Защищая Агеевых - защищаем себя!

Жила-была семья, супруги Антон и Лариса Агеевы, служащие одного из московских банков. Лариса по своему второму высшему образованию и роду деятельности квалифицированный юрист, Антон, имеющий также юридическое образование, экономист - член Правления банка.

Вот что сказал о себе и своей жизни Антон: «Я сам сирота, с 7 лет воспитывался бабушкой, жил в интернате. С 14-ти лет уже работал по разрешению РОНО на заводе «Свет» в Москве, окончил 3 института, кандидат наук, руководил крупными предприятиями, в том числе и более 5 тыс. человек в Воронеже (Завод «ТМП»), пользовался, на мой взгляд, заслуженным уважением у работников, выводил из процедуры банкротства крупный Московский завод «Каучук» (около 3 тыс.человек), сохранил этот завод и рабочие места, работал в Аппарате Правительства РФ, лично подготовил более 10-ти Постановлений Правительства РФ в Департаменте экономике, имею благодарности от Федеральной службы, от Мэра Воронежа и Губернатора Воронежской области, в том числе и за заботу о детях». В официальной характеристике с последнего места работы сказано: «Характеризуется положительно как специалист высокой квалификации, добросовестный менеджер высшего звена и талантливый организатор. Эрудирован, обладает большим опытом и энциклопедическими знаниями в различных областях».

В той же организации его супругу, Ларису Агееву характеризовали как «специалиста высокой квалификации в вопросах, связанных с антикризисным управлением и арбитражным судопроизводством. Основными должностными обязанностями Агеевой Л.В. являлись юридическая экспертиза хозяйственных договоров, подготовка судебных документов и правовой анализ методических материалов вместе с остальными сотрудниками юридического отдела. Характеризуется положительно. Агеева Л.В. пользовалась заслуженным авторитетом среди этих сотрудников, не только в силу профессиональных, но также и человеческих качеств. Отличительными чертами Агеевой Л.В., как отмечали сотрудники и контрагенты Банка, с которыми она общалась, являлись этичность, уравновешенность, желание анализировать ситуацию, представляя ее глазами противоположной стороны, склонность к состраданию».

Надо добавить, что супруги Агеевы, по свидетельству близко знавших их людей, вели трезвый образ жизни, не употребляли спиртного.

Но, к сожалению, им пришлось пережить большое горе. «В 2000 году в возрасте 17 лет от неизлечимой болезни скоропостижно скончался наш с Ларисой старший сын. Почти год мы прожили на кладбище, столь велика была утрата, но нашли в себе силы продолжать жить ради будущих детей, Лариса возобновила арбитражную деятельность, потому что до этого, несмотря на блестящее образование, все свои силы и время посвятила сыну. Пять лет мы занимались деторождением, не получилось. В принципе, мы самодостаточные люди, у нас нет никаких психологических проблем, мы любим друг друга. Но у нас есть огромный запас нерастраченной родительской нежности и заботы, и мы очень любим детей. Поэтому мы приняли решение усыновить двух ребятишек, долго к этому готовились, и Господь подарил нам двух очаровательных малышей Глеба и Полинку. Для этого мы постоянно в течение 4 месяцев ходили к ним в «Дом ребёнка», долго готовились документы для усыновления.

Мы потеряли одного ребенка и понимаем, насколько это тяжело, когда в семье один ребенок. И вот к тому же мы тысячу раз сказали себе, что мы абсолютно правы, поскольку двое детей в семье - погодки, это просто невообразимое счастье. И это очень удобно им. Они настолько дополняют друг друга. То есть мальчик у нас за девочкой повторяет какие-то механические движения, девочка за мальчиком повторяет, он раньше начал говорить, она за ним пытается говорить».

19 марта 2008 года состоялось решение Нагатинского районного суда об усыновлении, а 10 апреля 2008 года дети переехали в свой новый дом. По словам супругов Агеевых, «когда мы их брали, Поля еще не говорила, а Глебка говорил только три слова. И, конечно, после почти года, когда мы пожили единой семьей, надолго останемся для них настоящими папой и мамой».

По словам Ларисы Агеевой, «с первых дней жизни детей в нашем доме, все наше внимание и забота были направлены на социализацию ребятишек в обществе. Учитывая, что всю предыдущую свою жизнь Полина и Глеб находились в «четырех стенах», мы с мужем старались как можно больше бывать с детьми в общественных местах: театрах, парках, магазинах. Мы постоянно были вместе с детьми, на первое время даже приняли решение в течение года не брать няню и не отдавать их в детский сад. Стремились, чтобы наш дом стал им родным домом, в котором есть они: брат и сестра, и мы их любящие родители. Детям очень нравилось посещать не только различные развлекательные мероприятия, но и с большим удовольствием они бывали в магазинах, на рынках, приобретая продукты питания и другие бытовые товары. Мы всегда были с детьми неразлучны, посещали наших знакомых, приятелей, бывали и они у нас дома. Ребятишки имели возможность постоянно общаться не только с взрослыми, но и с детьми. Менее чем за один год дети увидели и узнали много интересного, очень быстро адаптировались, проявляли самостоятельность, их социализация с каждым днем увеличивалась. Нам с мужем было очень приятно слышать от знакомых и незнакомых людей слова одобрения и поддержки.

За тот малый период времени, когда дети были в нашей семье, весь образ нашей с мужем жизни изменился и был связан с воспитанием и заботой о детях.

С первых дней мы с детьми посещали цирк, театр, праздничные массовые мероприятия. Усыновив детей в апреле 2008г., уже в июле месяце вместе с детьми поехали на отдых в Сочи в санаторий им. Фрунзе в целях укрепления здоровья детишек, также в этом санатории детей осматривали детские врачи - педиатр, психолог. Нами были получены рекомендации по водным процедурам, по закаливанию. Более того, отдых так понравился, что уже в декабре 2008 года мы оплатили путевки на следующий 2009 год.

Дом полон игрушек, большинство из которых развивающих, во дворе горка, качели 3-х видов, карусель, летом наполняем им бассейн».

Живя в семье, дети, Глеб и Полина Агеевы с удовольствием каждый день утром и вечером принимали душ, делали зарядку со специальными детскими гантельками, с интересом под контролем родителей кормили домашних животных и посещали с мамой развивающие дошкольные кружки. Лариса Агеева четыре раза в неделю на машине отвозила их в Москву, в том числе в судию ритмики ДК «Московские окна». В дом к Агеевым постоянно приходили соседи с детьми и внуками. И соседи, и сотрудники кружка ритмики никогда не видели у детей, Глеба и Полины, каких-либо синяков, следов побоев и т. д. Дети почти год всегда были жизнерадостны, веселы, не проявляли никаких признаков беспокойства или замкнутости, ни разу не болели простудными заболеваниями.

В связи с тем, что вопросы оформления на детей новых документов, их регистрации, получения сначала временных, а затем постоянных полисов медицинской страховки заняли много времени, а так же в связи с тем, что дети не болели, супруги Агеевы не успели поставить детей на учёт в детскую поликлинику. При этом родители провели месячное платное обследование Глеба Агеева в крупнейшей детской клинике России с использованием самого передового диагностического оборудования. Кроме того, дети посещали платных специалистов - стоматолога, невролога, ортопеда, что подтверждается медицинскими справками и чеками об оплате.

Единственным случаем получения Глебом травмы за этот период был синяк, полученный им при падении с собачьей будки. По свидетельству соседей, он сам рассказывал об этом взрослым и предупреждал своих знакомых детей, что на будку лазить не надо, так как можно с неё упасть и ушибиться.

Вся эта только начинавшаяся складываться счастливая семейная жизнь родителей, обретших детей и детей, обретших родителей была трагически прервана вечером 20 марта 2009 года.

Вот как рассказывает об этом Лариса Агеева: «Прежде всего, мне бы хотелось обратить внимание на то, что мы проживаем в загородном доме. И весь наш уклад жизни отличается уклада жизни в городских квартирах. Наше жизненное пространство не ограничено четырьмя стенами. Дом у нас хоть и не большой, но двухэтажный, на участке хозяйственные постройки.

Так вот вечером 20 марта, я увидела, что муж возвращается с работы и заезжает во двор. Не дожидаясь, когда муж войдет в дом, я решила доделать домашние дела и вышла во двор через другую дверь. Но, к сожалению супруг, не сразу пошел домой, а какое-то время находился около машины, выкладывая из нее привезенные вещи. И это роковое стечение обстоятельств, когда я думала, что муж дома, а он естественно не знал, что я вышла, привело к тому, что на 10-15 минут дети остались без присмотра. Когда я вернулась в дом, я увидела Глеба лежащим на полу около лестницы. Он плакал, на лице была кровь.

В дальнейшем выяснилось, что Глеб, заигравшись со своей трехлетней сестрой, случайно включает на туалетном столике родителей на 2 этаже электрический чайник и, потянувшись за залетевшей под столик игрушкой, тянет за шнур и попадает под горячую воду. Обжегшись, он бежит к маме на первый этаж, спотыкается и скатывается по лестнице.

Я сразу же стала оказывать ему помощь, буквально через несколько минут в дом вошел папа. Мы обработали ссадину на подбородке Глеба, на тот момент ожога мы еще не видели, он проявился позже. Синяков, кровоподтеков на теле Глебы мы не видели, за исключением царапины на груди».

При этом и родители, и другие свидетели подтверждают наличие элементов социальной и психологической разадаптации Глеба после детского дома, определенным образом объясняющей склонность его к неосторожности.

Рассказывает Лариса: «Первые минуты после травмы состояние Глеба не вызывало тревоги и не давало оснований предположить у него наличие серьезных повреждений. Он самостоятельно пошел в ванную, залез в нее, разговаривал с нами, плакал, когда обмывали раны, говорил, что ему больно. Сразу после оказания первой медицинской помощи он успокоился и даже согласился выпить чаю с булочкой, кроме этого, не было симптомов или выраженных следов для предположения, что Глеб обжегся горячей водой. У него была чуть-чуть порозовевшая щека, и никаких пузырей, вздутий, отеков, типичных для ожогов, у него не было.

Минут через 20-30 мы обнаружили на втором этаже нашего дома валяющийся на полу чайник, он был еще чуть-чуть теплый, что и позволило нам предположить, что покраснения на левой щеке Глеба связаны с ожогом горячей водой. К тому же к этому времени пластырь на ссадине отклеился, и мы поняли, что рану на подбородке, несмотря на ее незначительные размеры, желательно зашить, чтобы на личике не оставалось следов.

Мы с мужем решили, что Глебу необходима специализированная медицинская помощь, надо отвезти его в травмпункт. По настоянию Антона я осталась дома, т.к. время было уже позднее и маленькую Полю нужно было укладывать спать (чистить зубы, принимать душ, смазывать тело детским маслом, читать книжку на сон). Кроме того, чтобы произвести ушивание ранки и получить квалифицированные рекомендации по необходимому лечению и уходу за сыном не требовалось много времени, мы и не думали ни о какой иной медицинской помощи, поэтому я, скрепя сердце, согласилась дожидаться возвращения сына дома».

Рассказывает Антон: «Поскольку мы с Ларисой предположили, что покраснение у Глеба на лице от ожога горячей водой из чайника, и, зная, что у детей нашей соседки, Артамоновой Т.В., были ожоги, я спросил, куда лучше и быстрее проехать в травмпункт или в детский ожоговый центр, где проходил лечение ее сын. Так же я её спросил, может ли она показать дорогу, если поехать немедленно. Артамонова Т.В. ответила, что в ожоговый центр вряд ли примут «с улицы», к тому же, как она пояснила, он находится на другом конце г. Москвы, и согласилась показать дорогу до травмпункта. Артамонова ушла к себе в дом одеваться. Вызвать скорую помощь никому из нас троих даже не могло придти в голову, поскольку на своей машине отвезти Глеба в ближайшее лечебное учреждение было несравненно быстрее. К тому же у нас жителей поселка есть неоднократный негативный опыт вызова скорой помощи - или к нам не едут (москвичи, проживающие в области) или едет платная, но около 1,5-2 часов. А, учитывая ещё, что это был вечер пятницы, и основной поток машин двигается из Москвы в область, что задержало бы машину скорой помощи, безусловно, было намного быстрее доехать до Москвы на собственном автомобиле».

Отец отвез Глеба в травмпункт детской поликлиники 145 («Борисовские пруды»). Рассказывает Лариса: «Как оказалось, детские травмпункты работают до 22 часов. Муж с Глебом приехали туда в 21:50. Сотрудники травмпункта сказали, что у них уже все убрано, а к этому времени, у нашего сына уже стал проявляться ожог. В травмпункте предложили вызвать «скорую», муж согласился. На скорой помощи Глеба госпитализировали в ДКБ N 9. Вот именно с момента госпитализации нашего сына в больницу все и началось».

Рассказывает Антон: «Врач скорой помощи, осмотрев ребенка, стал предъявлять мне претензии, что у малыша «синяки различной давности» и, что это «следы рукоприкладства», также стал выяснять, почему с малышом нет матери. Огульные обвинения врача, тем более при травмированном сыне, у меня вызвали бурное возмущение, у нас произошел небольшой скандал».

Рассказывает Лариса: «Такая маленькая, казалось бы, нелепость привела посредством «круговой поруки» медиков, а впоследствии в силу влияния заинтересованных в развитии «сюжета» политиков и «круговой поруки» чиновников к тому, что семья немолодых абсолютно нормальных адекватных взрослых людей лишилась своих любимых детей, а дети - любимых родителей и родного дома».

«Скорая помощь» отвезла Глеба и Антона в ДГКБ N9. «Врачи, увидев на Глебе повреждения, полученные им от разных факторов (ожог, ссадину на подбородке, синяки) сказали, что они обязаны сообщить по 02. Муж, расписался, что его об этом уведомили, назвал адрес нашего фактического проживания, хотя мы прописаны в другом месте, и уже в 5 часов утра 21-го марта у нас дома был наряд милиции. Потом приходили следователи, все осматривали, брали наши объяснения».

Рассказывает Лариса: «Для того, чтобы зашить рану на подбородке, нашему сыну сделали почему-то общий наркоз. И именно в таком состоянии один из медицинских работников фотографирует Глебку на свой личный цифровой фотоаппарат. На мой взгляд, съемка человека, не говоря уже ребенка, спящего или тем более находящегося под наркозом, уже определенным образом характеризует его «моральные принципы»«.

Говорит Антон: «Ведь даже с личика малыша не смыли пятна засохшей крови, чтобы «красного цвета» было побольше, когда в больнице (!) делали «фотографии» (целых 12 штук!) ребенка под общим наркозом (!). А вместе с тем, если внимательно посмотреть на эти «фотографии», то у здравомыслящих людей неизбежно возникнут сомнения, что эти страшные пятна красного цвета - искусственного происхождения. Кроме того, Глеба фотографировали в тех ракурсах, в которых в моргах судмедэксперты фотографируют трупы. Становится понятно, в каких целях это делалось, если учесть, что эти «фотографии» были переданы не в правоохранительные органы, а политикам и в СМИ».

Лариса: «Эти снимки передают не в правоохранительные органы, как это можно было бы предположить, а личному помощнику лидера ЛДПР Жириновского Д. П. Герасименко. Тот в свою очередь, естественно, использует их в целях развития целой пропагандистской кампании».

Фотографические произведения с изображением травмированного малыша из детской больницы, вместе со сведениями о том, что родители являются банковскими служащими, были непосредственно переданы в определенные средства массовой информации и заинтересованным политикам. Также до сих пор неустановленно, кем и в каких целях была дополнительно найдена и предоставлена информация, что мальчик в этой семье не является кровным ребенком.

21 марта 2009 года, в субботу, в доме Агеевых с пяти утра присутствует наряд вооружённых сотрудников ОВД и работает следственная группа.

22 марта 2009 года, в воскресение, к Глебу ДКБ N9 допускается помощник лидера ЛДПР Жириновского Д.П.Герасименко, который ведёт с Глебом «работу».

Лариса Агеева так комментирует ситуацию: «Допустимо ли было посещение моего ребенка помощником лидера ЛДПР В.Жириновского Дмитрием Герасименко, по его словам, на второй день после травмы? И это происходит в медицинских учреждениях, куда мы вынуждены обращаться за помощью?

Д.П.Герасименко без зазрения совести в телеэфире беспардонно врал о том, что наш ребенок был при смерти в бессознательном состоянии, что мы «довели» его до такого состояния, что в таком состоянии он был ни один день, что это «установлено врачами и отражено в экспертизе». Таким образом, голословные, ничем не подтвержденные фантазии превращались в «аргументы», и после «этого» пострадавший Глеб Агеев переходит в потерпевшие.

Более того, в то время как родители и работники правоохранительных органов длительное время к пострадавшему не допускались, и были допущены только 26.03.2009г. якобы по «медицинским» показаниям, в детском государственном (!) медицинском учреждении были организованы и «интервью» Глеба СМИ 24.03.2009г. и телевизионная съемка 25.03.2009г.

Во время телевизионных съёмок лицо Глеба Агеева было, густо намазано противоожоговой мазью и у него была перебинтована голова. То есть, для имитации «зверского обращения» он, по существу, «был в гриме». Когда через день Глеба увидели родители, он был без «страшных ожогов» на лице и безо всяких бинтов.

Надо ли объяснять, что все эти действия проводились в отсутствие не только какого-либо законного представителя ребенка, но даже детского психолога или психиатра, и носили ясно выраженные цели, в результате которых и сам малыш и его лечащий врач давали определенным образом сформированные «показания», начало которым положило «некое суждение» врача скорой помощи».

Начиная с 22 и по 26 марта родители, Антон и Лариса Агеевы, ежедневно посещали ДКБ N9, но к ребенку не допускались, не допускались так же и сотрудники правоохранительных органов, пока не были проведены «беседы» Глеба со СМИ и его телевизионная съемка.

Утром 23 марта 2009 года дом Агеевых посещают сотрудники опеки Ленинского района. Днём по поддельным документам сотрудников ГУВД г. Москвы в дом Агеевых проникают лица, которые осуществляют видеосъёмку Агеевой Л. В., а так же похищают материалы из семейного архива. На момент съемки Лариса находилась в очень тяжёлом моральном состоянии, она не спала три ночи, в доме постоянно велась работа органов МВД и опеки, Глеб находился в реанимации, и о его состоянии ничего не было известно. Именно эта съёмка стала основанием для дальнейших утверждений о «матери-алкоголичке».

По словам Антона, «мы с супругой не выпиваем вообще. Как возникла «идея пьяной матери»? По привычке?.. В природе нет и не может быть свидетельских показаний о том, что мы когда-то за последние 20 лет брали в рот спиртное».

На следующий день после поступления малолетнего ребенка в лечебное учреждение и начала проведения (правда, ничем не обоснованной) проверки правоохранительными органами в «определенные» средства массовой информации были переданы (не думается, что безвозмездно) не только информация о факте поступления малыша в лечебное учреждение, но и комментарии «о зверствах богатеньких», а также сведения о месте работы его родителей, их месте жительства и то, что ребенок усыновленный? И почему этими средствами массовой информации оказались именно те, которые «делают себе рейтинг» и, соответственно, тираж, культивируя самые низменные пороки человека? На целый месяц жизни страны любимой темой для обсуждения стала древняя сказка «о злой мачехе», да для пущей убедительности приправленная соусом «спивающейся банкирши».

24 марта 2009 года на сайте Life.ru и в газете «жизнь» публикуются сфальсифицированные материалы о происшествии с призывом организовать компанию гонений родителей Глеба.

Начинается серия публикаций в газете «Твой день». Они иллюстрируются фотографиями находящегося под наркозом в больнице Глеба, переутомлённой и не спавшей три ночи Ларисы. Хлёсткие заголовки следуют один за другим: «Мама с сердцем дьявола», «Меня избила мама», «Мамочка избивала меня раскалённым чайником с кипятком», «Мамаше-извергу грозит тюрьма за жестокое обращение с ребёнком», «Мать пытала приёмного», «Мама из гестапо» и т. д.

О достоверности этих сведений можно судить хотя бы на основании того факта, что чайник, который опрокинул Глеб, был пластмассовый, и им явно нельзя было никого «избивать». Журналисты, писавшие эти статьи, были знакомы с происшествием только по слухам.

25 марта 2009 года в ДКБ N9 к Глебу по-прежнему не допускаются ни родители, ни органы дознания ОВД. Но, в то же время, по распоряжению главного врача проводится телевизионная съёмка Глеба, и в 21 ч. 00 мин. отснятый сюжет показывается по всем центральным каналам TV.

Комментарий Ларисы: «Начиная с 25 марта, все центральные телевизионные каналы и ряд печатных изданий, не обращая внимания на проведенную на месте проверку, разворачивают общенациональную кампанию, утверждая, что «богатенькие новые русские», чуть ли не олигархи, усыновили двух малышей, чтобы над ними издеваться. И в подтверждение этого приводится не установленный факт, а телесъемка ребенка, находящегося в зависимости и под влиянием большого количества посторонних чужих взрослых людей. И заявляется, что 20 марта в больницу был доставлен, (вроде как на улице подобрали), «избитый» - (это подчеркивается) ребенок.

На наш взгляд, именно СМИ было организовано гонение на нас и давление на якобы бездействующую исполнительную власть».

26 марта, впервые, после попадания Глеба Агеева в больницу и уже после проведённой телесъёмки, к Глебу допускают сотрудников милиции, которые его опрашивают. При этом опрос 3-х летнего ребёнка проводится с нарушением его законных прав, в отсутствии законного представителя. Во время этого допроса Глеб, который еще полгода назад только начал складывать слова в двусложные словосочетания, непонятно, что имея ввиду, и с каких повторяя слов, сказал, что его «мама убила», совершенно очевидно, не понимая смысла сказанного.

27 марта 2009 года Глеба выписывают из ДКБ N9. Из показаний лечащих врачей известно, что ребёнок желал уехать с отцом, скучал по дому. В больнице дежурят съёмочные группы телевидения. Газета «Твой день» откликается статьей «Мать - изверга оставили с избитым мальчиком».

В доме Агеевых работает следственная группа МВД.

Возбуждено уголовное дело по факту выписки Глеба Агеева и взятии его домой.

В тот же вечер объединенная комиссия органов опеки г. Москвы и Московской области посещает семью с готовым постановлением опеки Гольяново об отобрании детей. Комиссия беседует, с согласия родителей и без их присутствия, с детьми. Дети рассказывают и, главное, показывают, где и как стоял чайник, где падал ребенок, как они любят маму и папу.

По результатам проверки комиссией органов опеки принимается решение отменить ранее выпушенное под политическим давлением постановление об отобрании детей, признается факт отсутствия какой-либо угрозы жизни и здоровью детей, по принятым решениям составляется официальный Акт о целесообразности детей оставить в семье до окончания завершения уголовного дела. «Обследование проведено в связи с сообщением УВД... о возбуждении уголовного дела по ст. 115, ч. 1 УК РФ, а также освещением ситуации, сложившейся в семье, в СМИ... Из беседы с детьми выяснено, что родителей они любят. Дети выглядят ухоженными и опрятными. Во время прихода специалистов дети играли, выглядели веселыми, потом смотрели сказку, обнимали и целовали маму, выказывая ей любовь». Подписано тремя ответственными сотрудниками органов опеки, столичной и областной, в том числе начальником районного областного управления опеки, утверждено руководителем московского муниципального органа опеки, присутствовавшим лично, кроме этого при составлении этого акта присутствовала и зам. министра образования Московской области.

На улице около дома Агеевых дежурят несколько телевизионных съёмочных групп центральных каналов с мобильным оборудованием для ведения репортажей в прямом эфире. Когда сотрудники опеки вышли за ворота, их тут же окружили телевизионщики с камерами, вероятно, имеющие задание - снять факт изъятия детей у «родителей-извергов». Ответственные работники опеки дали обстоятельное интервью о результатах проведенной проверки и принятых на месте решениях и... ни одна телекомпания в эфир этого не выпустила. Понятно, желаемый для них результат должен был бы быть иным...

На этом история могла бы завершиться, но в дело вмешалась «политическая целесообразность».

При поддержке заинтересованных зарубежных организаций в России все последние годы внедряется так называемая «ювенальная юстиция» - система внесудебного отобрания детей из немаргинальных благополучных семей под предлогом защиты интересов и «прав» самих же детей. При этом почему-то забывается, что основное право ребенка, закрепленное даже в Конституции РФ - это право ребенка проживания в собственной семье, а, также, как подсказывает здравый смысл и человеколюбие, чтобы его «права» определяли его родители, впрочем как и обязанности общества по отношению к нему.

С ноября 2008 года по всем центральным каналам телевидения происходит резкая смена редакционной политики - с экранов практически исчезает информация о проблемах беспризорности и детской преступности, по сути отражающей все более увеличивающееся расслоение общества и неспособность власти к ликвидации ужасающих темпов обнищания большинства населения страны, на первые планы выходят, в большинстве своем, очень тенденциозно выстроенные сюжеты о якобы «насилии над детьми» в семьях. Проблема представляется как глобальная. Найден новый «внутренний враг», найдена новая «национальная идея».