Записоны «О фартовитом ЮрЕе»

Записоны «О фартовитом ЮрЕе»

Записон первый. Знакомство или Как заХОККУить по старояпонски

Сразу же обозначим – описываемые события происходили в до-перестроечные времена в «эпоху развитейшего социализма».

Одной из разработок нашего НИИ, где мне выпало трудится после службы в Советской Армии, хитрозаинтересовались японцы. Договорились, что японо-делегация посетит наш институт для переговоров по их участию и возможно финансированию совместного проекта. Как стало мне известно, на предшествующем собрании кому-то из руками-водителей института стрельнула мысль, написать иероглифами приветственный лозунг для делегации японских учёных и разместить его в зале с макетами разработок. Как оказалось, дело осложнялось тем, что штатный институтский художник, возвращаясь с работы под шафе, был сбит автомобилем при переходе дороги - получил значительные повреждения тазобедренного аппарата, то есть, надолго был прикован к постели. Начальник отдела, в котором я работал, знал о неких моих художественных способностях и не обеспокоившись как-то спросить об этом согласия меня самого, услужливо предложил парторгу института использовать для написания приветственного лозунга мою особь.

В тот день я и дипломированный переводчик Юра, впоследствии удачно получивший от меня кличку ЮрЕй (до этого мы не знали друг друга), были приглашены в роскошный кабинет парторга. Партийный боссяра на слуху слыл человеком занудно неприятным, линейным как кочерга и начисто лишённый чувства юмора. В кабинете партфункционер вручил нам листочек с идиотическим лозунг-обращением, типа: «С коммунистическим приветом к умственным пролетариям Японии!» И после получасовых излияний о политической важности, порученной нам работы, поручил нам в трёхдневный срок перевести с русского на японский и изобразить сие изречение красивыми иероглифами на огромном планшете, который нам же надо было повесить на стену. Оставалось согласиться от нудно всплывшего предложения, ибо стать в позу и отказаться от тошнотворной работы, могло оказаться себе дороже. В конце разговора парторг сунул в мои руци ключи от комнаты-мастерской штатного художника и отпустил нас, освободив от всяческих других работ и занятий.

Ознакомительно зашли в мастерскую. Оказалось, что Юра ранее был тесно знаком с художником и частенько бывал в мастерской, поэтому знает всё здесь до мелочей. Он открыл шкаф, достал приличных размеров «пузырь» с надписью - «Жидкость для экстренной сушки фотографий» и плесканул сей консистенции в ажурные стаканы, разбавил водой и предложил залпом за знакомство и сотрудничество. Не отказался, ибо предстоящая работа вызывала душевную унылость. Впрочем, после употребления довольно приятного на вкус спиртного, градус настроения несколько поднялся. Пожаловался Юре, что вот, мол, меня инженера оторвали от срочной работы для написания какой-то лабуды, которую никто читать не станет, а если япошки и прочтут, то промолчат из вежливости – потому как в их восприятии этот лозунг будет звучать не по-коммунистически, а критиностически. Предложил Юре придумать нормально звучащее приветствие – можно с элементом оригинальности да облечь его в японскую юмористическую форму. Надо отдать должное, Юра не только владел японским, но прекрасно знал историю самой «страны восходящего солнца» и даже чувственно порхал в мире странно-древне-японской поэзии. Он ярко, кратко и весело начал знакомить меня с оригинальными формами японо-лиры, такими как Хокку, Хайка, Танки и даже привёл удивительные примеры сей фольклёрики в собственных переводах на великий и могучий.

Меня, как человека, школьно-воспитанного на рифмической и ритмической нашенской поэзии, впервые столкнувшегося со странной языко-стихоплётной штуковиной, сие позабавило и после четырёхСТОПНОЙ ямбонутости вдохновляющей алко-жидкости, нам неожиданно захореило. По мере ознакомления с азами японского стихосложения, смакуя, начали весело обыгрывать информацию на русском.

В абсолютной точности не помню уже те увеселительные строки, но что-то поочередно насочиняли похожее на это:

Что такое Хокку, Хайка, Танки – в нашем понимании и с нашим юморком:

Рифмы нет, а строчек три – мы получим хокку.

Хайку та же лобуда,

Но с другого боку

**********************************************

Если строчек будет пять -

Это будет танка,

Но и впредь, япона-мать:

Рифмы, ритма нет опять.
Сочинять такой стихО запросто по пьянке.

**********************************************

Хокку сочинит любой, посложней чуть танка,
Хайку если рифмовать -
Прям обхохотанка.

*********************************************

Разольём в стаканы спирт, «треснем» спозаранку.
Посидим и сочиним:

Хокку, хайку, танка!

*********************************************

Не смогу Танкистом стать.
Хоккуистом тоже! -
Хайку чтобы сочинять

Надо просто обладать

Умственностью раскосой

И японской рожей.

Хокку на японо-манер в чисто русском стиле:

В стране восходящего солнца лежит самурай под забором

И жажда нещадно пылает во рту его, дух иссушая.

Найдёт ли он поутряне несколько йен на чашечку тёплого саке?

**********************************************

Фудзи-ЯМА вовсе не яма, по склону которой ползёт улитка.

Япона-мать японского городового, облачённая в цветастое кимоно,

Посылает на три иероглифа надоедливую соседку.

Ну, и касательно задания:

Чтоб научные проблемы в темпе быстром порешать,

Нам финансически поможет,

Растуды, япона-мать!

Учёный брат! Не нам дано ли

Всегда работать головой?
Японский, блин, городовой!                                                                                          

Юра имел достаточный опыт работы с японцами. Он рассказывал, что это, безусловно, очень усидчивая, преданная своему делу и в высшей степени очень дисциплинированная нация, но смекалка и чувство юмора - это не про них. Решили, что скромные по натуре японцы, если и увидят нашу письменную оригинальность, то скромно улыбнуться неожиданной шутке и сделают вид, что всё хорошо. А институтским бонзам и в голову не придёт сверять да интересоваться содержанием, таящимся в написанных нами иероглифах.

На следующий день Юра принёс кипу японских книг со старинными миниатюрами и правилами написания иероглифов кистью. Работалось легко и вдохновенно, поэтому лозунг получился весьма красивым и необычным. На вертикальном планшете со слабо пастельным фоном из цветов сакуры, тёмно-фиолетовыми иероглифами был начертан наш «хоккуйный» текст.

Но, похоже, что японцы к нам приехали не типичные, а чрезвычайно смешливые – они (из послесобытейного рассказа Юры) узрев лозунг, начали, подобно школьникам, сдержанно чмыхать и старались не глядеть друг на друга, а после не выдержали, согнулись пополам и довели себя смехом до слёз. Наше начальство с полным непониманием сначала тоже поддерживало их улыбками, а после директор института на английском спросил их о причине такого прекрасного смеха. Они ему сообщили в чём дело и, что столь занятного хокку за всю жизнь не встречали. Попросили сфотографироваться возле необычного лозунга.

Парторг института как узнал о содержании иероглифического текста, аж позеленел от возмущения. Вызвал начальника моего отдела и с ним вместе немедля сочинили приказ о лишении меня квартальной премии. А это были вовсе не лишние деньги для поддержания семьи по тем временам.

Выручил Юра, не побоялся, созвонился с директором института и объяснил ему о несправедливости наказания в отношении меня. Главный шеф института сам слыл человеком с причудами, говорят, что благодаря одной из них и был создан НИИ. Поэтому отменил приказ о моём наказании и наоборот поощрил меня разовой премией от своего имени.

Авторское оправдательное примечание дабы не показаться японо-невеждой:

Перед написанием рассказа, не поленился и прежде всего ознакомился с вводно-пояснительным материалом в отношении старо японских стихоформ. И правильно сделал. Ибо без специальных пояснений и настроя вникнуть в утончённость, чувственность восточных поэзий нельзя, настолько далека разность в понятиях, восприятиях и менталитетах восточного и нашего. В так называемой «традиционной японской поэзии» имеются заложенные в ней специфические тонкости и достоинства. И на мой взгляд, самое главное в этих дивных сочинениях - в них имеется недосказанность, которая позволяет каждому человеку по-своему додумать, до-вообразить, довести индивидуально и понять, что пытался автор, своеобразных поэтических форм, нам сказать.

Вообще примечание можно отнести не только к традиционной японской поэзии, но и к изобразительному искусству или музыке.

В подтверждение предлагаю послушать японский традиционный напев в жанре ENKA с которым меня когда-то неожиданно познакомила представительница Страны Восходящего Солнца и которой я весьма благодарен за начальные познания культурных особенностей её земли. Песня «Зимний пейзаж» в исполнении Фуюми Сакамото (Fuyumi Sakamoto).

https://www.youtube.com/watch?v=9rodDGGYPZI&list=RD9rodDGGYPZI&start_radio=1&t=72

Отыскал вот такой краткий перевод текстовки этой песни: «Я одна... Только слышен шум моря... Всё в снегу. Я сажусь на корабль, смотрю на замёрзших чаек и плачу... Прощай, я уезжаю...»

Предложу ещё одну из очень нравящихся мне песен под названием «Цветок любви» в исполнении именитой когда-то Yukari Ito (Юкари Ито). Это японская актриса и певица известная в 60-70-х годах прошлого столетия. Снималась в комедиях и музыкальных фильмах. Издала несколько песенных альбомов.

https://www.youtube.com/watch?v=KQhbBhUhZik