансисты смогут выиграть, продавая ценные бумаги тех государств, которых они же и обанкротили. В четвертую игру играют государства. Цель - сделать так, чтобы избыток предложения остался у соседа. Страны с профицитом выигрывают, доводя до банкротства сначала частный, а потом и государственный сектора торговых партнеров. Это называется "Разорение соседа с чувством исполненного долга". Германия весьма преуспела в этом.

Так что же общего у этих игр с Большой двадцаткой? Если коротко - все. Первая игра разбросала токсичные активы по всей финансовой системе. В результате второй игры частный сектор остался с огромными долгами и вынужден сейчас отказываться от использования заемных средств для финансирования своей деятельности. Третья разрушила государственные финансы. Четвертая привела к кризису и сейчас мешает восстановлению. Более того, все игры взаимосвязаны, поэтому нельзя изменить правила одной, не затронув остальные. В Большой двадцатке это понимают, но только до определенной степени. "Они ничего не забыли и ничему не научились", - сказал Талейран о Бурбонах (французский политик, премьер-министр Франции начала 19 века). Сейчас то же самое можно сказать и о политиках. Очень часто фискальная консолидация рассматривается в отрыве от контекста. Это ошибка. Важен не просто государственный долг как таковой, а долг вообще.

Об этом очень ясно написано в ежегодном отчете Банка международных расчетов: в нем говорится о том, что три крупнейших страны с дефицитами - Великобритания, США и Испания - отличаются сбалансированными и надежными государственными долгами и полностью вышедшими из-под контроля кредитами частного сектора.

В Испании, например, государственный долг стабильно сокращается. Соотношение задолженности домохозяйств и финансовых активов также создавало ложное впечатление полного благополучия. Однако, когда грянул финансовый кризис, сопровождаемый громким схлопыванием пузырей, начался процесс отказа от кредитов в частном секторе и увеличение кредитов в финансовой сфере. Все взаимосвязанно: если в частном секторе фискальный профицит (доходы превышают расходы), на государственном уровне должен быть либо фискальный дефицит, или профицит текущего счета (или и то, и другое). Чем больше профицит частного сектора, тем больше должен быть фискальный дефицит или профицит текущего счета на государственном уровне. Если же фискальные дефициты сокращаются, значит частный сектор тратит больше, чем зарабатывает, или текущий счет становится более сбалансированным. Очевидно, что подобных результатов надо добиваться не снижением доходов, а повышением расходов, особенно в период восстановления после рецессии.

Так как же все это соотносится с решениями, принятыми Большой двадцаткой в отношении фискальной политики? В годы, предшествовавшие кризису, доходы превышали расходы в трех группах стран: некоторые промышленно-развитые страны, в частности, Германия и Япония; Китай, который сам по себе; и некоторые экспортеры сырья. Большинство рынков развивающихся стран зализывали раны после предыдущих кризисов, а в некоторых развитых странах - в частности, в США - сформировался дефицит. Когда начался кризис, профициты в странах с излишками резко сократились из-за падения внешнего спроса. Между тем, в дефицитных странах спрос поддерживался за счет растущих фискальных дефицитов. Таким образом, увеличение заимствований на госурадственном уровне было частично компенсировано отказом от заемных средств в частном секторе. Теперь же вынужденное ужесточение в периферийных европейских странах и добровольное в других регионах ведет к фанатичному аскетизму.

Считается, что подобные действия внушат людям уверенность в надежности государства и стимулируют расходы в частном секторе. Но отказ от заемных средств - это глубокий и длительный процесс, характерный для экономик, переживших кризис. В этот раз пострадала значительная часть мировой экономики, поэтому негативные последствия, скорее всего, будут действительно серьезными. В целом, пакет с избыточным предложением перешел от профицитных стран к частному сектору дефицитных стран, а затем, после кризиса, к их государственному сектору. Предположим, что они начнут сокращать расходы. Кому пакет перейдет дальше? Ответ не лежит на поверхности. Может быть, профициты будут нейтрализованы крупными внешними дефицитами ряда развивающихся стран, поскольку финансовые рынки соблазнятся на их стремление к относительной финансовой благонадежности. Может быть, эти профициты выльются в рост дефицитов для старого доброго "Дяди Сэма" - именно этого опасаются в США. Может быть, профициты сократятся, в частности, в Китае. А, может быть, они обесценятся в процессе затяжного мирового спада. Как бы там ни было, ясно одно. Попытки ликвидировать фискальные дефициты в отрыве от остальных проблем не сработают. Их не удастся сократить, не решив проблему избыточной задолженности частного сектора, не устранив внешние дисбалансы. Мы играли в экономически опасные игры. Чтобы исправить ситуацию, нам нужно поиграть во что-нибудь более конструктивное.