Прав ли Виктор Суворов?

На модерации Отложенный

Прав ли Виктор Суворов в своей оценке предвоенных событий и причин и оснований начала войны?

Этот вопрос вот уже много лет задается многочисленными читателями его произведений, историками, гражданами. Мнения диаметрально противоположны по любому вопросу, которые рассматривает Суворов. Кто-то с пеной у рта пытается с предмета исследования перейти на личность писателя (таких большинство: всегда проще ничего не соображая ни в одном из вопросов перейти к огульному отрицанию – аргументы не нужны и знания тоже), кто-то обвиняет его в том, что пока нет, мол, достоверных сведений из архивных источников, верить его выводам нельзя и все это провокация (в конечном счете они тоже переходят на личность); некоторые пытаются что-то там аргументировать на основе псевдоанализа систем вооружений, технических характеристик танков и самолетов, калибра артиллерийских орудий и стрелкового оружия, укомплектованности соединений – это тоже довольно тупиковый путь, так как в основе любого действия стоят решения людей и ни один танк или винтовка без воли человека не двинется с места и не выстрелит. Выводы последних, в основном, касаются допущения В.Суворовым незначительных неточностей типа – «а вот калибр был не 75 мм, а 78 мм, поэтому и все концепция неверна».

В настоящей статье я хотел бы на примерах, никак не связанных с историей Второй мировой войны, изложить тот метод, которым пользовался писатель оценивая предвоенные действия будущих противников и доказать, что вывод, который Суворов сделал является безусловно правильным и единственно возможным.

 Предварительно я рассмотрю ряд вопросов, непосредственно касающихся будущих возражений относительно содержания статьи.

1.      Использование архивных документов.

Даже никогда не видев ни одного архивного документа мы знаем, что Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года, что ее началу предшествовало заключения Пакта Молотова-Риббентропа, что 17 сентября советские войска, выполняя союзнический долг с Германией, вошли на территорию Польши.

Также мы знаем, что 30 ноября 1939 года Советский союз вторгся на территорию Финляндии и впоследствии как агрессор был исключен из Лиги наций (последнего мы можем не знать, но «на скорость не влияет»). После окончания Зимней войны Советский союз присоединил к своей территории значительную часть Карельского перешейка.

15 июня 1940 года советские войска оккупировали Литву, 17 июня – Эстонию и Латвию. Завершилось все это насильственным присоединением Прибалтийских республик к СССР.

Это факты, как бы мы их не оценивали с моральной точки зрения, имели место быть. Даже если в советских архивах мы найдем документы, свидетельствующие о том, что и прибалтийские республики, и Финляндия, и Польша готовились объявить СССР войну, это не изменит факта самой войны, оккупации и присоединения. В архив положить можно все что угодно: на протяжении пятидесяти с лишним лет нас уверяли, что архивные данные позволяют сделать однозначный вывод о том, что в Катынском лесу польских офицеров расстреливали немцы, а тут вдруг обнаружилось что, ан нет – «наша тема»

К примеру: было время, которое сейчас историки называют «Эпохой викингов». Где-то начиная с середины 8-го века до середины 11-го. Если взять в качестве источника англосаксонские хроники, писавшиеся в основном в монастырях, то викинги- «бич божий», страшные, жестокие до невозможности, нелюди в общем. Если же обратиться к северным хроникам Питерборо и Йорка, то возникает совершенно другое представление о норманнах: да – завоеватели, да – воины, но обычные, такие же, как и все в ту эпоху. Разница в том, кто хронику писал: слабый монах или барон-воин.

Таково же может быть и содержание советских архивов. Там находится только то, что выгодно было положить. Только та позиция отражена в архивных документах, которая была необходима тоталитарной власти. Иной там нет и быть не может. Так что, ссылаться на то, что, мол, архивных данных нет и нечего говорить – не стоит, мягко говоря.

2.Оценка технических характеристик вооружения и техники.

Поле, которое таит в себе для интересующего человека неисчерпаемые возможности и варианты. Можно бесконечно сравнивать модели и характеристики танков (благо есть, что сравнивать), артиллерии и стрелкового оружия и т.д. Но даже если не принимать во внимание, что танков – наступательного вооружения – у СССР было в пять раз больше,,чем у Германии, как впрочем, и всего остального вооружения, если не принимать во внимание, что наши танки и артиллерия были не в пример лучше немецких, если не принимать во внимание ничего, касающегося вооружения, надо все-таки констатировать, что без людей вся эта громада никому не нужна.

Даже если есть люди, то и это еще не все. Вся эта техника не двинется с места без воли руководителя и начальника. А если вспомнить те времена, то очевидно, что единственным человеком, который мог привести в действия всю эту груду металла, был Сталин. Без него – никто не мог даже пальцем пошевелить, не то что на танк забраться или винтовку перезарядить. Таким образом, если бы Сталин захотел, то советские войска начали бы выполнение приказа независимо от наличия и технических характеристик имеющегося вооружения, без связи, и без горючего, и без патронов. Пошли бы умирать, как шли умирать под бездарным руководством горе-полководцев пехотинцы на Синявинских высотах или при штурме Берлина.

 Чтобы не перегружать текст лишними размышлениями, обратимся к случаю, когда у вас нет информации о мотивах и причинах происшедшего, а есть только факт самого происшествия. Т.е. у нас есть факт войны и некоторое знание о вышеизложенных фактах, но нет никакого понимания, что послужило ее началом и основанием, а имеющиеся документы и свидетельства представляют собой разрозненную, часто противоречивую информацию.

Случай этот не нов. С такой ситуацией ежедневно сталкивается следователь, расследующий уголовные дела.

Предположим, у нас есть человеческий труп. Смерть человека наступила явно насильственным путем, например, в результате проникающего ножевого ранения. Но, в кармане убитого мы почему-то обнаружили исправный и готовый к бою пистолет «Тульский-Токарев».

У нас есть подозреваемый, на причастность которого к убийству указывает то, что нож-орудие убийства, принадлежал ему и на ноже его отпечатки пальцев. Да и вообще: подозреваемый человек малоприятный, убитого знал и был в разных с ним отношениях, а последнее время так прямо в неприязненных, чего уж там, отношениях.

Что должен делать нормальный следователь? Быстренько сварганить обвинение в умышленном убийстве из, скажем, хулиганских побуждений, предъявить его и спустя некоторое время, направить дело в суд?

Нет.

Нормальный следователь должен выяснить мотивы совершения деяния, обстоятельства, способствующие его совершению, опросить многочисленных знакомых потерпевшего на предмет его отношений с подозреваемым, собрать огромное количество характеризующих участников «пробега» сведений и т.д. Но ведь убитый уже ничего не расскажет, а подозреваемый может врать? И никаких документов они не оставили в архивах, потерпевший так вообще с первого взгляда прекрасной души человек.

Но вдруг оказывается, что потерпевший ранее неоднократно судим за грабежи и разбои, совсем недавно он отнял у своих знакомых квартиру и машину, вел себя дерзко, имел оружие (ну это мы сразу выяснили, пистолет-то на трупе). Многие свидетели говорят, что вообще-то потерпевший неоднократно выражал намерение прибить подозреваемого, сообщал об этом друзьям и врагам на совместных попойках и собраниях, да и готовился к этому: пистолет купил, пострелять из него ездил и т.д. Т.е. умысел потерпевшего на причинение вреда подозреваемому был сформирован.

Подозреваемый же, тоже не ангел, и тоже в грабежах был замечен, но оружия, кроме столового ножа, не имеет, обременен проблемами на работе, в долгах как шелках…Да и в последнее время уж очень он этого потерпевшего боялся. Слышал от знакомых, что тот его убить хочет, но противопоставить ничего не мог. А тут потерпевший его на встречу вызвал, угрожал жене и детям, пистолет вытащил, к голове подозреваемого приставил, оскорблял всячески…Тот возьми, да и ударь его ножом. И убил…

Убийство, конечно, есть убийство, но квалификация может быть разная, а, если пистолет уже у головы, то и необходимая оборона может пройти…

 Так вот, любому исследователю, как и В.Суворову, стоит знать только те сведения, о которых я писал вначале статьи, чтобы понять, проанализировать, оценить и сделать вывод о том, кто действительно готовился к войне и кто о чем мечтал долгими бессонными ночами. И не надо тут не сведений из архивов, ни воспоминаний полководцев...