Серое похмелье после оранжевых миражей

Украина-2010: исторические вызовы будущему президенту

На Украине близится к развязке финальное шоу «оранжевой демократии» — его еще называют президентскими выборами. Однако их исход, равно как и фамилия будущего победителя мероприятия, вряд ли имеет существенное значение для судьбы страны, ставшей жертвой «оранжевого» эксперимента. Политических прогнозов в классическом смысле этого слова для государства Украина быть не может в принципе, потому что прогнозы есть предположения, основанные на анализе объективных тенденций и выявленных закономерностей. Грубо говоря, прогноз предполагает наличие хоть какого-то порядка, а Украина, как ни крути, является государством, действующим в новейшей истории импульсивно и хаотично.

ОБЩЕСТВО: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В РЕАЛЬНЫЙ МИР

На Украине очень гордятся свободой слова как значимым достижением независимости в целом и «оранжевой революции» в частности. Последовательные скептики и непримиримые контр­революционеры указывают на то, что свобода слова в нищей стране — ненужная роскошь.

По большому счету, неправы и те, и другие. Уровень жизни народа никак не связан с публичностью политики (а кроме публичности, никакого значимого содержания в идеологеме «свобода слова» нет). Да и население к политике имеет весьма косвенное отношение, если, конечно, не считать политикой бесконечные истории о том, как поссорились Юлия Владимировна с Виктором Андреевичем и что об этом думает Виктор Федорович, ток-шоу на центральных каналах и прямые трансляции заседаний парламента.

А реальность заключается в том, что вся привлекательность украинского политического шоу-биз­неса основана на геополитическом противостоянии, заданном еще в ходе президентских выборов 2004 года, когда Украина вслед за Сербией и Грузией стала объектом электоральной спецоперации. Надо понимать, что в 2010 году внутриукраинская конфронтация будет неактуальна: во-первых, Украина уже не интересна США в качестве антироссийского плацдарма, а во-вторых, Виктор Ющенко как основной раздражитель населения уйдет с поста президента. Соответственно вместе с противостоянием и украинские политические ток-шоу умрут как жанр. В результате местная политика станет скучной и предсказуемой. Каковой она и была до 2004 года.

На фоне углубляющегося экономического кризиса и высокой вероятности дефолта эта унылость украинской политической жизни станет дополнительным раздражителем для населения. Одно дело жить бедно, но весело, и совсем другое дело — бедно и скучно.

Отмирание жанра околополитической клоунады и возвращение в суровую политэкономическую реальность, где на повестке будут стоять вопросы выживания, станет определяющим фактором украинской общественной жизни и самым заметным вызовом 2010 года. Это чревато нарастанием протестных настроений, маргинализацией так называемой политической элиты и формированием новой контрэлиты из числа региональных политиков, околополитических отщепенцев, лидеров неформатных объединений и авантюристов. Единственным положительным эффектом в данной тенденции будет шанс зарождения настоящих профсоюзов, которые должны возникнуть в ходе неизбежного противостояния постсоветских мародерствующих собственников с социально ориентированными наемными рабочими.

ГОСУДАРСТВО: ЛИБЕРАЛЬНЫЙ ТУПИК И КРАХ УПРАВЛЕНЧЕСКОГО АППАРАТА

Убежден: Украина продержалась 18 лет в нынешних границах исключительно благодаря вертикали власти, выстроенной еще в 30—50-е годы прошлого века. Порядок государственного управления СССР, безусловно, войдет в историю как один из наиболее сбалансированных. Идеология равенства плюс однопартийная диктатура, плюс быстрые социальные лифты, дававшие возможность пареньку из деревни стать членом политбюро, позволили выстроить систему, которая функционировала, несмотря на антигосударственную деятельность разных периодов — оттепель 60-х, перестройку 80-х и последовавшую за ней неофеодальную постсоветскую раздробленность. А учитывая, что основные инфраструктурные и производственные мощности в СССР все-таки обновлялись, то становится понятно, что последние двадцать лет мы деградировали тихо и бесконфликтно, исключительно благодаря прочности, заложенной в ходе индустриализации 30-х и частичной модернизации 70-х. На самом деле мы еще не до конца понимаем истинную цену цивилизационных достижений, доставшихся нам в наследство от советского проекта.

Управленческая преемственность была нарушена в середине 90-х годов, когда в структуры украинской государственной власти пришли откровенно случайные люди. Больше всего, безусловно, пострадали муниципалитеты и парламенты: благодаря прямым выборам и прочим либерально-демократическим нововведениям во власть попали не просто некомпетентные руководители, а откровенные вредители. И конспирологические теории вселенского заговора тут ни при чем — просто после краха социализма господствующей идеологией стала либерально-демократическая ценностная матрица со стержневой идеей личного успеха и обогащения. Причем мы импортировали не совсем ту либеральную демократию, принципами которой руководствуются непосредственно в США и Великобритании. Нам пришлось довольствоваться облегченным вариантом идеологии, адаптированным для колониального освоения территорий. Мы восприняли ценности личного обогащения, но не воспользовались британским правом; установили систему прямых выборов на всех уровнях, не введя ограничений вроде двухпартийности или выборщиков. Как медведь из русской сказки, так и не разобрались, где вершки, а где корешки.

Идея личного обогащения несов­местима с идеей сильного государства. Частное лицо неспособно мыслить категориями, выходящими за пределы его физической жизни, а суть государственной власти кроется как раз в ее обез­личенности. Бюрократ — не совсем человек. Бюрократ — это государственная функция, частный случай безличного и бесчувственного государства. Армия является государством, доведенным до абсолюта. Именно поэтому в сложные для страны моменты (война, природные катаклизмы, социальные катастрофы) государство становится похожим на армию, и во главе страны обычно становятся люди с военным мышлением. Это не значит, что нужно загнать всех в армейские бараки — крах социальных утопий ХХ века лучшее тому подтверждение. Просто надо помнить, что государство — это господство общих целей над частными интересами.

Идея личного успеха, оформленная в идеологию «приватизации», ставшей господствующей идеологией на постсоветском пространстве, целенаправленно уничтожала государственную власть. Человек, попавший в государственную власть, неизменно действовал по следующему алгоритму: получить часть госсобственности в частное владение, затем максимально быстро извлечь сверхприбыль, затем попасть в социальный класс неприкасаемых (в идеале — в парламент) либо эмигрировать на офшорный курорт.

Собственно, в этом и заключался весь парадокс экономического «роста», который наблюдался с начала 2000 годов. По ходу восстановления экономики (связанного отнюдь не с модернизацией, а исключительно с тем, что в начале 90-х мы слишком глубоко упали) стала расти инвестиционная привлекательность государственных постов. Все зарабатывали кто где только мог: начальник ЖЭКа — на закрытии несуществующих нарядов, глава областного ГАИ — на сером импорте иномарок, начальник Автодора — на ямочном ремонте дорог, министр сельского хозяйства — на «ножках Буша» и «аргентинской буйволятине». Таким образом к 2003—2004 гг. на Украине была реализована мечта перестроечных реформаторов: построен абсолютный административный рынок, где был взвешен и оценен каждый грамм государства. Купить и продать можно было все — от должности школьного завуча до поста министра. Причем, покупая государственную должность, никто не совершал преступления — это была инвестиция. Выборы в русле этой логики являются инвестиционным аукционом, на котором легитимизируется право получить кусок страны в частную собственность.

Система уничтожения государства выглядит приблизительно так: потратил достаточно денег на выборы — получил много мест в парламенте — создал правящую коалицию — получил квоты в правительстве — приватизировал новый меткомбинат — вывел прибыль в офшор — вернул часть прибыли на новые выборы — и снова по кругу.

Собственно, сформировавшаяся постсоветская модель является возведенным в абсолют британским либерализмом, который для восточноевропейских государств стал главным инструментом демонтажа государства и, соответственно, потери суверенитета. Обратите внимание: чем быстрее прививался либерализм в государстве, тем быстрее стране удавалась евроатлантическая интеграция. Это абсолютно логично: как только государство будет уничтожено, его территория может быть освоена и колонизирована.

Украина же прошла только половину пути. Государство разрушено не до конца, но по всей вертикали власть пронизана людьми с исключительно либеральной мотивацией и с соответствующими представлениями: что государство не может быть эффективным собственником; что пенсионный фонд — это источник коротких кредитов; что тендерная палата — это естественная монополия; что госзаймы должны спасать частные банки и т.д., и т.п. Пожалуй, только в образовании и отчасти в медицине осталось достаточно много служащих, не рассматривающих демонтаж государства как естественный источник бизнеса. Собственно поэтому в господствующей либеральной идеологии и учитель, и врач — типичные неконкуренто­способные неудачники, заслуженно оказавшиеся на обочине жизни. Эта идеология априори несовместима с государством. И если до экономического кризиса государство было источником обогащения, то теперь, когда в стране с каждым месяцем будет все меньше и меньше денег, никакого смысла быть госслужащим нет. Поэтому Украину ждет серьезный управленческий коллапс — старую, еще советскую управленческую школу потеряли, а новая, либеральная умрет сама, утратив смысл существования. И самое неприятное, что не видно оснований для создания новой управленческой школы — а это значит, что ручное управление в стиле Юлии Тимошенко станет нормальной практикой по всей вертикали, начиная от ЖЭКа и заканчивая государством. Поэтому именно управленческий коллапс на фоне высоковероятного дефолта можно считать одним из важнейших рисков 2010 года.

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА: ИНТЕГРАЦИОННЫЙ ВАКУУМ

Сегодня уже очевидно, что мировой экономический кризис приведет к ситуации, когда глобальный финансовый пузырь, надутый за счет ничем не обеспеченного доллара и виртуальных финансовых спекуляций, лопнет. Поэтому на повестке дня стоит не задача преодоления кризиса (что в принципе невозможно, потому что кризис не циклический, а системный), а задача поиска компенсаторных механизмов. Все, кто сегодня находится в здравом уме, пытаются ответить на вопрос: как сделать так, чтобы в ходе глобального звездеца остаться в живых и, упаси Господи, не ввязаться в новую мировую войну, которая неизбежно начнется?

Единственным адекватным ответом на мировой кризис может стать создание новых интеграционных объединений — сверхгосударств или федераций государств, в которых будут построены замкнутые производственные, финансовые, социальные, военные системы и которые будут только косвенно завязаны на глобалистские финансовые институты. Ровно поэтому США так противятся любым альтернативным интеграционным объединениям. Участие новых стран и новых рынков в их глобальном проекте позволяет и дальше надувать пузыри и соответственно паразитировать. На этих основаниях Штаты старательно выхолащивали и загромождали идею Европейского союза; сейчас торпедируют интеграцию в Латинской Америке; подогревают конфликты на Ближнем Востоке. Неконтролируемая интеграция и создание замкнутой системы — угроза для существующего миропорядка, и поэтому должна быть уничтожена либо взята под контроль.

В нашем случае спасением должна была стать реинтеграция на постсоветском пространстве — тем более что с учетом производственных, финансовых и социальных связей нам это намного проще, чем тем же европейцам. Но опять-таки интеграция возможна только в том случае, если конечной целью является построение сверхобъединения государств. К сожалению, и на Украине, и в России интеграция стала во многом риторической фальш-панелью для перераспределения активов, рейдерских захватов целых отраслей экономики и так далее. Нельзя ничего реинтегрировать, если не задавать целей по построению сверхгосударства. И уж точно это невозможно сделать, если точка получения прибыли находится в той стране, где печатают ничем не обеспеченную мировую валюту. Можно создать сколько угодно ЕЭП, таможенных союзов, ЕвразЭС, ГУАМов и прочих виртуальных сущностей. Но если не ставишь конечных целей в виде единой валюты, ликвидации внутренних границ, общих вооруженных сил, то реинтеграция, скорее всего, закончится, не начавшись.

Стоит обратить внимание на то, почему США и Британия так активно мешают странам Старой Европы даже начать обсуждение проекта альтернативного НАТО оборонного интеграционного объединения. Как только ЕС уйдет из-под военного протектората НАТО, он незамедлительно соскочит с глобальной финансовой авантюры. Но пока этого не происходит, ЕС остается в той же лодке, что и США, и в случае краха доллара они пойдут на дно вместе.

Мы обречены на реинтеграцию в рамках бывшего Советского Союза. Это не прихоть и не имперские амбиции — это вопрос выживания. И тот, кто в СНГ начнет реализовывать это первым, имеет наилучшие шансы.

Робкие попытки России, Белоруссии и Казахстана реинтегрироваться в рамках Таможенного союза — уже неплохо, хотя по большому счету этим надо было заниматься сразу после расторжения Союзного договора в 1991 году. Мы слишком долго доказывали друг другу ненужные истины и в результате погрузились в самую настоящую смуту. Теперь нам, кроме того, что необходимо как можно скорее запускать интеграционные процессы, нужно еще и убеждать в этой необходимости население, которое за 20 лет публичных выяснений «кто кого объедает и кто чей газ/сало/молоко/вино/металл ворует» окончательно дезориентировано.

В этом смысле Украине и Грузии хуже всего: за последние пять лет они сделали как никто много для того, чтобы оказаться в изоляции. Политика истерической дезинтеграции в обмен на евроатлантические комплименты дала свои плоды — теперь все объединительные процессы проходят без них. А на фоне кризиса и с Запада, и с Востока с каждым месяцем будет крепнуть стена, потому что и ЕС, и постсоветские государства обречены проводить жесткую протекционистскую политику, откровенно дискриминационную по отношению к третьим странам.

Велика вероятность того, что Украина окажется в изоляции, а это первый шаг к автаркии и молниеносной деградации по латиноамериканскому или даже африканскому сценарию. Не дай Бог ни одной стране повторить судьбу Албании, Боливии или Анголы. Это плохо хотя бы потому, что 40-миллионная автаркия с остатками некогда сильнейшей армии мира в центре Европы — это очень опасно. Не менее опасн­о, чем Югославия середины 90-х. И зачищать Украину в таком случае будут так же, как зачищали Югославию, — жестко, быстро и всем европейским колхозом.

ВЛАСТЬ: НОВЫЙ ПРЕЗИДЕНТ И РОЛЬ ЛИЧНОСТИ В ИСТОРИИ

В марте на Украине появится новый президент. Кто бы им ни стал, будущий глава государства должен четко понимать, что ему предстоит серьезная проверка на прочность, историческое испытание. Начиная с 2010 года Украине надо будет отвечать на вызовы времени или стремительно деградировать. Для будущего президента вопрос стоит ребром: либо стать личностью исторического масштаба, либо быть проклятым.Я скептически отношусь к управленческим и нравственным качествам украинской элиты и не особо верю, что отечественные политики способны понимать суть вызовов, которые предъявляет история, принимать их, отвечать на них, ставить соответствующие цели и идти к ним любой ценой. Но, с другой стороны, исторические личности появлялись как раз в самые смутные времена. И не стоит забывать, что на Руси принято долго запрягать, но зато быстро ездить.