Симптомы сырьевого отравления

Две как будто совсем различные новости прошлой недели причудливо отражают друг друга и высвечивают проблемы и тупики сегодняшней России. Это окончательное решение российских властей строить неведомый наукоград в Сколкове и жесткая позиция премьера Путина на переговорах с украинской делегацией, приезжавшей в Москву в надежде пересмотреть газовый контракт.

Совершенно очевидно, что ни супер-дупер бизнес-школа в Сколкове, ни расположенный там же инноград России не нужны. Бизнес-школа в Сколкове не нужна ни в практических целях, ни в имиджевых. Стране, в которой главными экономическими понятиями остаются «откат» и «распил», наличие супер-дупер бизнес-школы способно добавить в имидж лишь комических красок. В крайнем случае в практических целях можно было бы построить сетевой проект скромных бизнес-школ, предлагающих современный минимум делового образования для российской провинции от Краснодара до Владивостока. Но, конечно, гораздо более разумным приложением денег и усилий — вместо бизнес-школы и иннограда  — мог бы стать проект современного и нового, прежде всего по своей бизнес-логике и системе управления, университета.

В отличие от иннограда у такого проекта может быть и рациональная бизнес-схема, и настоящая миссия. Причем логика — если уж размещать такой проект в Подмосковье — должна быть прямо противоположной: участие государства могло бы здесь выразиться не в масштабном финансировании проекта, а в передаче значительного земельного фонда в эндаумент университета, который уже предложил бы эти земли на тендере девелоперским компаниям. И доходы от коммерческого использования земли могли бы стать значительной статьей бюджета университета и основанием его самостоятельности, как это практикуется в Америке и других странах.

Почему в России избран первый — крайне сомнительный и совершенно экзотический с точки зрения мирового опыта — вариант и даже не рассматривается всерьез второй, гораздо более соответствующий этому опыту, объяснить не так уж сложно. Папой и мамой нашего инновационного проекта априори и по совершенно политическим соображениям объявлены государство и крупный бизнес. Дурные привычки родителей формируют пороки еще не рожденного дитяти. И государство, и олигархический русский бизнес склонны интересоваться проектами с большим финансированием и возможностью прямого контроля за распределением и расходованием средств. Они стремятся к интегрированности и чуждаются автономии (на чем только и может быть построена идея современного университета). Искренне предпочитают монополизм конкуренции («ты — по газу, ты — по связи, а ты — по инновациям»). А эффективность инвестиций для них менее важна, чем их объемы. Если Россией и правит какой тандем, так это скорее тандем бюрократии и олигархии.

И даже желая вроде бы создать другую экономику, этот тандем неизменно порождает свои клоны и подобия. В общем, в наших инновационных порывах слишком остро ощущается отрыжка нашего сырьевого отравления.

Газовые переговоры премьера Путина с украинской делегацией находятся как будто в совершенно ином ряду. Но это только на первый взгляд. Премьер Путин отклонил предложение Украины создать газотранспортный консорциум в обмен на снижение цены газа для Украины. Премьер подчеркнул, что сегодня, когда идет строительство Северного и Южного потоков, Россия уже не слишком и заинтересована в украинской трубе. И рекомендовал украинцам предложить России что-нибудь более интересное взамен снижения цен.

На самом деле Владимир Путин похож на полководца, который продолжает осаждать позиции противника, не заметив, что линия фронта переместилась в другое место. Россия строит два дорогостоящих газопровода в обход Украины, в то время как ситуация на европейском газовом рынке серьезно меняется. Сейчас предложение газа в Европе избыточно, а объемы и доля российского экспорта, равно как и цены на газ, снижаются. Доля же сжиженного газа, который Россия не производит, напротив, растет. Более того, самой главной темой сегодняшней энергетической повестки дня в Европе является вопрос, начинать ли разработки европейского сланцевого газа. В таком контексте негибкость в ценовых вопросах и новые разборки с Украиной могут привести к дальнейшему сужению рынков сбыта «Газпрома» и усилить позиции сторонников добычи сланцевого газа в Европе.

Самое замечательное здесь, что мы терпим поражение на собственном поле. Пока Россия занимается неуклюжими инновационными фантазиями, а патронируемый Путиным «Газпром» не видит иного света, как только в конце трубы, на газовом рынке развернулась настоящая инновационная революция. Это касается и СПГ, и — в особенности — сланцевого газа. Его ошеломляющий успех в Америке связан именно со стремительным совершенствованием технологий добычи. И в результате традиционные представления об энергетическом и сырьевом балансе начинают меняться буквально на наших глазах.

Иными словами, пока российское руководство мечтает о том, чтобы на сырьевую ренту не только обеспечить себе достойную жизнь, но еще и купить технологическое лидерство в упакованном от Суркова виде, реальный инновационный процесс в сырьевых отраслях грозит подорвать позиции сырьевых рантье. Главная идея 2000-х: идея об ограниченности сырьевых ресурсов на фоне стремительного промышленного роста — сменяется, кажется, новым трендом «сырьевой оптимизации», опирающейся на прогресс технологий. Диверсификация и взаимозаменяемость источников энергии, новые способы добычи и транспортировки, повышение эффективности использования сырья, создание высокотехнологичных материалов — все это формирует новую общую тенденцию под девизом «технологии против сырьевого монополизма». И разительно резко контрастирует с настроениями в российском руководстве, где не только продолжают неистово инвестировать не в технологии, а в трубу, но и саму идею технологического прогресса стремятся запихать в жесткие рамки идеологии монополизма.