О пользе брутальности и эстетическом развитии

Польза, конечно, для кого-то. А именно – для манипуляторов. Секрет манипуляции прост – нужно ввести манипулируемого в состояние, когда он теряет критичность, способность рассуждать. Для этого нужно сузить, сплющить его сознание, чтобы он лишился возможности, например, "смотреть со стороны", разотождествляться с тем, что наблюдает. Такое происходит, в частности, в состояниях страха, ненависти, алчности. Напугать, разозлить, соблазнить – и человек становится беспомощным. Сцены насилия, воспринимаемые как угроза, для этого очень хороши. Всякие там распятые мальчики и изнасилованные девочки...

Что это означает на практике? Запрет на сцены насилия в СМИ? Ну, это – если заставить дурака молиться богу. Нет, конечно, не запрет. Едва ли не всё искусство – рассказ о насилии. Взять хоть Гомера. А Данте? "Ад", "Чистилище" – сплошное насилие. Нет, конечно, не запрет и не отказ. Но запрет на использование брутальности с целью манипуляции.

В отличие от манипулирования, задача которого сузить сознание, задача искусства – обратная: сознание расширить. Решается эта задача введением в поле сознание не одного сообщения, а нескольких одновременно. Художник как бы показывает зрителю несколько изображений одного объекта, снятых с разных точек: что-то вроде стереофотографии, голограммы, или томограммы. Когда эти разные изображения сливаются в образ одного объекта, сознание расширяеся и человек переживает катарсис: видит объемно то, что ранее видел плоско или даже линейно.

В "томограмме" реальности обязательно должны быть сцены насилия: наша жизнь – увы – ими наполнена. Но должно быть и другие смысловые сообщения. Например – что насилие не является нормой, что оно не естественно, а противоестественно, противно природе человека, высшей части нашей природы. В этом случае, сцены насилия не подавляют, а, наоборот, активируют мыслительный процесс – психическое состояние, по своей высоте промежуточное между суженным сознание страха-агрессии и расширенным состоянием художественного переживания.       

Как, в какой степени и когда, при каких предпосылках искусство решает свою задачу успешно?

Это зависит от того, насколько воспринимающий готов к восприятию именно этого произведения. Готовность эта разная – и личностно, и ситуативно. Есть люди, для которых самое высокое искусство – цирк, а уже театр – дурака валяние и контрреволюция. От цирка идет подъем наверх – к самым высоким образцам искусства, таким как Бах в музыке, Данте – в поэзии, Леонардо в живописи... Путь это долгий, занимает десятилетия. Но и человек, потенциально способный к восприятию высокого, не сможет его воспринимать, если ввести его в нижнее состояние, ну, скажем, разозлить.

Именно поэтому миллионы людей во всем мире, считающие своим долгом посетить тот или иной музей, толпятся вокруг шедевров, фотографируют, но ничего не видят. И в результате уходят из музея ни с чем То есть – почти ни с чем. Уносят они не недоступное для них художественное впечатление, а только знание, что есть нечто, к чему почему-то все стремятся, но что не получается схватить. Такое знание может стимулировать работу внутреннего роста.

Тут недавно сломали дверь на выставке Серова, что вызвало немалое умиление у части наблюдателей. Вот, дескать, не в магазине, а на выставке. Дожили. Белинского и Гоголя с базаров понесли. Причин для умиления здесь не слишком много. Серов – хороший, но далеко не самый великий из русских и, тем более, европейских художников. И без всяких выставок в наших музеях выставлено достаточно работ, своим уровнем не уступающих Серову. Всё это великолепие вызывает мало интереса. Как и серовские шедевры из постоянных экспозиций. Что вполне естественно – людей, способных к восприятию высокого искусства, всегда было мало, а уж за последние двадцать пять лет никак не стало больше. Об этом можно судить и по текстам посетителей выставки: Серова они посмотрели, но не увидели, на встречу с прекрасным сходили, но не встретились.

Но все же думается, что все эти ломальщики дверей не зря мерзли в очереди: невстреча (когда человек не обманывает себя, а догадывается, что просто потерял время) может стать импульсом для желания встретиться в другой раз и, может быть, с кем-то другим. Хотя и необязательно: эстетическое развитие – дело трудное, и немногие выбирают для себя именно этот путь.