Главные слова

Об основных направлениях российской внешней политики 2009 года и их актуальности в новом году

Российскую внешнюю политику — 2009 определили два понятия: «перезагрузка» и «модернизация». В 2010 году станет понятно, превратятся ли они в пустые лозунги или все-таки станут отправной точкой для стратегии.

Суть предложенной президентом США Бараком Обамой «перезагрузки» — стремление очистить отношения от негативных эмоций 1990-х и 2000-х годов, чтобы они не мешали решению важных для Вашингтона международных проблем. С обеих сторон сделаны символические шаги, улучшение атмосферы налицо. Возникают предпосылки для серьезной работы по пересмотру подходов, унаследованных от прошлого столетия и неприменимых в XXI веке.

Но как раз к такой работе ни Вашингтон, ни Москва приступать не собираются. Америке мешает самодовольство, которое почти не поколебали неудачи последних лет. России — зацикленность на идее реванша за геополитический коллапс двадцатилетней давности. Действия обеих стран основаны на воззрениях, которые они считают аксиомами. США не допускают и мысли об утрате глобального лидерства. Россия видит себя только независимым центром силы в будущем многополярном мире. Между тем ни то ни другое не гарантировано. Причем наиболее значимым фактором риска и для американского доминирования, и для российского регионального великодержавия служит Китай. Ни США, ни Россия пока не находят ключ к сбалансированности отношений с Пекином. А без этого напряжение будет нарастать.

К концу 2009 года «перезагрузка» исчерпала потенциал легкого успеха — приняты решения по Афганистану и СНВ. Дальнейшее продвижение (санкции против Ирана, система безопасности в Европе, коллективная ПРО, военное присутствие в Центральной Азии) требует подлинного согласования интересов и взаимных уступок, к чему никто не готов.

«Перезагрузка» быстро превратилась в штамп, который пытаются применять повсюду, например не только к российско-американским, но и к российско-европейским отношениям. В последнем случае сам термин абсурден: взаимосвязи России и ЕС настолько длительны, обширны и глубоки, что нажатием «кнопки» изменить вообще ничего невозможно. Любая коррекция — результат кропотливой работы, связанной с состоянием обоих партнеров.

Неслучайно в этом контексте чаще звучит другое модное клише — «модернизация».

Программные заявления президента и практическая деятельность премьер-министра России демонстрируют новый подход к Западу как к источнику модернизации. Дмитрий Медведев говорит о технологиях и инвестициях, вспоминая опыт Петра I и Сталина. Понятно, что имеется в виду не репрессивное навязывание перемен, а концептуальный подход — заимствование инструментов без системного сближения.

До недавнего времени цель была иной — и при Борисе Ельцине, и при Владимире Путине Москва стремилась к институциональной интеграции, вхождению в «клуб», хотя представления об условиях менялись. Результаты признаны неудовлетворительными. Россия еще увереннее делает ставку на контакты с заинтересованными европейскими державами — Францией, Германией, Италией, а также некоторыми государствами поменьше. «Двусторонка» основана на конкретных интересах, а не на адаптации к каким-то моделям. Нет ни дискуссии о ценностях, ни явного стремления к подготовке нового базового документа с Евросоюзом. Полная неразбериха с позицией Москвы по ВТО говорит о том же: под сомнением необходимость брать на себя обязательства. В основе подхода лежит та же идея многополярности — не вписываться в кем-то установленные универсальные правила, а устанавливать свои в рамках собственной системы, которая будет взаимодействовать с другими.

В послании Федеральному собранию президент потребовал подчинить российскую внешнюю политику решению внутренних задач. То есть, с одной стороны, Россия стремится развести внешне- и внутриполитические приоритеты, отказываясь от увязывания национальных практик с международными действиями. А с другой — намерена увязать эти два направления деятельности государства. Постановка вопроса амбициозная, но противоречивая.

2010 год покажет, повторят ли «перезагрузка» и «модернизация» судьбу двух других понятий, определявших эпохи, — «разрядка» и «перестройка». «Разрядка», на которую возлагали большие надежды в 1970-е, оказалась не более чем передышкой перед финальной схваткой холодной войны. «Перестройке» повезло еще меньше — в какой-то момент она просто утратила смысл.