Стоит ли россиянам ждать новых терактов?

   О том, что парижская трагедия максимально выгодна России, писали уже многие эксперты.  

     Происшедшие теракты как нельзя кстати укладываются в современную российскую геостратегию, видящую своей целью, в том числе, и разрушение отношений между США и Европой, а также дестабилизацию ближнего и дальнего зарубежья и создание образа России как единственной силы, способной противостоять терроризму или, в крайнем случае, как «меньшего зла» по сравнению с террористической угрозой.

   И комментарии экспертов, и даже самый поверхностный анализ российской пропаганды показывает, что Россия максимально использовала французскую трагедию в своих интересах. Российские чиновники и пропагандисты на самых разных уровнях прямым текстом заявили, что случившееся в Париже – это результат «диктата США» и «слабости Европы», якобы «неспособной отстаивать свои интересы», а лучшим выходом для европейских стран должно быть «присоединение к России». Более того, поскольку ряд российских пропагандистов прямо обвиняет США в «спонсировании исламского терроризма» и даже в его создании, недавние теракты вполне увязываются в общую антиамериканскую риторику кремлевских СМИ.

   Известный американский эксперт Пол Гобл также утверждает, что в текущей ситуации Украина в краткосрочной перспективе окажется неудачником, а Путин, напротив, оказывается в выигрышной позиции. Подчеркну: перечисленное не означает прямых обвинений России в терактах. Более того, мне бы не хотелось ударяться в конспирологию и строить обвинения лишь на основании наличия мотива, но без каких-либо фактов. ИГИЛ сам по себе является достаточно мощной и очевидно деструктивной силой, способной на самые страшные преступления.

    Перечисленное означает лишь следующее: 1. Россия окажется крайне неэффективным союзником Запада в борьбе с ИГИЛ, поскольку она очевидно заинтересована в существовании ИГИЛ. Исламский терроризм выгоден Путину, поскольку он серьезно подрывает силы более сильных, чем Россия, игроков на Ближнем Востоке, и дает российскому диктатору возможность выглядеть в глазах Запада «меньшим злом» в сравнении с террористами. Это подтверждают и фактические действия российских войск в Сирии. 2. Как справедливо отмечал Пол Гобл, Путин будет использовать эту ситуацию для максимальной легитимации собственной внешней политики что в Украине, проблемы которой меркнут в сравнении с угрозой мирового терроризма, что на Ближнем Востоке. 3. Любой новый теракт будет использоваться Россией для информационных атак против единства Евросоюза и НАТО и для ослабления союзнических связей США и Европы, а значит, для ослабления Запада в целом.

   Таким образом, получается, что Россия фактически выступает как союзник ИГИЛ в части борьбы против Запада, даже если между ними и не существует прямой договоренности.

   Однако даже при том, что Россия никак фактически не доказала свою эффективность в борьбе с международным терроризмом, имидж Путина после парижской трагедии автоматически улучшился хотя бы потому, что сейчас он выглядит не как враг, а как союзник западного мира, предложивший существующему на данный момент и «доказавшему свою неэффективность» миропорядку «альтернативный способ борьбы с терроризмом».

   И выглядеть союзником, этаким «нашим сукиным сыном» ему очевидно приятнее, чем мировым изгоем. И на этом фоне возникает другая мысль: не сочтет ли российский диктатор, что выглядеть жертвой еще выгоднее и приятнее, чем «меньшим злом» и «не самой важной проблемой»? Ничто не способно так подчеркнуть единство России и Запада в борьбе с общим злом, как схожая судьба союзников.

   И, если вспомнить весьма подозрительные взрывы жилых домов в Москве в 1999 году, можно предположить, что у Путина существует большой опыт создания внешней угрозы именно тогда, когда это ему нужнее всего.  А ведь очевидно, что после французских терактов, которые, скорее всего, были совершены боевиками ИГИЛ (с участием российских спецслужб или нет, мы утверждать не можем), ЛЮБОЙ теракт в стране, провозгласившей своей целью борьбу с Исламским государством, будет восприниматься аналогично. Своей авантюрой в Сирии и поддержкой Асада Россия действительно настроила против себя весь сунитский мир и нажила себе вполне реальных врагов.

   И если после французской трагедии что-то подобное произойдет в Москве, это ни у кого не вызовет удивления. Подобное происшествие фактически поставит Россию в один ряд с Францией, переведя ее из позиции агрессора на положение пострадавшего. А статус пострадавшего в борьбе с международным терроризмом требует соответствующего отношения.

   И возникает довольно серьезное опасение: не захочет ли Путин принести в жертву пару сотен своих граждан, чтобы получить столь заманчивый статус? Ведь в России, как мы помним со слов ее лидера, «на миру и смерть красна»?

   Лично я от всей души желаю, чтобы эти опасения никогда не воплотились в жизнь.

  Ксения Кириллова