Как сенаторы хотят модифицировать закон анти-Магнитского

Принять, но с оговорками – такова была вкратце резолюция комитета Совета Федерации по международным делам по итогам рассмотрения «закона анти-Магнитского». Обсуждение прошло в понедельник, 24 декабря в беспримерном для верхней палаты закрытом формате – глава комитета Михаил Маргелов изгнал журналистов прямо с заседания. Голосовать по поводу скандального закона СФ будет в среду, 26 декабря. Однако еще днем никто из сенаторов не мог — или не хотел — объяснить, о каких именно оговорках идет речь. Однако вечером «МК» удалось это выяснить.

О том, какими именно дополнительными условиями сенаторы хотят обставить «антимагнитский акт», «МК» рассказал зампред комитета по международным делам СФ Андрей Климов.

- Андрей Аркадьевич, о каких «оговорках» речь?

- Я бы не стал употреблять этот термин. Просто комитет принял решение: первое - принять закон, поступивший к нам из Госдумы, а второе – обратить внимание на то, что 4-я статья, посвященная денонсации соглашения со Штатами об усыновлении, требует отдельного мониторинга. Потому что нельзя просто законом расторгнуть международный договор (имеется в виду действующее Соглашение об усыновлении с США - «МК»). Предусмотрена специальная процедура – длинная, непростая, она занимает порядка года. И естественно, при этом может кое-что измениться во внешней среде, так сказать. Могут быть какие-то встречи, прояснения, дополнения. По мере этого наш комитет, если палата ему поручит, будет вести такой мониторинг.

- Каков механизм денонсации Соглашения, если она не происходит автоматически с принятием «антимагнитского» закона?

- Правительство либо президент направляют в парламент предложение расторгнуть соответствующий договор. После этого мы предупреждаем американцев, что вот сейчас процесс начался и в течение 12 месяцев фактически должны быть реализованы все действия, необходимые для денонсации данного договора. Фактически он будет прекращен не сразу, а в течение годового периода.

- А когда будет дэдлайн для усыновления? Ведь даже через 12 месяцев будут люди, которые как раз ждут вступления суда в силу…

- Я не могу сейчас этого сказать потому, что закон еще не принят Советом Федерации и не подписан президентом. Это не быстрая история. Я вообще поражаюсь той буче, которую СМИ подняли, за это время ещё многие может произойти.

- Соглашение, которое сейчас денонсируется, вступило в силу с 1 ноября. Разве уже достаточно информации, чтобы понять, действует оно или нет?

- Понимаете, ратификация и вступление в силу не совсем одно и то же. У нас нормы этого соглашения уже действовали, оно было подписано в ноябре 2011 года и с момента подписания стороны должны были им руководствоваться. Я участвовал в ратификации этого документа со стороны Госдумы – у нас уже тогда были сомнения. Но когда мы пытались уже на основании этого соглашения к американским властям обращаться, нам говорили в Госдепе, что это решают власти штатов. А власти штатов выкатывали на нас глаза и говорили: вы на нашей территории, тут действуют наши законы.

По их традиции международное законодательство подчинено законодательству штатов.

- Вы сказали о мониторинге, который будет вести ваш комитет. Какого рода будет этот мониторинг?

- Мониторинг процесса денонсации предполагает и мониторинг общей среды, в которой всё это происходит. Мы хотим смотреть реально, что происходит в семьях, которые находятся в процессе оформления документов, как будет американская сторона относится к выполнению своих обязательств в период, когда мы уже заявили, что озабочены настолько, что расторгаем документ. У нас есть возможность на уровне комитета по международным делам Сената США и Совета Федерации это обсуждать – у нас есть контакт, визави председателя нашего комитета Маргелова – без пяти минут госскретарь Америки. Задача состоит в том, чтобы выйти из ситуации с максимальной пользой, в том числе и для наших граждан.

- Какой практический смысл имеет этот мониторинг? Ну вот скажут Штаты – окей, мы сделаем как вы хотите. И что тогда – закон опять поменяют?

- Мы вносим поправки даже в Конституцию, когда это необходимо. И член СФ, и весь СФ в целом имеет право законодательной инициативы. Закон для того и предполагает некий период перед окончательным расторжением таких соглашений, чтобы стороны могли ещё раз… Ну вот как человек подаёт заявление на свадьбу или на развод – но можно ещё подумать.

- Как отозвать заявление на свадьбу, я знаю. А как отозвать денонсацию?

- Мы вступаем в ситуацию гадания на кофейной гуще…

- Но этот процесс де-денонсации должна запустить снова Дума или президент?

- Способ заключения международных соглашений есть в федеральном законодательстве, там ничего придумывать не надо. Если вдруг появится новое обстоятельство какое-то, мы на него сможем отреагировать оперативно именно потому, что мониторим этот процесс. Я бы не хотел сказать, что мы принимаем закон и тут же выскочим из него. Обстоятельства изменятся, которые способствовали принятию этого закона, - почему нет?..

Из рассказа г-на Климова следует три простых вывода.

Первое: запускать денонсацию соглашения об усыновлении по закону должен Путин. С этой точки зрения поправка о запрете усыновления в США юридически неполноценна – зато она позволяет Кремлю сделать вид, что вызвавшая шквал критики инициатива исходила не от Путина.

Второе: несмотря на громкие заявления о гибели детей, усыновление продолжится минимум в течение года, а может быть, и дольше. Наши дипломаты могут даже считать, что попугают Штаты и извлекут из этого какую-то выгоду.

Третье: пока никто не знает, как юридически дать «отбой» и без того юридически запутанному процессу денонсации соглашения. Впрочем, можно не сомневаться, что при отмашке из Кремля Дума в случае необходимости решит вопрос оперативно. Если, конечно, её вмешательство потребуется.

Словом, такое ощущение, что российские законодатели и дипломаты судорожно ищут лазейку, чтобы выбраться из того тупика, в который они сами себя загнали.