The Times: неожиданный ответ Путина на санкции Запада

Как отмечает The Times, после введения санкций Россия изменила свою линию поведения и сконцентрировалась на укреплении своих военных сил, что стало неприятным сюрпризом для Запада. К тому же Москва ищет и находит общий язык с Китаем - геополитическим соперником США.

После того, как Владимир Путин столкнулся с санкциями Европы и США, он, конечно, изменил свое поведение, но не так, как того ожидал Запад, утверждает Роджер Бойес из The Times.

Автор припоминает то, что Россию недавно обвинили в нарушении договора о ликвидации ракет средней и малой дальности 1987 года, который в свое время помог снять «железный занавес» между СССР и Западом. Тогда было уничтожено более 2 600 ракет, включая советские «Пионеры» РСД-10 и американские Першинг-1А. Однако, осуществив испытательный запуск новой крылатой ракеты, Россия этот договор нарушила, что, по словам главнокомандующего объединёнными вооружёнными силами НАТО генерала Филиппа Бридлава, «нельзя игнорировать».

Журналист призывает Запад задуматься, ведь эти ракеты предназначены не просто для запугивания, они входят в активный арсенал, представляют реальную угрозу.

Таким образом, Москва хочет продемонстрировать, что она «больше не связана никакими сводами правил», подчеркнуть, что обещания защиты, которые активно раздает Барак Обама, не более чем пустой звук.

По мнению Роджера Бойеса, «секретные испытания запрещенных ракет» означают, что Владимира Путина поддерживают высшие военные чины России, в то время как сама отрасль щедро финансируется. Но это значит также, что впредь кремлевским лидерам придется согласовывать свои действия с военными.

Таким образом, отступив от экономической сферы, где санкции связали России руки, Путин к неприятному удивлению своих западных коллег сконцентрировался на военной отрасли, где началась программа замещения импорта. По словам автора, 720 миллиардов долларов было выделено до 2020 года на модернизацию, а также перестройку армии.

Для российских военных Китай «внезапно представился в виде потенциального союзника», потому что он наравне с Россией стал целью для американской политики «стратегического сдерживания».