«Мы превратились в орду бестий»

Смертельный приговор городу: Гитлер не хотел завоёвывать Ленинград, он хотел, чтобы 3,5 миллиона жителей подохли от голода. Ужасная осада длилась почти 900 дней. Два миллиона русских погибли, тысячи превратились в каннибалов.

Память об освобождении Ленинграда

4 недели после нападения нацисткой Германии на Советский Союз: войска вермахта находятся недалеко от бывшей российской столицы, города Санкт-Петербурга, который с 1924 года называется Ленинград. Потом группа «Север» численностью полмиллиона солдат и имеющая самое современное оружие окружила второй по величине город огромной страны, в начале сентября капкан захлопнулся. В радостном ожидании развязки гитлеровский министр пропаганды Йозеф Геббельс писал в своём дневнике: «Солдаты хором кричат: мы хотим идти дальше» (рифма: Die Truppe schreit im Chor: Wir wollen weiter vor - прим. пер.).

Но продвигаться вперёд было нельзя — прямой приказ Адольфа Гитлера. Ведь «Фюрер» вообще не хотел завоёвывать этот значимый город — он хотел медленно задушить и в конце концов уничтожить его с помощью блокады. «Ни один немецкий солдат» не войдёт в Ленинград, пока Люфтваффе и артиллерия «не сровняет его с землёй» — таков был приказ тирана. В «сохранении населения», по мнению Гитлера, «нет никакого интереса».

Это был смертный приговор, не имеющий аналогов в истории. Для трёх с половиной миллионов людей началась «бесконечная ночь», как назвал их страдания в своей трогательной ленинградской хронике американский автор Харрисон Солсбери. Несмотря на то, что немецкие захватчики не достигли своей цели — эффект был ужасным. Когда спустя 871 день, 27 января 1944 года блокада закончилась, выяснилось, что погибло около 1,1 миллиона жителей города — они умерли от голода, холода или осколков 100 000 авиабомб. Ад царил над Ленинградом два с половиной года — никогда ещё ни один город не переживал подобного.

Вши и клопы — запасы на чёрный день

Голодная катастрофа, запланированная захватчиками, ещё и обострилась из-за ошибок и недосмотра обороны. Русские не ожидали длительной осады и заявили о готовности к отражению нападения, которое должно было быть остановлено минированием города, баррикадами и восстанием голодающего народа. Но с такой тактикой они попали «в молоко» — от этого смелого заявления советского руководства агрессоры даже смогли получить свою выгоду. Геббельс, глава нацисткой пропаганды, в то время занятый внешнеполитическим имиджем «Третьего рейха», радовался: это безрассудное объявление войны со стороны советов было «прекрасным алиби» для мировой общественности «за страшную судьбу, угрожающую этому городу».

От ошибок руководства страдало и обеспечение города. Ленинградский партийный секретарь Алексей Жданов даже хвалился, что город обеспечен и он даже отказался от помощи Москвы. По заявлению партии, на складах хранилось продуктов на целый месяц — не так уж много, судя по ситуации. Но секретный документ об инвентаризации показал уничижительные итоги: плесень на масле, сырость в сухофруктах, клопы в рисе и съеденные крысами сухари. Судя по заявлению, неприкосновенные запасы просто пропали.

Пессимисты получили поддержку при первых бомбардировках. Сразу же сгорел хлебозавод Бадаева, важнейший склад продовольствия. Возникли проблемы с пропитанием, из-за обстрелов стало пропадать электричество, водоснабжение и транспортное сообщение. А потом началась зима, раньше, чем обычно, уже в ноябре температура опустилась до -20.

500 приговоров за каннибализм

Теперь началась катастрофа. Рацион хлеба стремился к нулю, люди ели домашних животных, крыс, бумагу. За выбитыми взрывными волнами бомбардировок окнами при ужасной температуре -40 собирались люди. Голод и лихорадка многих лишили всяческого стеснения. Шла борьба за продукты, полуголодные люди воровали друг у друга карточки на еду, людей убивали прямо на улице. Управление города всеми силами боролось с этим, каждый день в газете «Ленинградская правда» выходили статьи о расстрелянных ворах, убийцах, спекулянтах.

Но это не главное — стали учащаться случаи каннибализма. Стало известно о более 2 000 случаев каннибализма. Около 500 человек были казнены за людоедство.

Бывало, что за день умирали от голода и холода по 6 000 человек. Они просто падали на улицах, в больничных коридорах или во дворах. Санитарные отряды не справлялись со своей задачей. Писатель Вера Кетлинская из последних сил работала в обледеневшей квартире над своим романом «Блокада», а в соседней комнате лежала уже замёрзшая мать. Мертвецов свозили на кладбище на тысячах детских саночек, а там уже пионеры взрывали в твёрдой, как бетон, земле ямы для братских могил.

В это время город старался выстоять и боролся за сохранение жизни. Оборонная промышленность продолжала работать — строились даже танки, которые сразу с завода шли на оборону города. Ленинградское радио делало свою ежедневную программу, театры и оркестры продолжали работать. В осаждённом Ленинграде Дмитрий Шостакович написал свою ленинградскую симфонию и в 1942 году голодающие люди пришли на премьеру. Говорят, что дирижёр Карл Элаисберг, недавно доставленный после голодного обморока в больницу, был привезён на детских санях на пробное выступление. А известную поэтессу Анну Ахматову видели с противогазом возле мешков с песком.

Мы превратились в орду бестий

Такие сообщения были нужны униженному городу, а заметные сдвиги в лучшую сторону встречались с благодарностью — если после бомбардировок трамваи возобновляли свою работу, то их красили, а прохожие встречали их аплодисментами. Это были хорошие новости для органов пропаганды и безопасности, у которых в этой критической ситуации было больше забот, чем хотелось бы. Отключались телефоны, конфисковывались радиоприёмники, преследовалось распространение слухов.

Беспокойство о выдержке ленинградцев было оправданным. Первыми об этом узнали военные цензоры, которые читали все письма из пекла и каждое пятое не переправляли получателю. Вместо боевого духа там было заметны сомнение и злость на правительство. «Мы превратились в орду бестий», написано в одном из писем, улицы стали «аллеями смерти», жаловался один из ленинградцев и призывал к «голодному бунту» и «народному восстанию». В письмах писали даже, что «потеряли веру в Советский Союз». Сохранилось даже злобное письмо домохозяйки Корнетовой: «Наши правители довели народ до того, что люди убивают и едят собственных детей, а мы, дураки, сидим и молчим».

Страдания сглаживались маленьким мостиком через кольцо осады. Ведь Ленинград не был всё время отрезанным от мира. Немецкое руководство тщётно пыталось с помощью финнов отрезать Ленинград с востока. Но финны отказывались, поэтому у города было постоянное сообщение с находящимся в 60 км. Ладожским озером. Через этот гигантский водоём (в 35 раз больше Боденского озера) русские организовали снабжение города, даже под бомбардировками люфтваффе, этот путь начал действовать уже в первые месяцы блокады.

Пока в ноябре 1941 года озеро не замёрзло, баржи успели доставить в город 25 000 тонн зерна и мяса. Очень скоро толщина льда достигла 20 сантиметров, и теперь уже грузовики начали возить продукты по замёрзшему озеру. До 2 500 тонн продовольствия в сутки провозилось по «военной автодороге №101», несмотря на слабую защиту с воздуха от немецких бомбардировок. Даже когда лёд начал таять и вода поднималась до 40 сантиметров — грузовики продолжали ездить по льду, десятки из них провалились под лёд и затонули. Но всё же более миллиона ленинградцев удалось эвакуировать по этой «дороге жизни», как её называли жители города.

В начале 1943 года, когда на другой стороне советской империи падение шестой армии Германии стало решительным поворотом в войне, русские с боем проложили первый, узкий сухопутный коридор в Ленинград. В середине января в практически задушенный город прибыл первый поезд. Но проблемы со снабжением не прекращались. Только год спустя, в конце января 1944 года, решительная атака Красной Армии окончательно вырвала город из блокады. К тому времени из 3,5 миллионов жителей Ленинграда в живых оставалось только 560 000 человек.