ДВЕ ПОРЦИИ ЖАРЕНЫХ ФАКТОВ или НЕ ПРОСТИТЬ, НЕ ПОНЯТЬ

Господи, как вы задрали – те, кто впустую пишет:

Аходессакакялюбилодессутеперьнелюблюодессуодессаумерла…

Она не умерла. Но очень болеет.

Мне приснился под утро сон о том, что я снова болен и доктор в больничке не захотел выйти ко мне в приемный покой, а выслал медсестру с какой-то склянкой прозрачно-зеленой эмульсии, чтобы она просто смазала то место, где невыносимо болит.

Во сне я знал, что чем-то провинился перед доктором, который спас меня в первый раз, но никак не мог понять, чем именно. Но доктор из нас двоих был он, и ему, очевидно, было виднее.

И пока я сидел на кушетке, терпеливо ожидая, пока маленькая медсестра со знакомым лицом смажет меня какой-то дрянью из прозрачной склянки, я видел, как доктор ходит по коридору в хирургическом костюме и осматривает других больных, которых он готовил к операции.

Чувство вины во сне было настолько же сильным, насколько сильным было недоумение по поводу того, в чем моя вина состоит.

И когда я проснулся и увидел в комнате тусклый утренний свет от выпавшего недавно снега, мне все еще было больно и обидно, и я еще чувствовал запах прозрачной зеленой дряни, которой меня должна была помазать странно-знакомая, но так и не узнанная медсестра.

Весь смысл сна стал мне ясен мгновенно, как будто я открыл сонник и прочитал в нем развернутое толкование.

Мне вспомнился отец, в отчаяние выбивающий двери в больнице, когда его сын умирал на каталке, а врач-патриот закрылся, чтоб не оказывать помощь сепаратисту.

Мне вспомнился Вакарчук, который практически сразу после второго мая приехал в Одессу попеть на публике гимн Украины. Понюхать запах горелого мяса и человеческой плоти.

Посмотреть на человеческое горе, в котором его перевернутое майданутое сознание видело торжество демократии и единой Украины.

Вспомнилась Варвара Черноиваненко, пресс-секретарь Правого Сектора, которая 3 мая до слез переживала от того, что куртка у нее пропахла гарью, и вряд ли от этого запаха можно будет ее избавить.

Вспомнились интернет-мотиваторы с жареными одесскими шашлыками и колорадскими жуками, которых жгут на свечке.

Трупы в крови, которые выносили с черного хода в Доме Профсоюзов. И живые люди, стонавшие среди трупов, на стоны которых менты, зачищавшие место преступления, не обращали внимания.

Весь ужас, и боль, и непроглядный мрак, и бесовская вакханалия, и кровь, и смерть, и убитые мирные люди – все то, за что мы испытываем чувство ничем не восполнимой утраты и ничем не искупимой вины.

Все то, в чем нас неустанно обвиняют и упрекают, не догадываясь, что нас нельзя обвинить больнее и упрекнуть страшнее, чем сами мы себя упрекаем и обвиняем.

Все то, что осталось на наших душах, с чем нас оставили в запертой тесной комнатке на кушетке суровые врачи в хирургических костюмах, которые отказали нам в помощи, не прощая нашу вину и не отпуская наши грехи.

Не по христиански это, милые мои.

А впрочем, зачем нам ваше прощение, если мы его у себя самих получить не в состоянии?

Домашние мои, и близкие уже давно перестали читать мои статьи, потому что и без того тяжело на душе, да и нового я ничего для них не открою.

Недавно свели меня с московским одесситом, который после нескольких задержаний СБУ уехал из Одессы, но обещал всяческую помощь в распространении информации отсюда.

Получил ссылку, почитал 6 статей по этой ссылке и улетучился, как будто и не было его в моей жизни.

Я не жалуюсь на него. Я прекрасно его понимаю.

Не раз и не два я слышал от редакторов сайтов о том, что нужны статьи бодрые, оптимистические, внушающие надежду на благополучный исход в Одессе.

И чтоб сам по себе. На оптимистической ноте. С вилами и граблями на танки и пушки.

А трупы чтоб вынесли с черного хода и загрузили в труповозки. Как и в тот раз. Живые вперемешку с мертвыми.

И без того понятно, что никому уже не интересно, как мы живем, и чем мы живем, и для чего мы живем. И никому не интересна эта простая человеческая жизнь, если в ней нет жареных фактов, поражающих воображение и ужасающих, а людей, которые погибли 2 мая уже не примешь в качестве информации. Потому что о них много писали. Потому что они перестали удивлять и ужасать на фоне ежедневных гор трупов.

Теперь, чтобы поразить воображение читателя, в Одесской трагедии выкладывают съемки палачей и суммы, за которые их убивали, раскапывают евреев-химиков и сирийских боевиков.

И, как и впервые дни, когда еще была надежда на возмездие, собирают фотографии тех, кто убивал в Доме Профсоюзов 2 мая.

А по уму-то фотографии надо собирать тех, кто погиб.

Чтобы помнить, какими они были.

Чтобы знать, какие у них остались больные от горя семьи.

Чтобы разделить горе с теми, кто его не может пережить в одиночку.

А не ходить по коридору, и строгим взглядом не поглядывать на тех, кто сидит на больничной кушетке.

А врач между тем все ходит по больничному коридору и строго поглядывает на умирающего больного, отказывая ему не только в помощи, но и в сочувствии. Потому что он в чем-то виноват.

Потому что позволил себе заболеть. Потому что не справился сам с болезнью.

Ничтожное количество клоунов, вышедшее на живую цепь в день соборности Украины – повод для бесконечной радости и насмешек тех, кто ждет самораспада фашистского государства – на самом деле всего лишь следствие того, что сильно уменьшилось количество денежных вливаний в майдаунизацию среднего обывателя.

Нынешней киевской власти не нужны никакие сборища – ни за, ни против, ни вместе.

На самом деле прошло время любых митингов.

Летом Куликово поле пыталось вступиться за милиционеров уволенных за избиение майданутых в ночном клубе и вместо благодарности получило требование убраться.

Совсем недавно майданутые накрывали на Куликовом Поле собравшихся огромным украинским флагом, а укросми писали об этом, что куликовцы от флага бежали, как черт от ладана.

Время упоротых сменилось временем тех, кем они всегда были на самом деле – садистами, уродами, уголовниками, наркоманами и алкашами. Только теперь в руках у них настоящее оружие.

Только теперь счет погибших идет на тысячи.

Только теперь нет никакого смысла расследовать Одесскую трагедию.

Потому что касается оно только тех, кто имеет к ней непосредственное отношение.

И сколько бы жареных фактов и кровавых стримов не откопалось снова в Интернете и не выложилось в информационное пространство, ничто не вернет нам тех, кого растоптали безнаказанно.

И это не мои досужие измышления.

Достаточно посмотреть любой криминальный сериал.

В каждом сериале всегда встречаются одни и те же типы преступников.

Например, поджигатели, которые разжигают пожары и смотрят потом на устроенный ими пожар.

Им не интересно количество тех, кто сгорел в огне, потому что они хотят всего лишь смотреть, как горит огонь.

В данном случае не важно, горит это здание или страна, кто остался внутри, как его звали, кто это был, важен процесс, и горящий огонь, и обугленные головешки, и дым от развалин.

Есть в сериалах снайперы. Это те, кто отстреливает поодиночке не понравившихся им людей.

Не подошедших по одежде, по образу мыслей, по способности повернуть события в другую сторону.

Есть маньяки, убивающие просто потому, что испытывают непреодолимую потребность в ощущении чужой человеческой боли, в зрелище страданий и агонии, в окровавленных ошметках трупов, в уничтожении человеческой жизни.

Есть социопаты, которым вообще не свойственно ни раскаяние, ни сострадание, ни осознание того, что совершаемые ими убийства не могут быть свойственны никакому нормальному человеческому существу.

Есть стрелки, которые убивают массово, потому что когда-то и где-то кто-либо нанес травму их и без того искалеченной психике.

И, как правило, вся эта мразь совершает свои кровавые преступления безо всякого денежного интереса.

Просто потому, что испытывает в этом неискоренимую потребность.

Если взяться за рассмотрение тех пяти тысяч уродов, которые приехали убивать Одессу и тех, которые нашлись в самой Одессе, никаких новых типов преступников мы не обнаружим.

2 мая – это просто шабаш тех, у кого не осталось ничего человеческого, и не важно, сколько они там получили за то, что приняли в нем участие.

Кто-то получил 200, кто-то 800, кто-то тысячу гривен. И не важно, сколько это на тот момент составляло в долларах. Даже гипотетические 10 тысяч долларов, которые получил пресловутый сотник Мыкола, несколько раз похороненный в соцсетях, за то, что планомерно отстреливал людей с обеих сторон, принимавших участие в так называемом столкновении.

Важно только то, что, подобно американской криминалистике, мы снова и снова возвращаемся к личностям убийц, составляем их психологические профили, ужасаемся их кошмарным и кровавым преступлениям, заглядываем в бездну больного сознания, которая приводит нас в состояние страха и болезненного недоумения вкупе с нездоровым любопытством.

А жертвы, которых они забили, расчленили, сожгли и лишили жизни, остаются при этом за порогом расследования, как объекты судебно-медицинского исследования, но не как ЛЮДИ, которых убили и уничтожили непонятные существа. Особи, которых и язык-то не повернется назвать людьми

Существа, для которых запах гари от куртки важнее кровавых человеческих ошметков, в которых они превратили людей, имевших отличную точку зрения.

Существа, радостно рапортующих о «жмурах» в еще раскаленном здании от трупов, которым еще кто-то звонил по мобильному, в надежде, что им удалось выжить.

Существа, жравшие конфеты над обугленными головешками того, что полчаса назад еще было человеком и гогочущими от возбуждения при разглядывании этих головешек.

Существа, которые сделали все это в поддержку пресловутого майдана и пресловутой едынокраины, а на самом деле просто осчастливленные поджигателем, который привел это все в состояние хаоса и дал им возможность удовлетворить свои патологические наклонности под законным идеологическим соусом.

Все знают, кто такой Чикатилло, но вряд ли кто-нибудь помнит хотя бы одно имя его жертвы, ее возраст, пол и национальность.

Я не говорю уже о том, что волновало эту жертву, о чем она мечтала, что составляло смысл ее жизни.

Изначально мы правильно сражались с забвением нашей боли тем, что размещали фотографии погибших, их имена и лица, и не давали о них забыть.

Но непоправимая подлость человеческой памяти состоит в том, что она не может долго сочувствовать и сопереживать чужой боли.

Куда проще утешаться грядущим мщением или негодовать по поводу того, что убийцы все еще живы, и все еще на свободе.

Если Вы действительно одессит – написала мне какая-то женщина –То почему не уедете оттуда, из этого ужаса и боли?

Я не хочу сказать, что те, кто вынужден был уехать отсюда из-за преследований СБУ, на самом деле от этого перестали быть одесситами.

Они были вынуждены это сделать, потому что у них не было другого выхода.

Но в тот момент, когда люди, сами побывавшие в гуще событий, из Москвы лениво интересуются, а не появились ли новые жареные факты, о которых они чего-то не знают, и отмахиваются от того, что происходит с людьми здесь и сейчас, и из чувства лени не идут на какое-то мероприятие, посвященное родному городу, потому что оно вносит дискомфорт в их относительно безбедное существование в качестве политических беженцев, они перестают быть одесситами, потому что рвется та нить, которая связывает их с жертвами, и они становятся теми, кто с ужасом и интересом отыскивает парочку жареных фактов в страшных совершенных преступлениях.

Как бы горько и больно не было мне читать все то, что мне пишут, как одесситу, я все равно продолжаю думать о трагедии, от которой никак не могу уйти.

Как бы страшно ни было смотреть на фотографии уничтоженных ЛЮДЕЙ, я стараюсь не оборачиваться в сторону зла и не разглядывать тех, кто его принес в мой город.

Я достаточно много времени уделил этому злу и теперь знаю всех, кто за него ответственен и когда-нибудь сможет осознать свою ответственность.

Но только с ними имеет смысл когда-нибудь разговаривать и проводить показательные процессы.

Потому что остальным ничего не объяснить.

Американские криминалисты и не пытаются этого сделать. Ну, то есть не уповают на грядущее раскаяние, на неминуемое прозрение и на грядущее очевидное очеловечивание, которых никогда не случится.

Они опосредованно изучают модель поведения ОСОБИ для того, чтобы других подобных особей было легче отлавливать и изолировать в целях безопасности нормальных людей.

Не акцентируясь на особо горячих и жареных фактах.

На кровавых деталях совершенных убийств.

На масштабных пожарах и количестве случайных жертв.

Не обвиняя, скажем, Бостон за то, что в нем орудовал бостонский душитель или Лондон за возникновение в нем Джека-Потрошителя.

Если вам придет в голову аргумент о том, что в одесской бойне принимало участие слишком много маньяков, душителей и поджигателей, то хочу вам напомнить, что в Америке ежегодно появляется, согласно официальной статистике, около 600 новых маньяков масштаба Мэнсона или Сына Сэма, о которых уже не стараются трубить так же громко, чтобы не вызывать к жизни новых.

Кто знает, что бы они устроили, если бы съехались в один, отдельно взятый город, вдохновленные при этом всепроникающей идеей американской государственности, да еще и живыми денежками в придачу.

А у Одессы, у моей маленькой уютной, камерной, как обжитая квартирка, неповторимой Одессы, где через двоих можно выйти на третьего, еще тебе не знакомого, и не было 2 мая никаких шансов.

Даже если бы люди не надеялись на подписанное перемирие.

Даже если бы вышли с голыми руками против пистолетов, автоматов и бит.

Даже если бы не предали коммунисты и родинцы.

С того момента, когда первые социопаты собрались на майдане во главе с мусульманским ублюдком Найемом для того, чтобы все социопаты и маньяки могли, оперируя идеями, удовлетворить свои противоестественные наклонности ОСОБЕЙ, все шло к тому, что произошло 2 мая.

И когда я в ужасе смотрел на ликующее на майдане стадо победившего БЫДЛА, я не увидел среди них тех, кого потом невозможно ни простить, ни понять. И когда в ужасе проснулся в январе 2014

после победы майдана, не в силах умом принять произошедшее, тоже не увидел.

А вот после 2 мая, когда сначала не мог спать, а потом только видел кошмары, я только таких в них и видел.

И строгий доктор, который во сне не захотел мною заниматься, после пробуждения перестал мне казаться страшным.

Ну, или менее страшным, чем все другие кошмары.

И уж совсем не страшным после того, как привычный дневной кошмар снова вошел в сознание.

Виктор Гром.

Это вторая, и последняя по времени написания статья из цикла «Десять об Одессе», написанная после провального дня соборности Украины, два года назад совершившей медленное и мучительное самоубийство, и ужасное, непростительное убийство самого прекрасного города на Земле.

ПЕРВАЯ Городская Клиническая или Убить неродную Одессу.

ДВЕ порции жареных фактов или Не понять, не простить
Гопники рулят или ТРЕТЬЕ нашествие рагулей

ЧЕТЫРЕ неразлучных таракана или В единстве наша сила

Каждый ПЯТЫЙ или Абсурд дырявых дуршлагов

Мешок, набитый ясом и костьми или ШЕСТЬ человеческих жизней

СЕДЬМОЙ судный день или Отодвинутый в прошлое миг

ВОСЬМЕРКА из покрышек или Повести мрачной Вселенной
ДЕВЯТЫЙ горькой славы плод или Настоящий бандеровоз

ДЕСЯТОЕ апреля или Это сладкое слово Одесса.

Каждая из которых стала лишь средством минутного облегчения и отрешения от кошмара.