Россия и потенциальные крымские сценарии

Пока лидеры Евромайдана стараются укрепить свою власть, не все граждане республики принимают новый киевский порядок. В частности, внимание на международной арене приковано к известному своим неприятием новых властей в Киеве русскоговорящему населению Крыма, вошедшего в состав Украины лишь в 1954 году.

С момента распада СССР в 1991 году Крым вызывает немалое эмоциональное волнение среди националистических элементов в России: многие до сих пор оспаривают законность принятого 60 лет назад Никитой Хрущевым решения передать Крым из состава РСФСР в состав Украины и в глубине души лелеют надежду исправить эту историческую, с их точки зрения, ошибку. Данный фактор естественным образом заставляет опасаться потенциального вмешательства России в дела Крыма. Кремль уже бряцает оружием, о чем свидетельствуют решение российского руководителя Владимира Путина привести силы Западного военного округа в состояние боевой готовности, а также заявления представителей оборонного ведомства о том, что они пристально следят за ситуацией в Крыму.

Опасения в связи с крымским сепаратизмом усугубляются неуютной территориальной близостью России. Кроме того, на недавней памяти эпизод 2008 года, когда российская армия разбила грузинские войска в ходе вооруженного конфликта, начавшегося на территории сепаратистской Южной Осетии. За пять дней боевых действий российские силы не только выдворили грузинские войска из сепаратистского региона, но и оккупировали районы, являющиеся бесспорной принадлежностью собственно Грузии. В конечном итоге Москва «признала» независимость Южной Осетии и другой сепаратистской территории Грузии, Абхазии. В настоящее время эти территориальные образования фактически являются российскими протекторатами.

Здесь важно не упустить из виду, что сегодняшняя ситуация в Крыму отличается от той, что сложилась на Кавказе в 2008 году. Определенное и существенное сходство, бесспорно, имеется: обе территории являются центрами сепаратисткой агитации; русский язык выступает господствующим разговорным языком; и Москва давно проводит политику «паспортизации» и на Украине, и в Грузии (а также в других местах), являющуюся завуалированной попыткой обрести орудие геополитического воздействия. Но на этом всякое сходство заканчивается.

Во-первых, основополагающий момент: Украина гораздо больше Грузии, и этот простой факт не позволяет России бросить в действие свои военные силы, как это было сделано во время российско-грузинской войны. Свою роль играют также география и демография: площадь Крымского полуострова составляет около 26 тысяч квадратных километров, а Южная Осетия – в шесть раз меньше. Данные по численности населения отличаются еще сильнее: в Крыму проживает около 2 млн человек, тогда как в Южной Осетии, по имеющимся данным, лишь порядка 55 тысяч.

Это ставит два региона в совершенно разные условия. Одно дело поддерживать маленькое государство с населением в 55 тысяч человек, и совсем другое – регион с Крым по площади и численности населения.

Помимо всего прочего, Крым существует совсем в иной контекстуальной реальности, нежели Южная Осетия. В отличие от Южной Осетии, где население, судя по всему, почти единодушно выступает за тесные связи с Россией, если не за откровенную аннексию, то население Крыма не так едино в своих взглядах. Значительное и весьма активное татарское нацменьшинство полуострова не проявляет заинтересованности в отделении своего региона от Украины. Таким образом, попытка пророссийских политических сил Крыма взять курс на отделение может натолкнуться на жесткое сопротивление среди местных жителей, что продемонстрировали столкновения у законодательного органа Крыма 26 февраля.

Кроме того, Крым, похоже, от выхода из состава Украины больше потеряет, нежели приобретет. Хотя определенной части населения идея сепаратизма может показаться в эмоциональном плане привлекательной, практическим результатом этого шага, как показывает опыт, особенно в Южной Осетии и Абхазии, станет экономическая изоляция и усиление зависимости от России. Другим фактором, который следует учитывать, является то, что в Южной Осетии Россия осуществляла значительное влияние на протяжении 15 лет до войны 2008 года, тогда как в Крыму за пределами военно-морской базы в Севастополе этого не наблюдалось.

Рассматривая ситуацию в перспективе, предпочтительным для России геополитическим вариантом было бы не отделение Крыма, а реинтеграция в задуманную Кремлем евразийскую систему Украины в целом. Раздувать на данной стадии крымский сепаратизм было бы контрпродуктивным для России, потому что подобные действия безусловно активизировали бы антироссийские силы на остальной территории страны. Если российские лидеры чему-то научились из опыта 2008 года, они должны понимать, что импульсивные действия, а именно ускоренное признание независимости Осетии и Абхазии, значительно усложнили реализацию их широких геополитических целей в Грузии. Признание независимости только лишило Кремль орудия геополитического воздействия в его контактах с Тбилиси.

Хотя интервенция России в Крыму, по всей вероятности, может оказаться геополитической ошибкой, такую возможность нельзя исключать. Действия России не всегда, или даже обыкновенно, не укладываются в параметры западных представлений о национальных интересах. Но одно можно сказать с уверенностью: если Россия вмешается в события в Крыму, она столкнется с рядом совершенно иных обстоятельств, по сравнению с которыми обстоятельства интервенции 2008 года в Грузию покажутся во многих отношениях просто пустяками.