Дело о «козлах» и «мусорах»

Нашего коллегу обвиняют в том, что он публично оскорбил милиционера и тем самым дискредитировал органы внутренних дел. Максимальное наказание по инкриминируемой статье предусматривает один год исправительных работ. И это несмотря на то, что материалы дела совершенно откровенно сфабрикованы из ничего.

Пока президент России настойчиво добивается реформирования судебной и правоохранительной системы, а министр внутренних дел пытается выполнить руководящие указания, жизнь в милицейских низах и судебных инстанциях течет по проторенным руслам. Законы по-прежнему что дышло, милиционер всему голова, а судья милиционеру товарищ. Лишь рядовой гражданин, по наивности начинающий иногда верить в благие порывы верховной власти, раз за разом спотыкается о корягу суровой российской действительности, где при любых режимах никто по-прежнему не застрахован ни от сумы, ни от тюрьмы. Ярким тому подтверждением и наша история.

Сотрудника «НИ» Алексея Самсонова задержали 17 декабря прошлого года у Казанского вокзала, когда он возвращался домой с редакционного мероприятия. Бегущего к железнодорожной кассе парня (торопился на электричку) догнали неизвестные граждане, повалили на землю, а затем затащили в машину. Лишь в автомобиле Алексей увидел, что это милиционеры. Задержанного доставили в Красносельское ОВД, где, увидев редакционное удостоверение, отобрали телефон, стерли диктофонную запись разговора и стали «шить дело». К утру наш сотрудник из безобидного прохожего превратился в обвиняемого по уголовной статье. Если верить корявым милицейским рапортам, Алексей обзывал уважаемых сотрудников РОВД неприличными словами «мусора пид…сы», «козлы еб…е» и так далее. Из всех причастных к этому масштабному делу милиционеров лишь сержант Люляев почувствовал себя обиженным, приняв почему-то вышеназванные художественные определения на свой счет, о чем и написал в заявлении следователю. Поверить уставшим от ночной службы милиционерам, которым в любом слове могут чудиться эти обидные слова, было бы трудно без сторонних свидетелей. И свидетели в деле появились. В их роли выступили две привокзальные дамы, задержанные после полуночи у вокзала за распитие спиртных напитков. Индира Пальчинцева и Кристина Макаренко, временно зарегистрированные в каких-то глухих деревнях Тверской области, подписали у следователя Щедрова словно под копирку составленные протоколы. Таким образом, менее чем за сутки дело было слеплено.

Даже при беглом чтении и без юридического образования легко понять, что все обвинения высосаны из пальца. В материалах дела не стыкуется ни время действия, ни мотивы задержания, ни поводы для обвинения. Вот только один пример: если верить заявлениям и протоколам, собственноручно написанным милиционерами, то Алексей Самсонов был задержан в 2.30 ночи, доставлен в ОВД в 1.30, а начал называть правоохранителей «козлами» в 1.20. И таких художественных трактовок в деле, сочиненном следователем Щедровым, хоть отбавляй. Тем не менее оно было направлено в суд, и процесс пошел. Мировой судья Максим Морозов провел уже несколько заседаний, пытаясь отыскать истину в этом малохудожественном шитье. Милиционеры А.Кадыкова, А.Медведев и К.Люляев, участвовавшие в героическом задержании, исправно ходят на судебные заседания и не находят там слов для ответа на вопросы известного адвоката Евгения Черноусова (адвокат, кстати, бывший полковник милиции, поэтому прекрасно знает нравы и методы родного некогда ведомства). Не менее мучительно отвечают на вопросы и дежурный по ОВД А.Пономарев, и даже сам и.о. начальника ОВД В.Зеленин. Выглядит это следующим образом:

– Как оскорблял Самсонов? – спрашивают в суде Зеленина.

– Он говорил: за что задержали? Оскорблений я не слышал. Возможно, и оскорблял.

– Согласно протоколу допроса, вы услышали шум, вышли и увидели, как Самсонов оскорблял Люляева.

Почему вы решили, что он оскорблял именно его? – выясняет адвокат.

– Он показал мне рукой на Люляева и оскорбил его. Что именно сказал – не помню.

Дежурный по ОВД старший лейтенант Пономарев в своих ответах на процессе не многим отличается от начальника. Адвокат его спрашивает:

– В протоколе об административном задержании вы указали, что Самсонов находился в состоянии, оскорбляющем общественную нравственность и человеческое достоинство. Почему вы так решили?

– По установленному образцу мы так протоколы пишем, – отвечает Пономарев.

– В протоколе не указаны понятые и свидетели. Почему? – выясняет адвокат.

– Забыл их указать, – чистосердечно признается старший лейтенант.

– Как именно оскорблял Самсонов Люляева? – уточняет Черноусов.

– Выражался по стандартному образцу, – рапортует товарищ Пономарев.

На фоне таких емких показаний какого-никакого, но все же милицейского начальства ответы рядовой Анны Кадыковой уже воспринимаются как должное.

– Вас оскорблял Самсонов? – выясняет у дамы в погонах адвокат.

– В мой адрес не обращался. Наверное, хотел кого-то оскорбить, – отвечает Кадыкова.

– Почему Люляев побежал за Самсоновым? – спрашивает Черноусов.

– Если убегает, значит, что-то совершил. Что именно – не могу сказать, – с трудом формулирует милиционерша.

В такой вот содержательной стилистике и проходит одно заседание за другим. Милиционеры вместо того, чтобы бороться с реальной преступностью, исправно ходят на судебные заседания и мучительно ерзают под вопросами адвоката, каждым своим словом демонстрируя «липовость» дела. Мировой судья Морозов вместо того, чтобы заниматься реальными делами, вынужден распутывать милицейский лепет и сочинения следователя Щедрова. А сотруднику «Новых Известий» вместо работы над выпуском газеты приходится доказывать в суде, что он не имеет отношения к «козлам» и «мусорам», которые почудились в ночи милиционеру Люляеву.

Единственные свидетельницы, фигурировавшие в деле и якобы слышавшие эти оскорбления, в суд не являются. Обиженные милиционеры найти их никак не могут. Видимо, Индира Павловна и Кристина Ивановна переехали на ночную работу к другому вокзалу.

Все это вышеописанное действо можно было бы воспринимать как нелепый абсурд или пародию на работу отечественной правоохранительной и судебной машины, если бы не реальная уголовная статья и не маячивший за ней срок, пусть даже и условный. Эта завидная перспектива не радует нашего сотрудника и откровенно возмущает редакцию, потому что на этом реальном примере мы видим, с какой легкостью любого безобидного гражданина можно превратить в преступника. Несмотря на стремления президента страны реформировать судебную и милицейскую систему, невзирая на попытки министра Нургалиева навести порядок в его ведомстве, машина продолжает крутиться, выдавая на-гора надуманные дела и липовые «палочки». Месяц назад на заседании столичных судей даже председатель Московского суда Егорова была вынуждена признать, что ее подчиненные завалены работой на милицейскую «палочную» отчетность и рассматривают тысячи однотипных дел про якобы оскорбленную честь и достоинство. Складывается впечатление, что по весне, как и по осени, едва ли не большинство уставших от трудов и реформ сотрудников ГУВД читают в глазах не менее уставших москвичей те самые слова, которые не говорил наш Самсонов. И которые услышал Люляев. Поэтому ни милиционерам, ни следователям, ни судьям не до реформ. Все заняты борьбой за поруганную честь. И поиском ответа на вечный философский вопрос России: «Кто ответит за «козлов»?