Трагедия культурного одиночества в России

Когда мы говорим о приобщении человека к культуре, мы должны иметь в виду, что оно происходит, можно так сказать, на нескольких уровнях. Главный уровень (ключевой) - это семья, конечно. А следующий уровень или следующий сектор - это система образования. И, наконец, третий уровень - это культурно-информационная среда в обществе.

Я посмела бы утверждать, что в советское время эти уровни были, как минимум, равноправны. Если мы возьмем первый советский период, послереволюционный, например, до середины ХХ века, то ведущей была, конечно, общая культурная информационная среда и их система образования. Почему? Потому что до революции Россия была страной крестьянской, страной сельскохозяйственной. И вся система образования, которая была создана в Советском Союзе, которая, кстати, осталась в наследство нам, была создана под цели индустриализации и связанные с ней цели широкомасштабной подготовки специалистов.

Поэтому люди, которые шли в систему высшего образования в 20-ые, 30-ые, в 50-ые еще годы, как правило, не имели образованных родителей. По крайней мере, когда мой отец поступил на философский факультет МГУ и отправил своим родителям соответствующую телеграмму, они просто не могли понять, куда он поступил. Решили, что, наверное, в милицию. Тем не менее, я хочу подчеркнуть эту деталь, потому что она очень типична: и мой отец, и моя мама, которая воспитывалась в рабочем поселке Сталинграда, у бабушки было средне-специальное образование, и уж, конечно, она никак не могла ей привить любовь к философии. Человек сознательно выбрал и сознательно поступил на философский факультет.

Это, конечно, заслуга или влияние системы образования и общей культурно-информационной среды, которая сложилась в стране. В 70-80-тые годы мои сверстники значительно с большей вероятностью имели родителей уже с высшим образованием. И семья имела большое влияние на культурное воспитание. Но, тем не менее, вот единство некой культурно-информационной среды (культурно-информационного пространства) существовало.

Сейчас культурное пространство сегрегированно, причем, сразу по нескольким критериям. Во-первых, конечно, имущество. Существует огромная культурная централизация, т.е. сосредоточение культурной и, кстати, научной, интеллектуальной жизни в крупных центрах. Поэтому рост цены на передвижение, это отчуждение делает просто физическим, физически ощущаемым.

Но есть и другой момент. Вот среди одноклассников моего сына, по-моему, нет ни одного, кто бы побывал в Москве. В Москве я имею в виду с культурными целями. Может быть, проездом, безусловно, были. Я имею в виду с культурными целями (целенаправленно). Двое или трое были в Санкт-Петербурге. Но в Турции было значительно большее число людей. В Турции, Египте и т.д. Цели изменились. Т.е. это второй критерий сегрегации и дифференциации культурного пространства, причем параллельный первому (надо сказать, он параллельный первому). Т.е. нельзя сказать, что они совместно как-то действуют.

Вы знаете, как это ни странно, в советском культурном пространстве были вещи, которые ты не мог не узнать. Не мог не узнать о классической музыке, тебя эта информация не могла миновать просто. Ты не мог миновать классическую литературу, причем более или менее всерьез, а не по пересказываниям, по этим жутким книжкам «весь Пушкин в цитатах для школьной программы». Т.е. определенный авторитаризм в советском культурном пространстве такой принудительности определенной существовал. И там она дифференцировалась, конечно, только по социокультурным критериям, в основном. Конечно, был региональный разброс, разумеется, был там имущественный разброс. Но по социальным признакам оно дифференцировалось сильней.

Сейчас сплошная мешанина. И вот, в этом смысле, сейчас это культурное пространство дифференцировано необыкновенно. Оно иногда кажется настолько отмизированным, рассыпавшемся, что люди все чаще и чаще сталкиваются с феноменом культурного одиночества. Особенно, например, в провинциальных городах, в провинциальных регионах, которые отгорожены экономически и физически от культурных центров.

Чувствуешь свое культурное одиночество, потому что твои интересы, твоя система ценностей отклика ни у кого не находит. На самом деле эта ситуация существовала, но она была значительно менее острой вот в этом более структурированном таком, более организованном советском культурном пространстве. А сейчас с одной стороны, ты абсолютно свободен, но нет и объединения, нет консолидации. Это, естественно, сказывается на том, что вот, например, кинопоказы интеллектуального кино из провинции уходят.

Я вижу по студентам, что некоторые из них сейчас ощущают вот это свое культурное одиночество. Потому что они часто в своей же среде не находят отклика, не находят себе товарищей. И в том случае, если предпочтение в отношении художественной культуры, там, поведение в сфере культуры, достаточно четко сформировано и выражено. Человек, в конце концов, все равно, найдет себе компанию. Хуже тогда, когда это только в зародыше. Хуже тогда, когда человек нуждается в опоре, когда человек нуждается в определенной среде.

Поэтому сейчас, на мой взгляд, ключевыми такими уровнями, ключевыми сферами формирования культурных предпочтений становятся семья и система образования. Поэтому неизбежна здесь, конечно, будет региональная дифференциация. Но, повторяю, сейчас вот это пространство культурных предпочтений, культурного поведения очень дифференцировано, рассеянно. И культурное одиночество - это факт нашей жизни. Причем, здесь даже, наверное, и большой город, мегаполис, не всегда панацея.