К смерти отца он был готов давно - «маме будет полегче»

Игорь проснулся от телефонного звонка. Даже не проснулся. Очнулся. В номере было душно, хоть и жужжал кондиционер, подушка слишком жёсткая. Игорь мучился уже вторую ночь, забываясь в дурной полудрёме, как, впрочем, всегда на новом месте.

Телефон. Игорь нащупал мобильный под кроватью. Шесть утра. Он боялся ранних и поздних звонков. Всегда боялся. От них ничего хорошего не жди.

— Просто выключи телефон и всё, — сказала Света.

Игорь завистливо посмотрел на свою подругу, которая дышала глубоко и ровно. Он не мог отключить телефон, боялся пропустить звонок. Игорь посмотрел на экран. Сестра. У него был соблазн нажать кнопку — не сбрасывать, а просто отключить звук. Вот оно, что-то случилось — замигала в голове тревожная лампочка. Сестра просто так не звонит. Она вообще не звонит. Хотя она же в Москве, а он на море. Разница во времени. У них сейчас уже девять. Не так уж и рано.

— Алло, — ответил Игорь, стараясь не разбудить Свету.

— Привет. Это я, — зачем-то сказала сестра, хотя он знал, что это она.

— Привет, — ответил он.

Видимо, она ждала, что он спросит: что-то случилось? А он не спрашивал, глупо надеясь, что «пронесёт».

— Отец умер, — выдохнув, сказала сестра.

— Как умер? — задал он самый идиотский из возможных вопросов.

Сестра не ответила, выразив возмущение глубоким вздохом.

— Когда? — спросил Игорь.

— Два дня назад. Завтра похороны. Тебя ждать?

Вот она всегда так. Ещё с детства. Игорь почувствовал, что закипает. Он ненавидел это качество в сестре больше всего. Позвонить в последний момент, огорошить, а потом смотреть, как он трепыхается в бесплодных попытках изменить ситуацию.

— Я не знаю, есть ли рейсы, буду узнавать, да, конечно, ждать, — начал оправдываться помимо своей воли Игорь.

— А если рейсов не будет, то ты не прилетишь, я правильно понимаю? — с вызовом спросила сестра.

— Послушай, здесь шесть утра. Я ничего не знаю. Кстати, а почему ты мне не позвонила сразу? — вдруг как очнулся он.

— Не до того было. Мы же со Стасиком всё организовывали… тебя же не было. Как всегда, впрочем.

Стасик был мужем сестры, которого Игорь ненавидел ещё больше, чем сестру. Мерзкий блондинчик с гнилой подхалимской улыбочкой.

— Что значит как всегда? — заорал, уже не сдерживаясь, Игорь, — я вырвался на неделю за два года. Что значит меня не было? Почему ты сразу не позвонила? Ты специально? Чтобы я тут с ума сошёл?

— Прекрати кричать. Стасик, он говорит, что рейсов нет, поэтому он не прилетит, — сказала сестра в сторону.

— Я не сказал, что меня не будет!!! Я сказал, что сейчас шесть утра, и я ничего не знаю!!! Ты как была идиотка, так и осталась!!!

— Всё, я не хочу с тобой разговаривать. Будешь — будешь, не будешь — не надо. Мы со Стасиком были к этому готовы. А то, что ты отца не похоронишь по-человечески, останется на твоей совести. Пока мы тут бегаем и всё организовываем, ты там на море загораешь. У тебя вечно отговорки: то рейса нет, то ещё что-нибудь.

— Прекрати читать мне нотации! Прекрати пороть чушь!

Игорь кричал уже в пустоту, сестра швырнула трубку. Так заканчивались все их редкие непродолжительные разговоры.

Игорь бросил телефон в стену. Он сидел на унитазе, уйдя в ванную, чтобы не мешать Свете. Даже воду зачем-то включил. Но она уже проснулась от его криков.

— Что случилось? — спросила она.

— Отец умер. Сестра звонила.

— Какой ужас. И что теперь?

— Надо возвращаться. Где телефон этой дамы из турфирмы?

— Сейчас шесть часов.

— Ну и что? У меня отец умер!

Представитель турфирмы, видимо, не ждала плохих известий, и телефон на ночь отключала. Игорь набрал несколько раз и бросил.

— Ложись, подремли, — сказала Света.

— Не могу. Не хочу.

— А почему твоя сестра только сейчас позвонила?

— Потому что она всегда так делала. Назло. У неё натура такая.

— Почему?

Игорь видел, что Света хочет спать и это почему — дежурное, для поддержания разговора.

— Не важно, — отмахнулся он.

В семь утра он достал представительницу. Та выразила соболезнования и пообещала всё выяснить и позвонить.

То, чего Игорь боялся больше всего, случилось. Улететь можно было только завтра. Сегодня бастовал профсоюз диспетчеров и рейсы откладывались. В Москве он оказывался бы часа в четыре пополудни.

— Неужели никак нельзя по-другому? А через другой город? Вообще не летают? Помогите! Мне всё равно! — заклинал он турагентшу.

Она продолжала выражать соболезнования и сожалеть, что ничем не может помочь.

Игорь сидел на кровати и не знал, что делать.

Рядом собирала пляжную сумку Света.

— Ну что, пойдём завтракать и на пляж? — сказала она.

Игорь посмотрел на неё, как на больную.

— У меня отец умер, какой пляж? — сжав зубы, чтобы не заорать на неё, как на сестру, процедил он.

— И что? Сидеть теперь целый день в номере? Какой смысл? Нет, я всё понимаю, мне очень жаль, но тут, правда, делать нечего, — добавила она уже мягче, но ему уже было достаточно. Достаточно для того, чтобы в Москве с ней расстаться.

— Пойдём, — потянула его Света за руку, и он подчинился.

Как ни странно, он не страдал. Больше злился на сестру и Свету. И на отца, которого не любил, не уважал с подросткового возраста. Став старше, он искал ответ на один вопрос: как может мама — его тонкая замечательная мама— с ним жить? Столько лет! С этим непорядочным, мелочным трусливым мужчиной, с которым у Игоря нет и не может быть ничего общего. Игорь так решил лет в двенадцать и делал всё, чтобы «не быть, как он».

Сестра встала на сторону отца. «Папина дочка».

К его смерти он был готов. Давно. «Маме будет полегче», — подумал он и спешно отогнал эту мысль, испугавшись сам себя. Почему он так думает? Почему ему совсем-совсем не плохо. Даже немножечко не плохо. А, наоборот, есть какое-то освобождение и лёгкость. Мама наконец займётся собой. Пусть Стасик с сестрой побегают — не развалятся. В конце концов он так устал нести за всё ответственность, наверное, это и хорошо, что он здесь, в другом часовом поясе, без надежды улететь. Нельзя так думать. Это плохо, говорил сам себе Игорь. Хотя Света в общем-то права: какой смысл сидеть в номере? Отцу уже всё равно.

— Мы поедем на экскурсию? — спросила Света, — у нас после обеда, ты помнишь?

Игорь видел, что она осторожничает.

— Ты с ума сошла? Ты хоть иногда думаешь, что говоришь? — тихо и мрачно ответил он, — но ты поезжай, если хочешь. Я всё равно буду висеть на телефоне.

После обеда Света, из последних сил скрывая облегчение и радость, уехала, а Игорь завалился на белоснежную кровать, положил руки за голову и… заснул. Глубоким спокойным сном.

Они возвращались вместе. Игорь предлагал Свете остаться и догулять последние три дня, но она сказала, что полетит с ним, хочет поддержать. «Видимо, ещё на что-то надеется», — подумал Игорь. Света сидела в зале ожидания грустная. Ей было жаль уезжать, и она плохо переносила перелёты. А лететь предстояло транзитом — спасибо профсоюзам — через Германию. Вместе с ожиданием — девять часов. Но уже в следующий момент она встряхнула головой и сжала локоть Игоря. Тот отдёрнул руку. Ему было неприятно. Она думала, что ему плохо, что он думает об отце, а он думал о том, что глупо лететь через Германию, через ж…. Всегда всё так.

— Мне с тобой поехать? — спросила Света, когда они стояли на родной земле на паспортном контроле. Её всё ещё слегка подташнивало после этих перелётов.

— Нет, не надо. Я сам. Позвоню тебе, — ответил он.

Она спокойно кивнула, как кивают на прощание. То ли она почувствовала его настроение, то ли сама решила его бросить.

Прямо из аэропорта Игорь поехал в ресторан на поминки. В дороге он опять думал о том, что сестра выбрала этот дурацкий ресторан на отшибе, что Света не должна его бросать, потому что это он первый решил её бросить.

В самолёте Игорь с радостью послушался просьбы бортпроводника и отключил телефон. Впервые за много времени. И не спешил его включать, хотя было уже можно. Уже в Москве пришла посланная несколько часов назад эсэмэска от сестры: «Я так и знала».

Это означало, как догадался Игорь, что они уже на кладбище. «Буду на поминках», — написал он. «Можешь не спешить», — ответила сестра. Он и не спешил. Он подъехал к ресторану — кафе между автомойкой и шиномонтажем — и из коридора заглянул в зал. Кого сестра собрала? Кто все эти люди? Мать сидела с отрешённым видом. Совершенно спокойная. Он посмотрел на стоящие на столе закуски: заливное, оливки, оливье, мясная нарезка, и его затошнило.

Игорь пошёл в туалет, где столкнулся со Стасиком.

— Привет, — сказал Игорь

— М-м-м, — ответил Стасик.

— Деньги нужны?

— М-м-м-м.

— Вот, — он вытащил деньги, — я туда не пойду.

Игорь вышел из ресторана и глубоко вздохнул, чтобы справиться с рвотными позывами, и поехал домой.

Игорь ни разу не был на могиле, о чём ему не уставала сообщать сестра два раза в год — в день рождения и день смерти отца. Со Светой он расстался. Или она с ним. На прощание она сказала, что не может жить с человеком, который спокойно пошёл на пляж, узнав, что у него умер отец. Смешно.

С тех пор он никогда не брал отпуск летом. Отдыхал зимой в горах. Лето для него пахло не морем, а смертью.